Господь не предъявляет таких требований, которые превышают силы человеческие. Он предъявляет требования высшие тем, которых сделал Своим святым народом, которых взял в удел. От них требует Он полного совершенства, такого совершенства, которое свойственно Самому Богу, ибо слышите вы, что о тех, кто исполняет эти Его трудные требования, Он говорит, что они нарекутся сынами Всевышнего, говорит им: «Будьте милосердны, как Отец ваш милосерд» (свт. Лука Войно-Ясенецкий).
Во все времена духовность была связана, прежде всего, с крестоношением. «Святые – это не какие-то Божьи «любимчики», а люди, о которых Господь провидел, что они понесут крест святости, поэтому избрал их и даровал нести этот крест», - говорил архим. Венедикт Пеньков.
Жизнь и смерть святых мучеников, подвижников и исповедников XX века есть воплощённый идеал истинного, духовного и возвышенного жития.
Святитель Лука Войно-Ясенецкий (1877-1961) без сомнения является одним из самых ярких святых нового времени. Выдающийся иерарх Русской Православной Церкви и крупнейший отечественный хирург XX века. Образ доброго пастыря, исцеляющего недуги как душевные, так и телесные, показал пример сочетания служения архипастыря и врача. Он прошел сложный и трудный, но честный и отданный человечеству жизненный путь. Путь Святого.
На его долю выпадают тяжелые испытания, лишения, аресты, ссылки, четыре войны. Даже порой отчаяние подступало к нему. Его современников, очевидцев в разгар антирелигиозной пропаганды и людей нашего времени, к сожалению, большей частью, маловерных, поражает глубина духовной жизни, сила воли верующего человека, уповающего всем своим существом на Бога в сложные моменты своей жизни. Но ничто не сломило его желание с юных лет помогать страждущим. Его полную самоотдачу больному, настоящую жертвенность и любовь к человеку видел каждый, кому довелось работать с ним или просить о помощи.
Вот, как описывает свт. Луку, его очевидец, начмед госпиталя в г. Красноярске, Н. А. Бранчевская: «Навстречу мне встал чуть выше среднего роста солидный человек с бородой. Голова крупная, седая. В плечах широкий. Больше всего меня поразили его глаза и взгляд. Это был взгляд суровый, умный, строгий, вдумчивый, в то же время спокойный. Но где-то в глубине чувствовалась грусть или тоска, или что-то подобное, которое трудно определить. Его взгляд приближается к вам медленно, спокойно, сосредоточенно. От него исходили умиротворенность, благожелательность. Во всяком случае, первое, что вызывал к себе этот человек, это было почтение, другого слова не могу подобрать. А может быть даже уважение и сознание того, что человек этот не простой и существенно отличается от остальных. Он был красив внутренне. Говорил тихо, коротко, ясно излагал то, что было ему необходимо сказать. Был всегда немногословен. Никогда пустых слов не произносил. Всегда говорил без обиняков, прямо и по существу дела. Говорить с ним можно было только о деле и о том, что требовалось для лечения воинов. Других тем для разговоров у него вовсе не существовало, как и о быте и окружающих событиях. Поболтать, поговорить с ним было нельзя. Больше приходилось его слушать, чем говорить…. И люди к нему тянулись. От него при всей его суровости веяло человеколюбием, покоем. С ним можно было общаться только у кровати воина. Отношения у него с внешним миром не было».
Его истинная вера, чтение Библии, пламенные проповеди о Боге доходили до самого сердца человека, приводили к вере, полностью заставляли менять образ жизни.
Вспоминает Н.С. Чаплыгин, участник Великой Отечественной войны, капитан 1-го ранга: «Когда нас везли с фронта в тыл, то в городе Мичуринске три эшелона с ранеными были направлены на юг, а наши два эшелона было решено отправить в Тамбов. Раненые из этих эшелонов возмутились. Помню, что я лежал с ранением в вагоне и слышал крики и ругань. Из-за этого раненые бойцы задержали отправку поезда на несколько часов. Они восстали, собрали митинг и не хотели подчиняться. Только после того, как им сказали, что в Тамбове есть выдающийся врач-хирург, который всех исцеляет, тогда народ успокоился и поехал в Тамбов...Лука был немногословным, но обращался со вниманием. Подойдёт, погладит по плечу или по голове и спросит: «Ну как Вы, голубчик? Всё ли хорошо?» Мы не имели нужной одежды, и когда приходилось выходить на воздух, то ничего, кроме подштанников, майки и халата, на нас не было. Однажды весной, когда мы вышли из госпиталя на улице Пионерской посмотреть на Цну, то неожиданно увидели архиепископа Луку в окружении толпы. Несмотря на наш жалкий вид и свою занятость, Лука подошёл и стал спрашивать о самочувствии раненых. Он немного рассказал нам о реке Цне, о городе Тамбове, о котором приезжие бойцы знали немногое. Дважды мы встречались с ним на Набережной и, когда провожали его, он рассказывал нам про Крым и главы из Библии. Меня приезжала проведать сестра, она была монахиней. А я до встречи с Лукой вообще был безбожником; мы с ней из-за этого не ладили – я не хотел её видеть. Но после операции и общения с Лукой я смягчился; мы встретились с ней и примирились. Думаю, что она виделась с Лукой, так как в Тамбове жила целую неделю в ожидании встречи со мной. Можно сказать, что после встречи с Лукой я стал верующим православным человеком».
Глубочайшая вера ссыльного в Бога, от которой его не могли заставить отказаться никакие лишения, поражала врачей.
Перед операцией, вспоминает Валентина Григорьевна, Войно-Ясенецкий наставлял пациента: «Если веруешь, молись. Все возможно верующему. Молись - и будешь жив». Валентина Монина стала свидетельницей единственного случая, когда глубоко верующий хирург отказался оперировать пациента-«нехристя».
- Приходит однажды мужчина на прием, - рассказывает Валентина Монина. - С забинтованным глазом, открывает дверь без спроса, без вызова. И с порога говорит: «Я ломал церковь в Шиле, мне в глаз попала стружка».
Валентин Феликсович не расслышал сначала, что он сказал, переспросил: «Что-что?» Я-то уже знала, что он - глубоко верующий человек, пациента локтем толкаю: «Молчи»! Он не понял и повторил: «Да ломал церковь, попала стружка!» «А! - воскликнул Валентин Феликсович. - Ну, тебя Бог наказал, я тебя лечить не буду!» Как сказал, так и сделал.
Мне страшно стало: тогда с религией строго было. Арестовать за такие слова могли запросто. А он ничего не боялся. Он о Боге говорил открыто.
На крыльцо, бывало, выйдет, мы, медсестры, сядем, как на собрании. Я уж многого не помню, но он говорил главное: «Куда меня ни сошлют - везде Бог».
Святитель Лука смог так выстроить свои отношения с Богом, что ему были не страшны никакие внешние обстоятельства. Из всех трудностей он выходил победителем. Этот мир, лежащий в зле, не смог его подавить и подмять под себя. То, что он перенес и то, что он сделал в своей жизни, мы д конца не сможем осознать в полной мере. В нем всегда был внутренний мир. Он создавал вокруг себя атмосферу любви, вокруг которой, окружающие его, могли спастись и уверовать в Бога.
Источники:
1. Архиепископ Лука (войно-Ясенецкий). «Я полюбил страдание….». Автобиография. Русский Хронографь. Москва. 1995 г.
2. Вестник православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 2: История. История Русской Православной Церкви. Выпуск № 40 / 2011
3. http://mich-hram.ru/gazeta/11.06.16.pdf Газета. Преображение №328 11 июня 2016 года.