Иезекииль — пророк надежды

586 год до нашей эры. Иерусалим и его Храм лежат в развалинах, Иудея опустела — жестокие вавилонские завоеватели увели значительную часть населения в плен. Национальная катастрофа? Безусловно. Но и новое начало. Как это часто бывает в истории, жестокое поражение заставило народ задуматься о себе и своём предназначении на этой земле. Из плена евреи вернутся другим народом — теперь они твёрдо будут помнить о том, что само их существование как народа всецело зависит от веры в Единого Бога. Одним из тех, кто произвёл этот переворот в сознании людей, был пророк Иезекииль.

Иезекииль родился на земле Израиля и был священником, но был уведён с прочими пленниками в Вавилонию ещё за десяток лет до разрушения Храма. Да, Иерусалим ещё стоял, жертвы ещё приносились, но страна уже окончательно утратила независимость, её судьба зависела от прихоти вавилонян.

В Вавилонии Иезекииль жил в местечке под названием Тель-Авив (уже в наши дни такое же имя было дано и городу в государстве Израиль), что означает «весенний холм», и это неприметное место действительно стало первым вестником возрождения. Но о каком же возрождении можно было говорить в таких условиях? Иерусалим и Храм должны были исчезнуть через считанные годы, народ был отчасти изгнан со своей земли и рассеян, а отчасти влачил жалкое существование на родине... Очевидно, речь не могла идти о победоносных войнах, как во времена Давида, или о процветании, как при Соломоне. Тогда о чём же? Или Господь окончательно отвернулся от Своего народа?

Пока главной святыней израильтян оставалась Скиния, а затем Храм, пророки постоянно призывали народ приносить Богу жертвы только перед ними. Единый религиозный центр показывал людям, что и Бог Един, он отучал их от поклонения разнообразным духам и божествам на «высотах» (то есть холмах) и под раскидистыми деревьями. Именно в Скинии и Храме израильтяне наблюдали видимое явление Славы Божией, которое обычно описывалось как свет или даже пламя. Так Господь подтверждал Своё присутствие среди людей, Своё участие в земной истории.

Но как же быть теперь, в Вавилонии, вдали от земли Обетованной, без Города и Храма? Ответ на этот вопрос и был дан иудеям через пророка Иезекииля. Однажды он вышел погулять и встретился со... Славой Господней. Оказалось, что там, в чужой земле, где поклонялись идолам, буквально в чистом поле Господь является людям так же, как являлся в Храме, ведь для Творца Вселенной не существует преград, Он не замкнут в стенах Храма или в границах Святой Земли. Иезекииль описывает это явление как нечто страшное и непонятное, что не имеет никакого соответствия в повседневном опыте человека: «И я видел, и вот, бурный ветер шёл от севера, великое облако и клубящийся огонь, и сияние вокруг него, а из средины его как бы свет пламени из средины огня; и из средины его видно было подобие четырёх животных. И таков был вид их: у каждого четыре лица, и у каждого из них четыре крыла. Лицо человека и лицо льва с правой стороны у всех их четырёх; а с левой стороны лицо тельца и лицо орла у всех четырёх».

Образы этих удивительных существ навсегда вошли в нашу культуру. В своё время символами четырёх евангелистов станут именно человек, лев, телец и орёл, да и в наши дни, благодаря Алексею Хвостенко и Борису Гребенщикову, стала популярной старинная итальянская песня про небесный «город золотой», где живут лев, вол и орёл. Впрочем, эти существа в видении играли всего лишь роль свиты.

Далее Иезекииль описывает колесницу Господа, и описание это невозможно ни понять, ни представить себе. Например, он говорит о колёсах, «полных глаз», которые при этом двигались во все четыре стороны. Разумеется, с точки зрения техники такую колесницу сделать невозможно. По-видимому, пророк видел нечто, превосходящее человеческое воображение, скованное тремя измерениями нашего мира. Кстати, средневековые иудейские толкователи, готовые часами обсуждать малейшие детали священного текста, принципиально отказывались толковать только одну главу Библии — ту, где описывается эта колесница. Слова здесь — лишь бледная тень мистического опыта, пережитого пророком.

