Много лет тому назад стоял в престольном городе Москве красивый дом купца Ивана Михайловича Вольского, торговавшего жемчугом и драгоценными камнями. Вольский был человеком справедливым и набожным, и при этом осмотрительным и умным купцом, а потому дела его процветали. Он жил зажиточно и беззаботно, однако, не забывал бедных и одарял их щедрою рукою. Мария Петровна, его жена, была кроткая и любящая натура. Дети их росли и развивались прекрасно. Ваня, самый старший, считался умным и прилежным мальчиком. Учителя хвалили его рвение, но порицали его манеру всё критиковать и его желание казаться не по летам умным. Машенька, любимица отца, которой вскоре должно было исполниться восемь лет, была набожным милым ребёнком, точным портретом её матери; а что касается маленького Феди, то тот был любимцем не только матери, но и всего дома.
Мария Петровна часто говорила, что счастье её было бы полное, если бы оно по временам не омрачалось продолжительными и опасными поездками мужа. Ивану Михайловичу каждую осень приходилось самому совершать закупки, и для этого он был вынужден предпринимать далёкие поездки, что было тогда не так легко и приятно, как в наши дни, когда можно усесться в автомобиль или поезд, и проехать без труда и опасности полмира.
За Москвой, где теперь расстилается хорошо обработанная, холмистая равнина, всё было тогда покрыто густым лесом. Дороги через эти леса часто были так узки, ухабисты и рытвинисты, что на них можно было проехать только на хороших лошадях. Хотя волки не так были страшны в тёплые времена года, как зимою, зато в лесах и на дорогах встречались разбойники, особенно опасные для купцов, у которых можно было найти верную и богатую добычу. Только сильные и храбрые люди предпринимали такие путешествия и при этом вооружались саблями и пистолетами, как будто собираясь на войну.
Иван Михайлович, человек здоровый, крепкий и мужественный, будучи хорошим купцом, мог бы быть ещё лучшим воином. Для успокоения боязливой жены, он раньше часто присоединялся к большой группе купцов, совершавших свои путешествия под охраной нескольких солдат. Однако о таких группах разбойники были лучше осведомлены, и однажды дошло до сильного боя с ними. Иван Михайлович при этом еле- еле спас свою жизнь. С тех пор он совершал свои путешествия самостоятельно и в последние годы всегда возвращался домой невредимым.
Время отъезда снова приближалось. Мария Петровна усердно шила и имела хлопот полон рот, чтобы мужа снарядить как можно лучше в путь. О своих опасениях она неохотно говорила и не любила, если кто-то произносил слово «разбойник». Детям опасности, которым подвергался отец, казались очень интересными и таинственными. Ваня, прочитавший уже много книг, рассказывал младшим разного рода страшные похождения о волках и разбойниках и при этом придумывал гениальные планы для защиты отца. Вот, например, отец мог бы забрать с собой коробку с песком, чтобы засыпать нападающему разбойнику глаза, а пока тот потрёт их, он ударит лошадь и ускачет. «Ну, а если разбойник выстрелит в спину?» - спросила Машенька. На этот вопрос у мудрого Вани не нашлось ответа.
«Разве разбойники растут в лесах, как волки и медведи?» - спросил маленький Федя. «О, нет, - ответил Ваня, - часто встречается, что это были люди честные и порядочные. Некоторые из них просто дерзки, упрямы и никому не желают повиноваться. Иные, зато бедные люди, у которых не было хлеба; может быть, что они сначала просили милостыню, однако, со временем сделались дерзкими и нахальными и начали брать силою». Федя крепко сохранял эти рассказы в своей маленькой головке.
Рано утром, в день отъезда, маленькая группа двинулась из дома Вольского. Пётр, старый и верный слуга, вёл за узду красивую, хорошо осёдланную лошадь своего хозяина. Николай, молодой и крепкий парень, который должен был сопровождать своего барина, ехал медленно рядом. Купец же в сопровождении всего семейства отправился пешком до ближайшего холма, с высоты которого можно было обозревать весь город.
Одна сторона этого холма тогда ещё была покрыта густым лесом, тянувшимся много десятков вёрст. Обращённая же к городу сторона была покрыта только редкими деревьями. Наверху, на опушке леса, стоял высокий камень с образом Спасителя; перед ним был маленький камень, на котором набожные путешественники преклоняли свои колена и молились.
