Когда Поллианна во второй раз пришла к миссис Сноу, Милли провела ее в ту же комнату. Штора снова была опущена, и Поллианне пришлось какое-то время опять привыкать к полутьме.
– Это та девочка от мисс Полли, – объявила Милли и оставила Поллианну наедине с больной.
– Ах, это ты! – послышался из кровати капризный голос. – Я запомнила тебя. Да тебя кто угодно запомнит. Вот только жаль, что ты не пришла вчера. Мне вчера так хотелось тебя увидеть.
– Правда? Ну, тогда я рада, что пришла сегодня, а не еще через три дня! – весело объявила Поллианна. Быстро пройдя по комнате, она осторожно поставила корзину на стул возле кровати.
– Ой, как темно! – воскликнула она. – Я почти вас не вижу. Она решительно подошла к окну и подняла шторы.
– Мне очень хотелось посмотреть, вы научились причесываться так, как я вам в прошлый раз показала? – возвращаясь к кровати, заговорила она. – Ой, нет, не научились, – продолжала она, взглянув на миссис Сноу. – Ну, ничего. Я даже рада. Ведь и теперь вы, наверное, позволите, чтобы я сама вас причесала. Но я вас причешу немного позже. А сейчас посмотрите, что я вам тут принесла.
Женщина беспокойно заворочалась в постели.
– Не думаю, что от моего взгляда еда станет вкуснее, – ехидно проговорила она, но на корзину все же взглянула. – Ну, что там у тебя?
– А чего бы вам самой больше всего хотелось? – спросила Поллианна. – Ну, отвечайте же, миссис Сноу!
Миссис Сноу растерялась. Уже много лет подряд все ее желания сводились к мечтам о чем-то другом, нежели то, что ей принесли. И вот теперь, встав перед свободным выбором, она просто не знала, что и сказать. А она не сомневалась, что Поллианна не успокоится, пока не добьется ответа.
– Ну... – замялась она. – Может быть, бараньего бульо...
– У меня он есть! – с гордостью перебила ее Поллианна.
– Ах, нет, это именно то, чего мне как раз сегодня совсем не хочется, – вдруг заявила больная. Теперь, когда было, от чего отказываться, она, наконец, обрела прежнюю уверенность в себе и отчетливо поняла, чего бы желал ее несчастный больной желудок. – Мне хочется цыпленка, – твердо сказала она.
– Но у меня и цыпленок есть! – весело воскликнула Поллианна. Миссис Сноу повернула голову и ошеломленно уставилась на нее.
– И то... и... другое? – медленно проговорила она.
– И третье. Я еще и студень с собой взяла! – торжественно провозгласила девочка. – Я решила, что вы должны хоть раз получить на обед то, что вам действительно хочется. Вот мы и придумали вместе с Нэнси. Конечно, каждого блюда получилось по чуть-чуть. Но зато все они уместились у меня в корзине. Я так рада, что вам захотелось цыпленка! – сказала она, извлекая три небольших миски с едой. – Понимаете, когда я уже шла к вам, я вдруг испугалась, что у меня ничего не выйдет. Ну, представляете, как было бы жалко, если бы вам вдруг захотелось рубца, или тушеного лука, или еще чего-то, чего у меня с собой нет. Но, слава Богу, все обошлось. И это чудесно, потому что ведь мы с Нэнси очень старались!
Ответа не последовало. Больная чувствовала себя совершенно растерянной, и никак не могла собраться с мыслями.
– Я оставлю вам все, – продолжала щебетать Поллианна, устраивая на столе все три миски. – Вдруг завтра вам захочется бараньего бульона, а послезавтра – студня. А, кстати, как вы сегодня себя чувствуете, миссис Сноу? – вежливо осведомилась она.
– Спасибо, плохо, – с облегчением пробормотала миссис Сноу, ибо вопрос о здоровье вернул ее в привычно вялое и, одновременно, раздраженное состояние духа. – Мне так и не удалось поспать сегодня утром. Эта соседская девчонка, Нелли Хиггинс, принялась заниматься музыкой, и ее упражнения чуть не свели меня с ума. Она пробренчала на' рояле без остановки все утро. Просто не знаю, как мне теперь жить. Поллианна с сочувствием кивнула головой.
