Как готовиться к исповеди постом — причащаешься часто, а вроде никаких безобразий за неделю не сделал? Современный человек много времени проводит в социальных сетях — как каяться в том, чем согрешил в виртуале? Отвечают священники.

Исповедь, как великий переворот души, не может быть постоянной

Протоиерей Федор Бородин, настоятель храма святых бессребреников и чудотворцев Космы и Дамиана на Маросейке:

Мы действительно плохо видим свои грехи. Мы вообще себя плохо знаем. Когда мы только пришли в Церковь, у нас было острое ощущение своей греховности — слишком резко выделялась вся наша грязь на фоне Евангелия. Постепенно мы привыкаем, перестаем переживать грех как боль, а острота покаяния сходит на нет. Вроде ничего страшного же не совершаем.

С одной стороны — это следствие нашего нерадения и лени: мы не хотим видеть свои грехи, не просим у Бога помощи в этом. А вот святитель Иоанн Златоуст просил: «Господи, дай мне помысел исповедования грехов моих». По его мысли эту молитву христианин читал один час каждый день. У нас она осталась в Вечернем Правиле. Но мы просто произносим эти слова ежедневно, они не звучат как крик к Богу о помощи: «Боже, я перестал страдать от своих грехов!» Надо сосредоточиться на этой просьбе, и Господь, конечно же, откликнется.

Такое было почти с каждым из нас, когда после неофитского горения человеку кажется, что он стал значительно хуже. Но это не так. Просто Господь начинает открывать христианину его не сознаваемую ранее греховность. Он дарует возможность человеку увидеть, каков он на самом деле.

С другой стороны, мы должны понимать, что исповедь, как великий переворот души, не может быть постоянной. Это не то, человек может в любое время по желанию воспроизвести.

Иногда это к нам приходит не во время совершения Таинств, а, скажем, за три дня до исповеди или за неделю до этого. А к моменту совершения Таинства кажется, что сердце не горит, не откликается. Здесь выжимать из себя какой-то эффект ненужно и даже опасно. Здесь важно покориться Богу и приносить на исповедь то, что есть. Ведь исповедь все равно продолжает оставаться Таинством.

А любое Таинство — это, прежде всего, помощь человеку. И Таинство исповеди — не столько акт прощения греха, сколько получение благодати на его преодоление. Никогда нельзя об этом забывать.

Но бывает так, что человек регулярно много лет исповедуется, и вот приходит к какому-то тупику, говорит на исповеди то же, что и всегда, все равно все не перечислишь. Да и попытка все-все досконально сказать превратится в издевательство над исповедью, священником и другими прихожанами. Тем более, не можем мы говорить: «Грешил пустословием позавчера в 16.00, 16.35, в 17.20, сегодня — в 14.30».

Богу что, нужно от нас такое полное перечисление? Нет, конечно. Нужно сокрушенное сердце. Если оно есть, то хватит: «Каюсь, грешил делом, словом и помышлением».

Как в диалоге Христа с Петром перед Тайной Вечерей, когда Христос омывает ноги ученикам, и Петр говорит: «Господи! не только ноги мои, но и руки и голову. Иисус говорит ему: омытому нужно только ноги умыть, потому что чист весь» (Ин. 13, 9–10).

Это символ регулярной исповеди человека, живущего полной христианской жизнью: чист весь, только ноги нужно умыть. «Прости, Господи, шел по пыли, а так, как мог — старался». И не надо что-то вымучивать из себя, какой-то обязательный список, а духовнику — не надо его требовать и ждать. Он вообще может молчать и свидетельствовать, что нет препятствий к Причастию. Если что-то произошло из ряда вон, человек скажет, ведь духовник его знает.

Сейчас уже много общин, сложившихся около 20 лет назад, где священники приходят к следующему выводу: прихожанину, давно воцерковленному, прошедшему период неофиства и последующий период некой промыслительной оставленности, помнящему о своей немощи, имеющему сокрушенное сердце, вошедшему в радостную практику регулярного Причастия, можно и не исповедоваться на каждой Литургии. Где-то человек подходит только под разрешительную молитву, а где-то и этого нет.

Такая практика перемещает ответственность со священника на самого человека. И, безусловно, служит к его духовному взрослению в молитве и покаянной работе.