Купец с женою медленно поднимались в гору, ведя маленького Федю за руку, а Ваня и Машенька следовали за ними. Придя наверх, они уселись на камень и молча глядели на город, купола и башни которого сверкали, как золото, залитые лучами восходящего солнца. «Здесь я часто останавливался, возвращаясь домой, - сказал Иван Михайлович, - тут я восхищался видом моего родного, милого города, искал между всеми крышами крышу нашего дома, радуясь предстоящему свиданию. Если Богу угодно будет, то через два месяца я здесь остановлюсь снова и увижу наш дом, в котором, как я верю, Господь вас сохранит». «Дай Бог», - с вздохом сказала мать, которая была слишком слаба, чтобы преодолеть свои тревожные чувства. «Бог даст, так будет!» - ответил отец убеждённо. В это время прибыли поднявшиеся окольным путём Пётр и Николай с лошадьми. Минута разлуки настала, Иван Михайлович поцеловал жену и детей и от всего сердца благословил их; он обещал привести много красивых подарков. После этого он сел на лошадь и в сопровождении Николая тронулся в путь. Мать плакала, покрыв глаза платком, между тем как дети махали руками, пока отец не скрылся из виду. Оба всадника давно уже исчезли в густом лесу, а мать с детьми всё ещё стояли на коленях и посылали к небесам горячие молитвы о том, чтобы Бог позволил отцу благополучно вернуться домой. Позади них старый Пётр тоже стоял на коленях и молился за уезжающих. Горячо помолившись, они, наконец, поднялись и молча отправились домой.
Уже прошло несколько дней с отъезда отца. Дети жили спокойно и во всём слушались мать; они желали, чтобы отец по возвращении домой кроме хорошего о них ничего не узнал. Каждый думал о том, как бы приготовить для отца какой-нибудь сюрприз. Ваня очень прилежно рисовал географическую карту и был уверен, что она весьма пригодиться отцу в его будущих путешествиях; Машенька вязала кошелёк из красивого цветного шёлка; маленький Федя рисовал различные удивительные вещи: разбойников, волков и львов, но чтобы понять рисунки, приходилось каждому объяснять, что они означают; всё это он хотел сохранить для отца. Мать, отправляясь навестить одну больную, позволила детям в сопровождении Петра выйти в сад, расположенный против дома. Узнав об этом, Машенька многозначительно усмехнулась и прошептала что-то Феде на ухо, чего тот, однако не понял. Она надела свою шляпу, мальчики тоже отыскали свои красивые шапки и пошли.
«Пойдёшь ли ты с нами, Ваня?» - спросила Машенька, выходя из дверей дома. «Ещё не знаю, - ответил тот несколько высокомерно - возможно, что я буду играть с большими мальчиками и не пойду с вами, такими детьми, в сад». «Мы вовсе не пойдём в сад», - возразила Машенька с многозначительной миной. «Мы пойдём на холм, там, где образ Спасителя, и помолимся за нашего дорогого папу, чтобы он вернулся невредимым». «О, это бесполезно, - сказал Ваня, - молиться можно везде». «Это я прекрасно знаю, - ответила Машенька, - однако на том чудесном холме, где небо так высоко и лазурно над нами, где мы в последний раз видели отца, и где мать с ним молилась, там я охотнее всего молюсь».
«Кроме того, - продолжал мудрствовать Ваня, - я совершенно не верю, чтобы такая молитва могла помочь. Бог управляет миром, согласно мудрым и вечным законам, и Он не может ради молитвы какого-то ребёнка всё изменить. Звёзды над нами, это мириады миров, из которых каждый больше Земли, на которой мы живём; теперь подумай, сколько работы было бы Богу, если бы Он хотел делать по молитве каждого маленького ребёнка. Он сам творит то, что нужно».
В это время прибежало несколько мальчиков, и позвали Ваню играть. Он оставил сестру и брата, а Машенька в сопровождении Феди и Петра отправились печально к излюбленному холму. Девочка не совсем поняла то, что сказал старший брат, однако, охоту молиться он ей отбил. Тогда мало-помалу ей припомнилось всё, что она слышала от мамы о Боге и Спасителе, вспомнила так же, как Он детей к себе призвал и благословил, как некогда Сам был маленьким ребёнком, и потому понимает детей. При этих мыслях её маленькое сердце почувствовало облегчение; она весело стала подниматься с Федей на холм, и, когда увидела лазурное небо, сердце её наполнилось надеждою, и она могла перед Богом, как перед Отцом, излить свою детскую душу. После этого она взялась учить брата молиться за отсутствующего отца.