– Да, да, это ужасно. С миссис Уайт однажды тоже было такое. Миссис Уайт, чтобы вы знали, из той Женской помощи, которая мне помогала. У нее тогда как раз случился приступ радикулита, она лежала и даже повернуться не могла. Она потом говорила, что ей было бы гораздо легче, если бы она смогла переворачиваться с боку на бок. А вы можете, миссис Сноу?
– Что "могу"?
– Ну, поворачиваться, двигаться, менять положение в кровати, когда музыка совсем уж надоедает вам?
Миссис Сноу удивленно посмотрела на Поллианну.
– Ну, конечно. Я могу двигаться по всей кровати, – несколько раздраженно проговорила она.
– Ну, значит, вы уже этому можете радоваться, правда ведь? А вот миссис Уайт совсем не могла двигаться. Потому что, когда радикулит, сделать это просто невозможно. Миссис Уайт говорила, что ей просто до смерти хотелось повернуться. И еще она потом говорила, что, наверное, совсем бы рехнулась, если бы не уши сестры ее мужа.
– Уши сестры ее мужа? Думаешь ли ты, что говоришь, дитя мое?
– Да, миссис Сноу. Я просто вам не все рассказала. Я только сейчас вспомнила, вы ведь совсем не знаете Уайтов. Но, понимаете, мисс Уайт, сестра мужа миссис Уайт, совершенно глухая. Она как раз приехала погостить к ним, и тут у миссис Уайт случился этот приступ радикулита, и мисс Уайт осталась, чтобы ухаживать за ней и подменить ее на кухне. Но она была совершенно глухая и не понимала, что ей говорят. Вот с тех пор миссис Уайт, когда слышала, как у соседей играют на рояле, даже радовалась, потому что она, по крайней мере, слышала, и ей было легче, чем мисс Уайт. Понимаете, миссис Сноу, это она так играла в мою игру.
– В игру?
– Ой! – захлопала в ладоши Поллианна. – Я чуть не забыла. Миссис Сноу, я ведь придумала, чему вы можете радоваться.
– Радоваться? Что ты хочешь этим сказать?
– Ну, я же вам в прошлый раз обещала, что подумаю. Неужели вы забыли? Вы попросили меня подумать, чему можно радоваться, если лежишь целыми днями в постели?
– Ах, вот ты о чем, – с пренебрежением. ответила миссис Сноу. – Ну, это-то я прекрасно помню. Только я пошутила. Неужели ты всерьез думала над такой ерундой?
– Конечно, всерьез, – с победоносным видом заявила Поллианна. – И я придумала. Это было очень трудно. Но, чем труднее, тем интересней играть. Честно сказать, сначала мне вообще ничего в голову не приходило, но потом все-таки пришло...
– Ну, и что же пришло тебе в голову? – саркастически - ласковым тоном осведомилась миссис Сноу.
Поллианна набрала в легкие побольше воздуха и выпалила на едином дыхании:
– Я придумала, что вы должны быть рады, что другим людям не так плохо, как- вам. Ведь они не больны и не лежат целыми днями в кровати. В глазах миссис Сноу вспыхнула злоба.
– Ну и ну! – воскликнула она, и в голосе ее не послышалось благодарности.
– А теперь я расскажу вам, что это за игра, – спокойно продолжала Поллианна. – Вам будет очень здорово в нее играть. Потому что, чем труднее приходится, тем в этой игре интереснее. А труднее, чем вам, наверное еще никому не было. А началась эта игра... – и она принялась рассказывать о миссионерских пожертвованиях, костылях и о кукле, которая ей так и не досталась.
Едва она успела справиться с этой историей, как в дверях показалась Милли.
– Ваша тетя велит вам идти домой, мисс Поллианна, – безо всякого выражения проговорила она. – Она звонила по телефону Харлоусам из дома напротив. Вам ведено передать, чтобы вы поторопились. Ваша тетя говорит, что вам надо до вечера еще успеть позаниматься на рояле.
Поллианна с явной неохотой поднялась со стула.
– Ладно, потороплюсь, – мрачно ответила она и вдруг засмеялась. – Видите, миссис Сноу, я, по крайней мере, могу радоваться, что у меня есть ноги, и я могу поторопиться домой. Миссис Сноу ничего не ответила. А Милли, взглянув на мать, едва не закричала от удивления. По бледным щекам больной струились слезы. Поллианна направилась к двери.
– До свидания! – крикнула она, уже переступая порог. – Жалко, что я не успела вас причесать, миссис Сноу. Мне очень хотелось это сделать. Ну, ничего, думаю, в следующий раз удастся.