Но такое решение духовник может принимать отдельно по каждому человеку и таких прихожан в храме может быть всего пять или шесть, а может — двадцать и тридцать. Но с годами их будет все больше. И решение о подобной практике придется принимать только соборно.

У нас в храме я впервые столкнулся с такой необходимостью, когда Великим Постом стало увеличиваться число прихожан. И постоянные, давно воцерковленные прихожане исповедовались в Вербное воскресенье, и причащался в Великий Четверг, в Субботу, и, конечно, на саму Пасху. Или я должен был остаться совсем без богослужения, поскольку все время пришлось бы исповедовать? Сама церковная жизнь, если в ее центре Евхаристия, приводит к принятию такого решения.

А есть общины, где подробная исповедь происходит единожды в Великий Пост. Каждому прихожанину назначается свой день и час. В остальные дни приступают — только через разрешительную молитву или даже без нее.

Отношения с Богом и людьми были настоящими

Протоиерей Алексий Потокин:

Первое, что я вижу в своей грешной жизни, готовясь к исповеди — свои плохие поступки. Но поначалу я даже не догадываюсь, что не какие-то внешние обстоятельства, не окружающий мир толкнули меня на эти поступки, а мое собственное сердце. Я могу так натренироваться в церковной жизни — и посты этому помогают, — что со временем не буду даже ни с кем ругаться. Но значит ли это, что изменилось мое сердце? Если бесстрашно заглянуть в свою душу, выяснится, что мне по-прежнему в тягость общение и с людьми, и с Богом, внешнее миролюбие дается с трудом, слова молитвы повторяю автоматически, а сердце молчит.

Я вижу, как трудно и непривычно для меня добро и как легко и привычно зло. На словах со всеми примирился, а старые обиды не отпускают, точат сердце, признать же свою вину не хватает мужества. Да, с поступками вроде бы все нормально — не убил, не ограбил, не поругался, не оскорбил, — но пока это дается через силу, душа по-прежнему больна.

Бывают в сердце вспышки добра, но они кратковременны. Непостоянство — одно из главных свойств падшей человеческой природы. Возьмем хотя бы Великий пост. На первой седмице стараемся углубиться в молитву, никого не осуждать, избегать ненужной суеты. Сразу начинаем гордиться своей добродетелью. А на второй седмице облегченно вздыхаем: «Слава Богу, первая седмица позади». Ну и какова цена нашего поста?

Если я непостоянен, я нечестен перед ближними и перед Богом. Предаю их если не поступками, то равнодушием или раздражительностью, которые с трудом сдерживаю. Часто ли люди каются в неверности своего сердца? Нет. Время должно пройти, чтобы человек понял, почувствовал: да, плохие поступки я назвал и больше их не повторяю, но душа как молчала, так и молчит.

За другими людьми мы горазды замечать, что многое они делают формально, притворно. С них спрашиваем строго. Это куда легче, чем посмотреть на себя. Кто кается в своем лицемерии? Для этого нужно его разлюбить. По личному и пастырскому опыту знаю, что у человека, который по-настоящему начинает себя ограничивать во время поста не только в еде, желание грешить разгорается. Это очень важная часть поста. Если человек серьезен, глубок, честен, он начинает видеть и понимать, как любит грехи — не может без них.

Все мы когда-то учились в школе. Помню, проходим новую тему, понял я ее, и мне кажется, что я уже знаю предмет. А на следующем уроке учитель объясняет новую тему, и выясняется, что ничего я не знаю. Так и в духовной жизни. Надо мерить себя заповедью, которую дал нам Христос: будьте совершенны. Ваше покаяние совершенно? Вы вспоминаете старые грехи? Вы умеете прощать?

Да я жить не умею никогда, ни в какую секунду. То печален, то уныл, то злопамятен, то в гневе. Научился скрывать эти чувства от окружающих, но страсти мои никуда не делись, они со мной. Поэтому мне всегда есть в чем исповедоваться. Люди, простите, я вас не уважаю так, как себя, не могу быть с вами честным, постоянным. Господи, прости, я Тебя часто боюсь, боюсь, что накажешь. Дай мне поверить в Твою милость и полюбить тебя!

