Молитва - это веселье души!
Нет времени помолиться - пади на колени и скажи: «Господи, приими порыв мой в похваление и благодарение мое Тебе и услыши меня недостойного!»

Почитай отца твоего и матерь твою, чтобы хорошо было тебе и чтобы продолжались дни твои на земле.

Один из признаков любви — «не раздражаться».Темная гневливость, раздражительность, как паутина, висит в мире над народами, семьями и сердцами.

Убивали любовь. Убивали в четыре руки.
Били с разных сторон, соревнуясь в сноровке и силе.
Им шептала любовь: "Ах, какие же вы дураки."
А они ей, в ответ, за ударом удар наносили.

Пока душа еще способна к образованию, нежна и мягка, подобно воску, легко запечатлевает в себе образы, надо немедленно и с самого начала побуждать ее к добру.

Может нужен подоконник,
Чтобы слушать, как с утра,
Нет, не дождь, а сотни пони,
Цокая, ведут парад?

… смысл существования человека в самосовершенствовании Духа своего, — выше этого нет цели в мире.

Беседа с архимандритом Хризостомом (Тавулареасом), игуменом монастыря святого Герасима Иорданского

Батюшка немалое значение придавал внешнему облику пастыря. Только меня в иерейский сан посвятили, он, по моем приезде, обратился ко мне: «Ты волосы­то что — стрижешь?» И, не дожидаясь моего ответа, велел: «Не стриги». Добавлю мимоходом, что батюшка делал подобные замечания без всякой строгости и назидательности в голосе, как­то очень просто и само собой разумеющимся тоном. И тем не менее, его слова проникали всегда очень глубоко, и после них как­то неловко и стыдно было поступать иначе. Характерно, что до моего посвящения в сан он мне таких наставлений не давал. При этом старцу не свойственны были неопрятность или неряшливость. Если посмотреть на его фотографии, то везде он на них внешне очень благообразен и предельно скромен.

Надо сказать, что эта первая поездка была самой продолжительной. В последующие разы я почти не ночевал на острове, да и встречи носили более кратковременный характер. Батюшка вообще не любил, когда к нему часто и без особенной нужды ездили. При встрече никогда не говорил лишнего. Он по натуре своей был большим любителем безмолвия и частенько повторял, что слово серебро, а молчание — золото. Сам он умел и без всяких слов назидать. Причем эти молчаливые назидания действовали иной раз сильнее всяких слов и обличений.