Июльские дни летели один за другим. Для Поллианны это были очень счастливые дни, о чем она не уставала сообщать тете Полли, а тетя Полли неизменно отвечала:
– Вот и хорошо, Поллианна. Мне очень приятно, что ты чувствуешь себя счастливой. Но я хочу надеяться, что время для тебя не проходит впустую. Иначе я буду вынуждена признать, что плохо исполняю свой долг. Услышав это, Поллианна обхватывала тетю за шею и запечатлевала пылкий поцелуй на ее щеке. Подобная сцена повторялась почти ежедневно, но бурные чувства племянницы все еще приводили мисс Полли в совершеннейшее смятение. И вот как-то, во время урока шитья, Поллианна, в ответ на очередное замечание тети, что дни не должны проходить впустую, спросила:
– Вы хотите сказать, что если я просто счастливо провела день, значит я провела время впустую?
– Совершенно верно, дитя мое.
– Вы часто мне говорите, что надо добиваться ре-зуль-та-тов, – раздельно произнесла она.
– Конечно, дитя мое.
– А что значит ре-зуль-та-ты? – продолжала допытываться Поллианна.
– Ну, это значит, что ты из всего должна извлекать какую-то пользу. Все-таки ты очень странный ребенок, Поллианна.
– А если я просто радуюсь, это не значит, что я извлекаю пользу? – с тревогой спросила Поллианна. – Конечно, нет.
– Жалко. Боюсь, тогда моя игра вам совсем не понравится, и вы никогда не сможете в нее играть, тетя Полли.
– Игра? Какая игра?
– Ну, которую мы с па... – Поллианна зажала ладонью рот. – Да нет, ничего, – тихо пробормотала она.
Мисс Полли нахмурилась.
– Думаю, мы с тобой сегодня достаточно позанимались, Поллианна, – сказала она, и урок шитья завершился.
Уже под вечер, спускаясь со своего чердака, Поллианна неожиданно увидела на лестнице тетю Полли.
– Тетя Полли! Тетя Полли! Как это чудно, что вы решили зайти ко мне. Пойдемте скорее. Я так люблю принимать гостей! – выпалила она.
Круто развернувшись, Поллианна снова взбежала вверх по ступенькам и широко распахнула дверь в свою каморку.
Тетя Полли совершенно не собиралась в гости к племяннице. Она шла на чердак, чтобы поискать в сундуке у восточного слухового окна белую шаль. И вот, к своему великому удивлению, она во мгновение ока, вместо сундука оказалась на жестком стуле в комнате Поллианны.
Сколько раз после приезда племянницы мисс Харрингтон, сама удивляясь, вдруг начинала делать что-то совершенно для себя неожиданное!
– Да, я просто обожаю гостей, – продолжала щебетать Поллианна, суетясь вокруг тети с таким видом, словно привела ее не в убогую каморку, а в роскошный дворец. – А особенно мне приятно принимать вас сейчас. Ведь теперь у меня появилась эта комната. Конечно, у меня и раньше была своя комната, но квартиру-то мы снимали. А теперь у меня своя собственная комната, и это, конечно, гораздо лучше. Ведь это навсегда моя комната, правда?
– Да, да, Поллианна, конечно, – вяло пробормотала тетя, недоумевая, почему так и не решается подняться и пойти на поиски шали.
– И, знаете, я теперь просто стала обожать эту комнату. Конечно, в ней нет ни ковров, ни занавесок, ни картин, хотя они мне очень нра...
Тут Поллианна спохватилась и, покраснев, замолчала.
– Что ты хотела сказать, Поллианна?
– Н-ничего, тетя Полли. Правда, это все ерунда.
– Может быть, и так, – сухо произнесла мисс Полли. – Но раз уж ты начала, будь любезна, договаривай до конца.
– Да, это действительно ерунда. Просто я немного надеялась на красивые шторы, картины, ковры. Но, конечно...
– Надеялась? – жестко переспросила ее тетя Полли.
Поллианна еще сильней покраснела.
