Анна Невер
Говорят, что нет одинаковых снежинок, как нет одинаковых людей на свете. Нежный ледяной узор индивидуален и хрупок, как душа ребенка.
Лерка зашла в телевизионную. Кривой многоножкой в два ряда стояли стулья. На них слепым кинескопом глядел телевизор. Все предпочли прогулку просмотру ТВ.
'Самовольно включать, - запрещено' гласило объявление, приклеенное скотчем к корпусу телевизора. Больно надо. Девочка придвинула стул к стене и забралась на подоконник. Уселась, обхватив руками коленки.
За окном сыпал снег. Мелкий, бойкий, густой, - он метался в порыве ветра, словно свора белых мотыльков. Прилипал к оцинкованному карнизу, кирпичному забору, прутьям кованых ворот. Приветствуя снежную сыпь, размахивали ветвями орешники - от радости, что не выглядят такими чёрно-скорбящими, как раньше.
По обледенелому тротуару прохожий вёз на санках елку, - настоящую, живую, связанную пеньковой верёвкой. За ним семенил ребёнок, придерживая варежкой еловую верхушку. Лерка протёрла запотевшее стекло.
- А-а, вот ты где!
Девочка оглянулась. В дверях телевизионной улыбался Петёк. Съехавшая на лоб шапка. Пола фланелевой рубашки вылезла из растянутых колгот. С шеи до линолеума свисал шарф.
- Лерка, давай, с нами в снежки играть?
- Не хочу...
Мальчишка не спешил уходить, переступил с ноги на ногу.
- Лер, одень нас, пожалуйста, - наконец, жалобно протянул он. - А то баб Маша пока закончит, - снег растает.
Лерка хмыкнула:
- Малышня.
В свои восемь она чувствовала себя взрослой.
- Ладно, пугало. Пошли, - великодушно согласилась Лерка, спрыгивая с подоконника.
В раздевалке младшей группы царил гам. Неустанно хлопали дверцы шкафчиков. Бабу Машу, - щуплую старушку с щёчками-яблочками, - осаждали малыши. Будто цыплята вокруг квочки, дети пищали, и благо, не залазили на ее седую голову.
Нянечка облегченно вздохнула, когда увидела Лерку:
- Мочи нет, этих баламутов собирать. А Наташка куда-то запропастилась.
Лерка кивнула. Если в два года научилась завязывать шнурки на ботинках, то с малышней тем более справится. Медленно, но верно ноги находили сапожки. Застегивались молнии на куртках. Вязались узлом шарфы под капюшонами.
- Снег тоже делает Дед Мороз! - заявил Петёк, отдаваясь в Леркины руки. - Он летает на санях по небу и бьёт облака волшебным посохом.
- Бымс! - Лерка щелкнула по курносому носу мальчишки. - Так?
Петёк хихикнул.
- Да нет же! Не по носу. Какая ты непонятная. По облакам! Тогда на землю сыплются снежинки.
Яночка вынула кулачок из кармана платья и указала на окно, обклеенное бумажными снежинками:
- Снежи-и.
- Молодец, Янчик, - похвалила Лерка. - Правильно, снежинки.
Она всегда знала, что Янка все понимает, только мало говорит.
- Мама Наташа сказала, что завтра мы будем рисовать открытку дед Морозу, - промямлил Совенок, наблюдая, как Лерка воюет со скользкими пуговицами Петькиного пальто. - Но я не хочу открытку.
Лерка повернулась. В сумрачном коридоре уже висел почтовый ящик, - на гвоздике слева от доски объявлений. Сбитый из фанеры, белый в голубой горошек. Каждый год ящик вывешивали в начале декабря, и за неделю он наполнялся до верха посланиями ребят деду Морозу.
Лерка поджала губы. Она тоже рисовала. Три человечка держатся за руки на фоне длинного красного прямоугольника. Воспитательница оказалась в сомнениях. 'Лерочка, расскажи, что ты нарисовала? Кто это?'. 'Это я с новыми мамой и папой'. 'А это что?'. 'Это забор. Мы уходим отсюда...'.