По возвращении домой глаза её сияли ясно и радостно, как от скрытого счастья; прежде чем отправиться спать, она обняла Ваню и шепнула на ухо: «А всё-таки я знаю, что Бог меня услышит!» Наступило время, когда можно было ожидать приезда отца. День своего приезда он не мог указать точно, так как письма в то время шли медленно и часто не доходили; однако, дома шли праздничные приготовления, чтобы при возвращении он нашё всё в лучшем порядке.
Но проходил день за днём; уже давно минуло назначенное для приезда время; мать уже была не в состоянии скрыть своей тревоги, так что дети уже не решались спрашивать у неё ничего относительно приезда отца.
Однажды вечером после дождливого и туманного дня через лес за холмом медленно и осторожно пробирался какой-то человек. Лицо у незнакомца было загорелое, наружность дикая. Под кафтаном на кожаном пояске у него кроме кинжала и двух пистолетов висела острая, короткая шашка. Он медленно и осторожно продолжал свой путь, выбирая при этом самый густой лес, и, если где-нибудь вдали раздавался шорох, он съёживался и замирал на месте до тех пор, пока всё не успокаивалось.
Это был Михаил Перов, известный по всей окрестности разбойник, и самый отчаянный участник большой разбойничьей шайки, хозяйничавшей на много вёрст в соседних лесах. Поссорившись с шайкою, которая не пожелала выбрать его своим атаманом, он решился промышлять на собственную руку. Так как все кругом его знали, и многие из страха ему подчинялись, то ему удалось узнать, что ещё сегодня должен вернуться домой через этот лес богатый купец Вольский, сопровождаемый лишь одним слугою. «Он не вернётся домой!» - процедил сквозь зубы разбойник, злобно смеясь при этом. И вот он пришёл, чтобы подыскать надёжную засаду, удобную для нападения. Он знал, что купец никогда не путешествует невооружённый, и, хотя сам Перов обладал силою льва и мог устоять один против четырёх, но всё-таки боялся, что, если нападёт среди леса, то один из путешественников легко мог бы ускользнуть и привести помощь. Он слышал, что все путешественники обыкновенно останавливаются перед образом Спасителя с тем, чтобы поблагодарить Бога за благополучный исход путешествия; поэтому он нашёл самым удобным подыскать надёжное место недалеко от камня, о оттуда застрелить купца. Уже в течение многих лет он не отваживался подойти так близко к большому городу, однако, он был дерзок и неустрашим, и знал, что в лучшем случае сумеет отбиться и отступить.
Взобравшись на холм, он нашёл себе среди чащи за камнем хорошо скрытую засаду; одну руку он приложил к заряженному пистолету, чтобы в каждую минуту быть готовым…
И вот, со стороны города послышались лёгкие шаги, поднимавшиеся на холм. Шли двое детей, девочка и мальчик, держась за руки. Через густую листву разбойник различил красивую и изящную одежду детей, и заметил, что ничего драгоценного на детях не было, а потому он решил из-за такого пустяка не поднимать шума.
Машенька и Федя, ибо это были они, поднялись на верхушку холма одни; так как старый Пётр, занятый работой, не смог их сопроводить, то мать разрешила им самим отправиться, распорядившись, чтобы Пётр по окончании работы отправился за ними. Золотое вечернее солнце освещало камень, и Машенька, которая со времени отъезда отца уже часто здесь молилась, опустилась на колени и начала молиться своим милым детским голосом: «О, добрый мой Спаситель! Ты некогда сам был ребёнком, и Ты любил детей; неправда ли, Ты знаешь, как мы радуемся возвращению отца, и что мать умерла бы от горя, если бы он не вернулся? О, дорогой Спаситель, пошли отцу Твоих ангелов, чтобы они его сопровождали и привели невредимым к нам! Ты это сделаешь, не так ли? Аминь!». Так она закончила молитву, полную детской веры.
Разбойнику за камнем сделалось не по себе, далёкие, далёкие дни воскресли в его памяти; прозвучали звуки, давно позабытые среди суровой и дикой жизни. В его памяти предстала, как живая, его мать, стоящая на коленях у его ложа и молящаяся с ним; он вспомнил, как она на смертном одре благословляла его слабым голосом, и молилась о том, чтобы Бог привёл им встретиться на небесах. А теперь? Непривычные слёзы потекли по его суровому лицу в густую бороду, и он закрыл лицо своими грубыми руками.