– Конечно, мне не надо было надеяться, тетя Полли, – виновато проговорила она. – Просто мне давно хотелось, чтобы у меня в комнате были ковры и картины. У нас было всего два маленьких коврика из пожертвований. Один был весь закапан чернилами, а другой – в дырах. А две картины... Одну па... Я хочу сказать, что хорошую мы продали, а плохая развалилась. Наверное, если бы не все это, я бы никогда не стала о них мечтать, когда первый раз попала в ваш холл. А так, я шла через холл и думала, какая красивая у меня теперь будет комната. Но вы не думайте, тетя Полли, я совсем чуть-чуть помечтала об этом, а потом уже радовалась. Потому что в моей комнате нет зеркала, и я не вижу своих веснушек. И вид из моих окон лучше всяких картин. И вы всегда так добры ко мне... Мисс Полли поднялась на ноги. Лицо ее пылало.
– Можешь не продолжать, Поллианна, – сухо проговорила она.
Еще мгновение, и она уже быстро спускалась по лестнице. Она дошла до самого низа, и только тут спохватилась, что так и не добралась до сундука у восточного слухового окна.
Прошло чуть менее суток, когда мисс Полли вызвала Нэнси. – Нэнси! – приказала она. – Ты должна сегодня же перенести вещи мисс Поллианны в ту комнату, которая находится под комнатой на чердаке. Я решила, что моя племянница будет теперь жить там.
– Слушаюсь, мэм, – громко ответила Нэнси. "Домик мой с палисадником!" – пробормотала она себе под нос.
Минуту спустя она уже была в комнате Поллианны.
– Ты только послушай! – что есть силы вопила она. – Теперь ты будешь жить внизу, и комната твоя будет прямо под этой. Это правда. Вот так я тебе и говорю: будешь внизу жить. Будешь, вот так я тебе и говорю. Поллианна побледнела.
– Ты хочешь сказать... О, Нэнси!.. Это правда? Это действительно правда?
– Думаю, ты скоро сама убедишься, – ответила Нэнси, вылезая из шкафа с ворохом платьев Поллианны. – Мне ведено перенести туда твои вещи, и я сделаю это, прежде чем ей придет в голову передумать, – добавила она, энергично кивая головой.
Прежде чем Нэнси успела закрыть рот, Поллианна опрометью кинулась вниз. Рискуя сломать себе шею, она вихрем преодолела две лестницы и, прогрохотав двумя дверьми и одним стулом, который имел несчастье подвернуться ей под ноги, достигла цели.
– Тетя Полли! Тетя Полли! Неужели я правда буду жить в комнате, где есть все: и ковер, и занавески, и три картины, и тот же потрясающий вид из окон, как в моей теперешней комнате! Ой, тетя Полли! Вы у меня такая хорошая!
– Очень приятно, Поллианна. Я довольна, что ты одобряешь мое решение. И еще я надеюсь, что, раз уж ты так хочешь все эти вещи, ты будешь обращаться с ними бережно. Полагаю, можно не продолжать. А теперь подними, пожалуйста, стул. Вынуждена обратить твое внимание на то, что за последние полминуты ты дважды хлопнула дверью, – сурово добавила достойная мисс Харрингтон.
Она и сама не знала, зачем так строго отчитала племянницу. А дело было в том, что мисс Полли вдруг захотелось плакать, и она не нашла лучшего способа скрыть свое состояние.
Поллианна подняла стул.
– Все верно, мэм! – весело призналась она. – Я и сама слышала, как хлопали эти двери. Но я ведь только что узнала о новой комнате. Я думаю даже вы хлопнули бы дверью, если бы... – Поллианна осеклась и пристально поглядела на тетю.
– Скажите, тетя Полли, а вы когда-нибудь хлопали дверьми?
– Конечно, нет, Поллианна, – уверенно ответила мисс Полли, и это прозвучало в ее устах очень поучительно.
– Жалко, тетя Полли! – с сочувствием воскликнула Поллианна.
– Жалко? – переспросила мисс Полли и растерянно развела руками.
– Ну, да, жалко. Ведь если бы вам захотелось хлопнуть дверью, вы хлопнули бы. А вам не хотелось, и вы не хлопали, и значит, вы никогда ничему не радовались. Иначе вы нипочем бы не смогли удержаться. Мне так жалко, что вы никогда ничему не радовались!
– Поллианна! – едва слышно проговорила достойная леди. Но Поллианна не отозвалась. Ее уже не было рядом. Лишь резкий хлопок двери, донесшийся с чердака, был ответом на зов мисс Полли. Поллианна влетела наверх и принялась вместе с Нэнси переносить вещи. А мисс Полли сидела в гостиной, и впервые за много лет чувствовала, как ее охватывает смятение. Ну, конечно же, и в ее жизни бывали радости.