- Лер, помоги написать письмо, а? - большие янтарные глаза, за которые мальчишку и прозвали Совёнком, глядели на Лерку, не моргая.
- И мне. И я!
- А ты не вертись, - раздраженно одернула Лерка мальчишку. - Вот застегну неправильно, будешь кривой ходить... А письмо лучше бабу Машу попросите написать, - с досадой добавила она.
- Но ведь ты уже умеешь писать, - заныл Петёк. - А к бабе Маше о-очередь.
Лерка молчала. Три пары глаз ждали.
- Ну, хорошо, - сдалась она. - Яна, иди, я тебя одену. Вынь кулачки из карманов...
****
Привычный шум игровой не отвлекал. На истертом паласе валялись куклы, мишки, машинки. У некоторых из них даже был когда-то свой дом. Потом они перестали нравиться своим владельцам. И их принесли сюда.
Совенок, Петёк и Яночка не играли вместе с ребятами. Нависнув над детским столиком, они следили за тем, как Лерка выводит над линией букву за буквой.
Точка. Девочка отложила ручку в сторону и откинулась на спинку стула. Третий последний чистовик дописан.
- Нечего на меня смотреть, как на фею, - сварливо сказала Лерка.
Ее злило то, что в глазах ребят появилась надежда, какую девочка замечала в дни, когда приходили 'посетители'. Надежда, но не та, - светлая и несущая умиротворение. А та, что не приносит ничего с собой, кроме терзания. Лерка это знала.
Она согнула пополам листки.
- Готово.
- А конверт? - спросил Совенок.
- Будет вам конверт.
Неожиданно в игровую вбежали Славка с Антоном, - братья близнецы, оба крепкие и лопоухие как горшки. И на два года ее старше. 'Нашли, где в догонялки играть', - подумала Лерка.
- Смотри. Мелочь дед Морозу строчит!
- А ну! - Славка выхватил письма из рук девочки. - Что у нас здесь?
- Отдай, - угрожающе произнесла Лерка, поднимаясь.
Славка отскочил на два шага и показал язык.
- 'Здравствуй, Дедушка Мороз, спасибо за хороший снег'. Ха-ха! Не. Тоха. Ты послушай: 'Я научился считать до десяти... Яночке нужны новые тапочки. Научи ее говорить.... Мамочку подари! Дедушка Мороз!'
Лерка сорвалась с места. Догнать Славку оказалось не так легко, - пришлось лавировать между малышами, столиками и стульями. Только свежая царапина от ее ногтей заставила его бросить листки.
Славка приложил ладонь к запястью и закричал:
- Нет никакого деда Мороза! Это все сказки для сопливых детишек. А вы верите!
Собирая с пола бумагу, Лерка оглянулась. Совенок кусал нижнюю губу. На ресницах блестели росинки. Петёк насупив белёсые брови, карябал на виске болячку в пятне зелёнки. С потерянным видом Яночка разглядывала орнамент паласа.
Лерка вскинула подбородок:
- Не слушайте его. Дед Мороз существует!
- Нет!
- Да!
- Сколько ты ему писем написала? Четыре? И что? Тебя так никто и не усыновил.
Славка засмеялся.
Лерка сжала кулаки, шагнула:
- Сейчас полу...
- Что здесь происходит? - Ирина Александровна твердой походкой направлялась к спорщикам. Жилистая и широкоплечая как пловчиха, в голубом длинном халате. На затылке петушиным гребнем взбит бурачного цвета начёс. За спиной Ирины Александровны, стараясь не отставать, бежала молоденькая воспитательница Наташа.
- Что происходит, я спрашиваю?
Славка поник плечами. Антон мгновенно испарился, - юркнул в направлении двери. А Лерка только сейчас обратила внимание, что, не считая их малочисленной компании, все ушли обедать. Взыскательный взгляд серо-зеленых глаз замдиректора 'по воспитательной' гвоздил поочередно: то Лерку, то Славку.
Первым не выдержал мальчишка:
- Она меня поцарапала!
Славка продемонстрировал красную полоску на запястье.