Но вот, раздался слабенький голосок Феди, ему также захотелось помолиться за отца, и он начал: «О, дорогой Спаситель! Ты теперь находишься в большом небе и оттуда всё видишь. Пожалуйста, посмотри, чтобы с дорогим папою ничего не случилось, ведь он мне обещал мне привезти шашку. Боже, если придёт разбойник и захочет отца застрелить, то дай ему много хлеба и денег, чтобы он папе ничего не сделал, или пришли его к нам, и я ему дам много красивых игрушек; сделай его хорошим, чтобы он перестал быть разбойником, и Ты бы мог взять его к Себе на небо. Аминь».
Дикому человеку за камнем показалось, что ангел за него помолился, и что голос с небес к нему говорит: «И для тебя ещё есть милосердие». Он положил свою голову на камень, как будто это был порог родительского дома и заплакал. Дети ничего не слышали, так как в это время подоспел Пётр, чтобы их отвести домой; они хотели ещё подождать отца, однако, Пётр не согласился остаться, и они послушно отправились домой. Федя, полный радости, рассказывал по дороге Петру: «Теперь Бог знает, как должен поступить, я Ему всё объяснил».
Часом позже, когда уже стемнело, Иван Михайлович со слугою проезжал через лес. Будучи задержан в пути на много дней благодаря несчастью, случившемуся с его лошадью, он теперь очень спешил, так как не хотел заставлять свою семью больше ждать.
Николай, его слуга, был очень недоволен тем, что ему так поздно пришлось быть в дороге. Он со своей лошадью держался вблизи господина и трясся при каждом шорохе, несмотря на то, что днём обещал при случае застрелить трёх разбойников сразу. Около камня они, действительно, услышали шорох и шум, как будто кто-то пробивал себе дорогу сквозь чащу кустарников. Купец уже приложил руку к винтовке, однако, ничего не увидел. Когда они подъехали к камню, со стороны города засверкали тысячи огней, как не хотелось Ивану Михайловичу увидеть своих дорогих, он всё-таки остановился на том месте, где с ними простился, чтобы поблагодарить Бога за Его милостивую опеку. После этого путники рысью спустились с холма и, проехав несколько хорошо им знакомых улиц, достигли своего дома. В доме горела всего одна свеча, при свете которой Мария Петровна читала Евангелие, желая успокоить своё сердце, полное тревог.
Какая это была радость, когда отец, быстрыми шагами поднявшись по лестнице, своими поцелуями осушил слёзы дорогой жены! Дети выскочили из кроватей, и ликованию их не было конца. Маленький Федя не забыл спросить: «А привёз ты мне шашку, папа?» Другие же дети были довольны тем, что, наконец, снова видят отца. После долгих уговоров дети легли спать, а Машенька шепнула брату на ухо: «Бог нас всё-таки услышал, неправда ли?»
На другой день отец вынул купленные драгоценности и подарки для жены и детей. Федя получил шашку, Иван – рисовальный ящик и много хороших книг; Машенька – бархатное платье голубого цвета и изящную корзиночку из серебряной проволоки. Радость детей не знала границ. Федя решил, что свою старую шашку он подарит разбойнику за то, что тот не застрелил папу.
После обеда все вместе отправились на холм, чтобы порадоваться благополучному возвращению отца и совместно поблагодарить Бога за то, что Он всех сохранил. Ваня был молчалив и ничего не говорил против молитвы, однако, думал про себя: «И без молитвы отец вернулся бы благополучно домой».
В то время как отец и мать рука об руку сидели на камне и друг другу рассказывали о происшествиях последних недель, дети играли в кустах; внезапно Ваня закричал: «Что это такое?» Боязливая Машенька убежала к матери, между тем как отец поднялся, чтобы узнать, в чём дело. За камнем, среди густой чащи, лежали два больших пистолета, длинное ружьё и острая шашка, причём следов владельца этих вещей не было видно. «Это оружие, видно, принадлежало разбойнику, у солдат такого нет!», воскликнул старый Пётр, которому также было дозволено сопровождать хозяев. Иван Михайлович должен был признать, что он прав. Матери и детям сделалось страшно при виде этого смертоносного оружия. В это время приблизилось несколько жителей города, которым Пётр показал свою находку, и они вместе отправились искать дальнейшие следы.
Ничего не нашлось, только по сломанным сучьям кустарников можно было судить о том, что отсюда в чащу пробирался человек. В глубоком раздумье отец с домашними вернулся домой; хотя он не понимал, как это случилось, однако, ему было ясно, что Бог чудесным образом сохранил ему жизнь.