Я хочу, чтобы мои отношения с Богом и людьми были настоящими. Это желание помогает искать покаяния и ждать таинства исповеди, которое способно возродить такого, как я, грешника — с немым языком и грубым слепым сердцем.

На каждую исповедь нужно идти как на Страшный суд

Протоиерей Игорь Гагарин, настоятель Иоанно-Предтеченского храма села Ивановское:

Любая исповедь должна быть серьезнейшим и ответственным делом. И на любую исповедь, независимо от того, в пост она или не в пост, человек должен идти как на последнюю исповедь, как на Страшный суд, неуверенным, будет ли когда-нибудь еще возможность исповедаться. Просто исторически так сложилось, что в нашей Церкви на протяжении достаточно долгого времени большинство людей исповедовалось раз в году, только Великим постом. Поэтому и возникло ощущение, что пост связан напрямую с исповедью.

Что же касается людей, которые регулярно исповедуются и причащаются, во время поста или не во время, мне думается, что, пожалуй, пост отличается тем, что душа становится гораздо более чуткой к каким бы то ни было отклонениям от правды Божьей. Насколько человек живет сыто и комфортно, настолько это огрубляет его дух и притупляет совесть. А когда жизнь человека наполнена молитвой, когда он то и дело сознательно добровольно отказывает себе в чем-то, в чем отказывать себе не хотелось бы, то все чувства обостряются. Его совесть становится гораздо более требовательной, гораздо более чуткой. И в этом, может быть, действительно особенность той исповеди, которую человек совершает Великим постом.

Иногда есть опасность начать приписывать себе мнимые грехи. В каждой конкретной ситуации должен быть конкретный ответ. Есть люди чуткие, а есть попросту мнительные, чья совесть реагирует на то, на что реагировать не очень-то и надо, и не надо переживать об этом.

Я думаю, что дать какой-то общий совет для всех очень трудно. Мы снова упираемся в необходимость человека общаться со священником, необходимость иметь духовника, которому доверяешь, и который действительно подскажет. Не обязательно очень мудрого, семи пядей во лбу. Просто когда на многие вещи смотришь не изнутри, а со стороны, иногда лучше понимаешь их правильность или неправильность. Поэтому при сомнениях надо советоваться со священником. Если человек исповедуется не раз в году, а регулярно, то священник ему сам скажет, когда не надо переживать, а когда переживания правильные и надо исправляться и принимать какие-то меры, чтобы это не повторялось вновь.

И конечно же, надо читать хорошие книги. Я не устаю это повторять. Хорошая духовная литература лучше всего корректирует наше самосознание и помогает правильно расставить акценты, указывает — о чем стоит переживать, а о чем нет. Впрочем и здесь лучше посоветоваться с духовником. Недавно мы перечитывали книжку «Лекарство от греха» и смеялись. В ней сотня с лишним грехов перечислена, большая часть которых примерно такого типа: «Не посылала подарков врагам», «Сидела днем на кровати» и пр. Сейчас-то эта книжка уже не издается, но в свое время во многих храмах продавалась.

Если читать правильные, хорошие книги, читать Священное Писание, святых отцов, иметь духовника, то постепенно у человека все-таки выработается правильное понимание того, что считать грехом, а что не считать, о чем можно действительно сокрушаться, а на что можно не обращать особого внимания.

Во время поста повышаются ставки

Священник Алексий Агапов, настоятель Михаило-Архангельской церкви г. Жуковский Московской обл., преподаватель Высших Богословских курсов при МДА:

Во время поста истончается и тело, и душа. Дети, когда они хотят есть или спать, начинают капризничать. У взрослого человека проявляется нечто подобное. Это может уйти либо в раздражительность, а может, если почитает человек искренне молитвы, превратиться в слезы покаяния, умиления. Пост для того и дан, чтобы легче было каяться, в том числе, видя свои какие-то менее заметные в обычной жизни прегрешения, мысли.

У человека появляется больше возможностей для наблюдения над своими помыслами, для анализа того, какие движения души происходят внутри.