- Валерия, почему ты это сделала?
Лерка продолжала молчать, скосив глаза на батарею под подоконником.
- Так, - отчеканила замдиректор. - Два дня никаких вечерних прогулок. Я скажу вашим воспитателям. Вам понятно?
- Но, Ирин Санна! - взмолился Славка. Сидеть в корпусе, когда на дворе развернется очередная снежковая баталия, мальчишке совсем не хотелось.
- Оладышкин, не пререкайся. Всем марш на обед. Наташ, отведи малышей в столовую.
***
Наказание, - два дня без прогулок, ни капли не удручало Лерку. Но настроение было испорчено. Девочка отказалась от щей из кислой капусты, поковыряла пюре с котлетой и отнесла поднос с грязной посудой на 'мойку'. Для малышей начиналось время тихого часа.
Бабу Машу найти не удалось. Лерка послонялась по корпусу и зашла в актовый зал. Посреди паркетного пола возвышалась кособокая пластмассовая ёлка. Ещё не наряженная, голая, встопорщенная, как мокрая кошка. Под потолком с натянутых лесок свисали цветные фонарики из папье-маше и серебристый 'дождик'. В углу сминали занавески парты, нагроможденные друг на друга в два яруса. К празднику столы расставят буквой 'П'. Лерке вдруг вспомнилось, как на прошлой 'новогодней елке' 'липовый' дед Мороз, - дворник Степан Игнатьевич, - всякий раз, когда намеревался пропустить стаканчик, смешно задирал бороду, - так, что она съезжала набок. В следующие три дня никто не мог найти посох. В конце концов, волшебный атрибут обнаружили в подсобке среди мётел и граблей.
'Настоящий дед Мороз живет в Великом Устюге. Он ни за что бы не бросил свой посох', - подумала Лерка.
Тут в дверной проём, бурча под нос, протиснулся он самый, - Степан Игнатьевич, с коробкой в руках. И без тапочек, в шерстяных вязаных носках потопал к ёлке. Следом за ним зашаркала шлёпанцами баба Маша.
- Здрасте, Степан Игнатьевич! - поздоровалась Лерка и улыбнулась нянечке.
Дворник кивнул.
- Сюда, сюда ставь, - указала старушка.
Коробка опустилась на паркет.
- Теперь я свободен, Андреевна? - дворник натянул на округлое пузо штаны, хлопнув резинкой. На седых усах Степана Игнатьевича таял снег, постепенно превращаясь в капельки.
- Да. Ступай, Степа.
Лерка заглянула в коробку. Игрушки! Ёлочные! Стеклянные шары, шишки, зайцы. Серебристые мотки гирлянд и бус. Украшения горели в коробке, как настоящие сокровища в пиратском сундуке. Девочка оторвалась от зрелища.
- Баб Маш, нам нужно три конверта, - сказала она, когда дверь за дворником прикрылась.
- Хорошо, Леронька. Сейчас дождусь 'отряд наряжателей' и зайду в кабинет к Ирине Александровне.
Нянечка помяла карман кофты, проверяя на месте ли ключи.
- Баб Маш, а кто письма дед Морозу из ящика отвозит на почту?
Старушка подняла брови домиком:
- Как же, - она прокашлялась. - За письмами приезжает почтальон.
- А скоро он приедет?
- Почтальоны очень занятые люди, Леронька. Приедет поздно, вы к тому времени уже спать будете.
Лерка качнула головой:
- Понятно... А можно мне тоже ёлку наряжать?
***
На второй неделе из коридора исчез почтовый ящик. Он был так полон, что из щёлки выглядывали уголки конвертов и открыток. Теперь на его месте торчал в стене ржавый гвоздь.
Ночью Лерка лежала на одной из восьми кроватей, упираясь босыми ступнями в спинку. И думала, что письма уже на пути в Устюг. Возможно, дед Мороз был очень занят, чтобы прочитать её послания в прошлые годы. Или конверты на почте затерялись. Но, если дед Мороз существует, то малышам он просто обязан помочь.
Лерка проворочалась два часа без сна и встала.