И всё же один вывод, несомненно, мы вправе сделать. В описании Иезекииля Бог не сидит на престоле в Своём Храме — Он перемещается на колеснице, направляясь не просто в любую сторону, куда пожелает, но одновременно во все стороны. Он открывается людям, Он возвещает им Свою волю, и нет такого гиблого места на земле, нет такого отчаянного положения, в котором человек не мог бы встретиться с Ним. Не так ли должны были и евреи, рассеявшиеся по разным странам, распространить во все стороны познание Единого Бога?

Но пророчество Иезекииля было обращено не только к иудеям. Как и многие другие пророки, он говорил о судьбах других окрестных народов, значит, и о судьбах человечества в целом. Между прочим, в Вавилоне евреи выглядели убогими провинциалами — относительно маленький народ, не добившийся ни высокого уровня жизни, ни политического могущества, ни культурных достижений, ни технических новинок, которыми можно было бы похвастаться перед соседями.

Даже Геродота, выходца из просвещённой и славной Эллады, в своё время ошеломил Вавилон, крупнейший политический, экономический, религиозный и научный центр Ближнего Востока — так какое же впечатление он должен был произвести на уведённых туда в плен иудеев! Примерно такое же, как и Нью-Йорк на новых эмигрантов из захолустных городков. Впрочем, не только Вавилону могли они позавидовать. Точно так же иудеи во многом уступали финикийцам, своим давним соседям и союзникам, которые вели морскую торговлю по всему Средиземноморью, накапливая богатства. Но земное величие обманчиво, и потому к финикийскому городу Тиру пророк обращает слова Господа:

«Тир! ты говоришь: „я совершенство красоты!" Строители твои усовершенствовали красоту твою; брали из Ливана кедр, чтобы сделать на тебе мачты; узорчатые полотна из Египта употреблялись на паруса твои... За то, что ты говоришь: „я бог, восседаю на престоле божьем в сердце морей", Я приведу на тебя иноземцев, лютейших из народов, и они обнажат мечи свои против красы твоей мудрости и помрачат блеск твой. Скажешь ли тогда перед твоим убийцею: „я бог"?»

Если цивилизация становится самодостаточной, обожествляет свой успех, своё влияние, своё богатство — так она сама подписывает себе приговор. Избранный народ должен был пойти к своему возрождению другим путём.

Но как вообще возможно такое возрождение? На что надеяться иудеям? Казалось, всё погибло. На это отвечает ещё одно видение Иезекииля, и оно очень хорошо знакомо всем, кто бывает в православных храмах на Страстной седмице.

«Господь поставил меня среди поля, и оно было полно костей. И сказал мне: „Сын человеческий! оживут ли кости сии?" Я сказал: „Господи Боже! Ты знаешь это". И сказал мне: „Изреки пророчество на кости сии и скажи им: кости сухие! слушайте слово Господне! Я обложу вас жилами, и выращу на вас плоть, и покрою вас кожею, и введу в вас дух, и оживёте, и узнаете, что Я Господь". Я изрёк пророчество, как повелено было мне; и когда я пророчествовал, произошёл шум, и вот движение, и стали сближаться кости. И вот, жилы были на них, и плоть выросла, и кожа покрыла их сверху, а духа не было в них. Тогда сказал Он мне: „Изреки пророчество духу и скажи: от четырёх ветров приди, дух, и дохни на этих убитых, и они оживут". И я изрёк пророчество, как Он повелел мне, и вошёл в них дух, и они ожили, и стали на ноги свои».

Иезекииль далее поясняет: речь идёт о грядущем возрождении израильского народа. Похоже, что в те времена евреи не имели ещё ясных представлений о жизни после смерти, какие будут у них в новозаветные времена. Это пророчество понималось ими как весть о том, что к национальному возрождению их приведёт Господь, неведомыми и непостижимыми путями, вопреки всем обстоятельствам.