Во время поста нужно быть внимательными к себе. Не обратишь внимания на мелочи, они перестанут быть мелочами. И, в том числе для этого — пореже пользоваться социальными сетями, где так часто можно стать участником горячего диалога. Такие диалоги лучше откладывать на после поста. Во время поста они приобретают еще большую насыщенность, и даже невинный вроде бы спор может принести много обид. Потом сидишь и думаешь — а куда это нас завело? С чего началось-то все? Это и называется искушение. Во время поста искушения особенно сильны.

Можно сказать, что во время поста повышаются ставки. Если ты что-то сумел полезное сделать — для своей души, для ближних, то это — очень хорошо. А если что-то делаешь недолжное, недопустимое, вред от него увеличивается в разы…

Поменьше воды

Протоиерей Сергий Клинцов, настоятель кафедрального Преображенского собора (город Якутск):

Мы не готовим людей к специальной постовой исповеди. Мне кажется, все происходит естественно. Если человек начинает по-честному поститься, то он и по-честному смотрит на устроение своей души, и исповедь у него получается настоящая великопостная — это уже не дремотное бормотание своих грехов, а вопль из глубины сердца: «Помилуй меня, Боже!», как вопит осужденный на казнь. Как этого достичь? Совета тут не дашь.

Когда люди приходят исповедоваться в первые разы — имеет смысл грехи записывать.

Я вспоминаю свою первую исповедь. Я долго готовился, читал книжки, выискивал подходящие к себе грехи из списков… А потом подошел, назвал два греха — и все. Язык прилип к гортани, в буквальном смысле. Я молчал минут десять, но это было так страшно, я настолько ощутил себя грешным и ничтожным, что священник, прочувствовав, что в этом молчании и прошло мое покаяние, не стал задавать никаких наводящих вопросов и все-таки прочитал разрешительную молитву.

Но некоторое время после этого я стал ходить на исповедь с записанными грехами. Иметь шпаргалку всегда легче.

У современного человека добавились незаметные «сетевые» грехи. Сами по себе социальные сети и общение в интернете — отдельная тема. Поругался с человеком на просторах фейсбука — попытайся распутать клубок, с чего все началось. Забанил — разбань.

Чем чаще открываю всякие фейсбуки-вконтакты — тем чаще понимаю, что я в этом просто прожигаю свою жизнь.

Есть люди, у которых жизнь построена на необходимости общения в социальной сети — профессионального, личного и т. д. Бывают и ссоры — ну что, раз посредством сети грех произошел, значит, посредством сети его нужно и пытаться исправить.

А чтобы таких грехов поменьше происходило, надо хотя бы в Великий пост поменьше сидеть в социальных сетях. Ибо само слово «сети» говорит за себя. Грех сравнивают с сетями… Или загребаешь воду сетями — и душа остается пустая. Я это лично на себе ощущаю. Да, конечно, сеть — это общение, но не всякое общение полезно. Можно обойтись и без «привет» и «как дела», на которые всем и не ответишь.

Поменьше формальных разговоров. Поменьше воды.

Исповедоваться для покаяния, а не ради «пропуска в рай»

Священник Алексий Плужников, настоятель храма святых апостолов Петра и Павла города Волгограда:

Покаяние — это не перечисление безобразий, а изменение жизни. Если «забанил» кого-то в социальной сети вместо примирения, то можно хоть сто раз сходить к исповеди, но это не приблизит нас к Богу, раз мы не простили ближнего своего. Так что лучше всего именно так и готовиться: не количеством исповедей, а количеством и качеством примирений.

А что касается частого причащения и связи его с исповедью — это вопрос мудрости духовников, ибо здраво было бы прихожанину, который ведёт регулярную церковную жизнь, разрешать исповедоваться по мере необходимости, например, раз-два в месяц, а причащаться чаще. Но такая практика пока с опаской воспринимается многими священниками и прихожанами, твёрдо в умах сидит: сходил на исповедь — получил пропуск к причастию. Сам был свидетелем такого отношения в гиперболической форме в начале своего священнического служения: в соборе одна женщина подходила к причастию, но до этого хамски себя вела. Когда её попытались не допустить до причастия, она устроила дикий скандал, крича:

— Ах вы такие-сякие! Как вы смеете меня не допускать! Да я была на исповеди! Да я имею право! Да я на вас жаловаться!..

Поэтому лучше редко исповедоваться, но для покаяния, а не ради выписывания «пропуска в рай».