Она решила не включать свет и пошлёпала по половику в коридор. Пижамные штаны лишь прикрывали коленки, и по ногам тянуло холодом. Когда Лерка вышла из туалета, то услышала приглушённые голоса, доносящиеся с лестницы, что вела на второй этаж. Девочка нащупала гладкий лак перил. Шаг за шагом, она поднималась по ступеням. Тонкая ломанная полоска света расползлась от верхних ступеней до двери кабинета Ирины Александровны.
- Каримов хочет шоколадных зайцев. Рюмова - 'Барби'. Что им дались эти 'Барби'? Ладно. Впиши пару. Если вложимся в бюджет, закажем. Так, - хруст бумаги. - Оладышкин опять игровую приставку написал... Макаровой нужны тапочки.
- Что?
- Тапочки. Макаровой Яне. Записала?
- Угу.
- Да, у тебя уже глаза слипаются. Иди спать, Наташа. Завтра закончим.
- Хорошо, Ирина Александровна.
Лерка отпрянула от двери. Попятилась и уткнулась лопатками в крашеную стенку.
Не может быть! Все годы письма не покидали стен детдома.
Через пару секунд девочка уже бежала по лестнице вниз.
Лерка нырнула под одеяло с головой. В тишине, с шумом вдыхая воздух, она чувствовала, как содрогается тело от сердечного стука. Мысли одна за другой будоражили сознание.
Когда предрассветная серость залила комнату, Лерка знала, что делать.
Она на цыпочках пробралась в спальную младшей группы. У порога на постовом диванчике с присвистом храпела баба Маша. Стараясь не разбудить нянечку, Лерка выудила из кармана её кофты связку ключей.
Ключ поддался. Щелчок, второй. Лерка поглядела по сторонам, - тишина. Она впервые находилась в 'директорском кабинете'. Письменный стол с креслом. Окно закрывала прозрачная, похожая на фату, тюль. Шеренги книг на полках. Высокий шкаф-пенал.
Первым делом, Лерка проверила стопки бумаг. Заглянула в выдвижные ящики стола. Писем не было, - только пустые чистые конверты. Девочка открыла шкаф. На верхней полке белел полиэтиленовый пакет. Дотянуться до него не получилось, и Лерка решила придвинуть кресло. Оно оказалось очень неповоротливым и тяжёлым. Кряхтя, девочка вытолкала кресло из-за стола к шкафу, и залезла на него.
В пакете лежали письма. Лерка уселась на пол и вывалила содержимое кулька. Конверты, открытки, рисунки легли у ног девочки пёстрой горкой. Большая часть конвертов оказалась вскрыта. Среди них и Яночкино письмо. Лерка отложила его в сторонку. Затем отсортировала от общей массы нераспечатанные письма (хоть что-то можно спасти!), и с облегчением обнаружила в их числе конверты Совёнка и Петьки.
Лерка убрала пакет обратно в шкаф и достала из ящика стола чистый конверт. Янку она не бросит! Дрожащим почерком, словно его бил ток, Лерка написала адрес назначения, и запечатала письмо. Готово! За окном вовсю светало, когда девочка, прижав к груди стопку писем, летела в раздевалку. Лерка накинула на пижаму куртку, застегнулась на две верхние кнопки; наскоро обула ботинки, запихнув шнурки под язычок.
Морозный воздух дохнул ей навстречу. Обжёг щёки, вцепился в икры. Лерка подбежала к железным воротам. Окостеневшими пальцами она хваталась за прутья, забираясь все выше. Занесла ногу. Перелезла. Не удержалась, удачно упала. Поднялась. С головы слетел капюшон. Но девочка, не обращая на это внимания, уже неслась по заснеженному тротуару вдоль кирпичного забора. Ближайшее почтовое отделение располагалось в квартале от детского дома.
Очередная хмурая пятиэтажка осталась за спиной. И впереди показались синие железные двери Почты, - первый этаж дома через дорогу. Лерка выскочила на накатанную поверхность, поскользнулась на чёрном голом льду и упала. Письма взлетели в воздух, подхваченные студёным ветром...