Но пророчества всегда глубже своего непосредственного исторического контекста, и сегодня эти слова читаются в Православной Церкви на службе Великой Субботы накануне Пасхи. Они звучат для нас вестью о грядущем воскресении мёртвых, о том, что для Бога ничего нет невозможного, что наша судьба Ему далеко не безразлична.

И сегодня, когда мы, оглядываясь вокруг, видим свой собственный народ, его нынешнюю жизнь, его нравственное и духовное состояние, мы можем перечитать это пророчество теми же глазами, что и древние евреи. Важно только, оживляя плоть, не остаться без духа, и к народам это относится не в меньшей степени, чем к людям.

Когда Иезекииль говорит о грядущем возрождении, земное у него неразрывно переплетено с небесным. На месте разрушенного города и святилища будут построены, говорит он, новый Иерусалим и новый Храм, гораздо более величественные и прекрасные. Заключительные главы книги Иезекииля посвящены их подробному описанию, вплоть до конкретных размеров отдельных строений — но мы знаем, что за минувшие два с половиной тысячелетия на этом месте не был построен точно такой город. Да и вряд ли можно представить себе его строительство в будущем...

Здесь перед нами не детальный план, а некая идеальная картина, которая символически изображает то самое главное, что должно присутствовать в жизни Божиего народа. Толщина и высота каменных стен сама по себе не важна, но рассказ о них приоткрывает завесу над некоей тайной. Позднее, в Откровении Иоанна Богослова, речь пойдёт о том же прекрасном городе для Божиего народа, и он будет назван Небесным Иерусалимом — и любой земной город может лишь отражать малую частицу его красоты.

И как же выглядит этот город у Иезекииля? В его центре стоит новый Храм, куда возвращается Слава Господня. Отныне не только небольшое внутреннее помещение, но и весь Храм, и всё пространство вокруг него становятся местом присутствия Бога (в Библии оно обозначается словами «Святое Святых»). Прежде для евреев было очень важно отличать чистое от нечистого, священное от обыденного, но в новом городе эти различия будут стёрты: священным и чистым будет всё. И христиане слышат в этом пророчество о Церкви, где были уничтожены различия между бывшими язычниками и иудеями, где уже никакая пища не считается нечистой, а к святости призван каждый верующий.

Из Храма вытекает поток, который орошает пустынные земли, делает гнилые озёра здоровыми. В водах этого потока в изобилии водится рыба, а по его берегам растут плодовые деревья. Для жителей Палестины, где так мало рек и постоянно ощущается нехватка пресной воды, это был очень яркий и понятный символ Божией благодати, преображающей весь мир человеку во благо.

В этом городе уже нет человека-царя (его правитель называется князем), потому что его настоящий царь — Сам Господь, а любой земной правитель служит лишь Его наместником-администратором. Словом, Иезекииль говорит нам о Царствии Божием.

Мечта о новом Иерусалиме отныне навсегда останется с еврейским народом, да и не только с ним. Когда в XVII веке патриарх Никон решит создать под Москвой идеальный монастырь, новый центр православного мира, он назовёт его именно так — и Новый Иерусалим по сю пору присутствует на карте Московской области. И это далеко не единственный пример того, как это название использовалось христианами.

Иезекииль не давал своим современникам указаний, как следует им поступать, как это сделал Исаия; он не разделил с Иерусалимом бедствия осады и горечь поражения, как Иеремия, — но он дал людям надежду. Может быть, она звучала слишком неконкретно и не отвечала на нетерпеливые вопросы людей «когда же?», но она объясняла им нечто очень важное и нужное, особенно в эпоху бедствий и разрушений. Жизнь Божиего народа вовсе не прекращается с гибелью царств и городов, новое начало всегда возможно, потому что главное в жизни этого народа — не политика, не экономика и даже не внешние формы религии, вроде храмовых жертвоприношений, а встреча с Живым Богом.

Израильский народ, а затем и христиане, ещё не раз будут строить города и храмы, будут создавать царства и видеть их разрушение, но это уже не будет самым главным. Поиск дороги в Небесный Иерусалим — вот для чего они живут, и впервые так ясно показал это пророк Иезекииль.