***
Мягкая пушистая варежка погладила ее волосы. Длинная борода защекотала Леркин локоть. Из-под кипельно-белых кустистых бровей на неё ласково, с нежной грустью, глядели глаза.
- Дедушка, это ты?
- Что ж ты, милая? Кто так через дорогу переходит? А?
- Дедушка, а я тебе письма несла. Сейчас...
Лерка оглянулась в поисках конвертов. Но разглядеть ничего не смогла, - кругом только ослепляющий белый свет.
- Я их потеряла, - заплакала Лерка. - Дедушка?
Но старик исчез, словно растворился в сиянии.
***
Кто-то теребил ее за рукав. Дрогнули ресницы, и Лерка увидела над собой перепуганное лицо бабы Маши, обрамленное серым пуховым платком.
- Леронька, деточка! Да как же это? Сильно ударилась?
Старушка легонько ощупала ее затылок:
- Голова кружится? Тошнит?
Девочка отрицательно покачала головой.
- Уфф, - выдохнула старушка и тут же нахмурилась. - Ну, Лерка, готовься. Влетит тебе, - кислиц наешься досыта. Хорошо, что я в окно заметила, как ты ворота штурмовала, да сразу за тобой пошла.
С помощью бабы Маши девочка поднялась на нетвердые ноги.
- Ай-яй! Раздетая. Голоногая. Безумная девчонка! Кой чёрт тебя понёс, спрашивается?
Нянечка натянула на голову девочки капюшон, потом принялась застегивать ее куртку.
Тут Лерка вспомнила.
- Баб Маш, письма! Нужно собрать.
Но старушка цепко схватила Леркину ладонь и потянула за собой, - назад в корпус:
- Ничего не хочу слышать.
Они побрели, осторожно переступая через гололедицу. Лерка всё оборачивалась. Одно из писем перевернулось пару раз и заскользило по льду, подгоняемое облаком позёмки.
***
Вторую неделю Лерка валялась в постели с высокой температурой. Бронхит не отступал, хотя кашель уже смягчился. За 'выходку' она получила серьезный выговор от замдиректора. Но наказания никакого ей не назначили. Ирина Александровна время от времени заглядывала в изолятор к девочке, чтобы справиться о её самочувствии.
Из-за болезни Лерка пропустила 'Новогоднюю елку'. Вечером Баба Маша принесла подарочный кулёк со сладостями. Впихнув в себя два мандарина и конфету, Лерка уснула в обнимку с кульком. О том, как прошёл праздник, утром в подробностях поведали ребята. Совенок, Петёк и даже Яночка устроились в ногах Лерки на кровати и болтали без умолку.
От них девочка узнала, что к игрушкам добавились красивые 'Барби' и 'крутые' самосвалы. А у Янночки появились новые тапочки, - жёлтенькие, как 'цыплёнки'.
Лерка грустно улыбнулась.
Она не знала, что в этот самый момент в кабинет замдиректора вбежала баба Маша с газетой в руках.
- Ирин Санна, полюбуйтесь! - запыхавшись, тараторила старушка. - Письма наших баламутов напечатали! Вот, смотрите, - целый разворот!
А Ирина Александровна удивленно уставилась на аккуратные печатные колонки.
***
Последним забрали Совенка. В конце февраля. Лерка сидела на подоконнике телевизионной и наблюдала, как новые родители усадили мальчика на заднее сидение автомобиля. Хлопнули дверцы. В окошке мелькнули счастливые глаза, и прощально запорхала маленькая ладошка. Лерка подняла в ответ руку.
Петьку и Яночку опекуны забрали ещё в январе. Нужно было видеть удивленное лицо Славки Оладышкина! Сейчас шло оформление документов на их усыновление.
Завелся мотор. Лерка прижалась лбом к стеклу, провожая взглядом машину. За окном редкими крупинками сеял последний снег. Спустя минуту, Лерка выбежала на улицу, и поймала снежинку, - кружевную, нарядную.
Посмотрела в серое небо и улыбнулась:
- Спасибо..