Из ... смирения Старца истекала истинная и нелицемерная любовь его. Прилепив ум свой к Богу, он считал самого себя самым грешным и самым низким человеком на земле, поэтому и служил смиренно каждому брату. Делался "последний из всех и всем служащий", и потому и поставлен Богом "первым".

Любовь Старца была явной, без различия ко всем равной, и имела все качества истинной любви:

Долготерпел, т.е. был очень снисходителен к грехам других, т.к. старался смотреть на грехи их через уменьшительную линзу, на смягчающие же обстоятельства - через увеличительное стекло.

Любовь его не завидовала. Чему могло бы позавидовать сердце, имеющее "жильцом" Господа всяческих? Славе? Но Старец прославлялся Создателем всей твари действием Святого Духа. Какое другое действие могло бы доставить величайшую, единственную и истинную славу? Славу, которую Старец никогда не любил и относил всегда к Самому Богу.

Любовь Старца "не искала своего", он всегда смотрел на пользу других, и это проявлялось очень ясно в последующие годы, когда больной, с непрерывным кровотечением, он служил больным людям, не рассуждая о последствиях, которые привели к истощению организма. День он посвящал людской боли, а ночь - Богу. От кровотечения дважды и трижды на литургии он падал без чувств, и его поднимали с пола. До смерти пренебрегал собой ради Бога и ближнего.

Любовь Старца всегда действовала как покров для нас грешных: хотел, чтобы у его чад не было недостатков; когда же они были, никогда не хотел обнаруживать их другим.

Любовь Старца всегда веровала и надеялась, что когда-нибудь мы исправимся: хотя мы своей безблагодатностью обманывали его надежды. Но он не отчаивался, т.к. знал, что "невозможное человекам", было возможно "Богови" (Лк.18,27). Возлагая надежду на Бога, Старец не был Им постыжён.

Но что можно сказать о терпении любви его?

У всех людей терпение имеет определённую границу, и у Старца была своя. Только эту границу положил не сам он - это была телесная смерть.

Мы никогда не видели, чтобы любовь Старца "отпадала". Но откуда она может упасть? Сам он считал себя ниже всей твари, не мог оттуда упасть. (Падать - свойство тех, кто "летает в облаках".)

Мы специально оставили на конец повествования то, что любовь Старца "не мыслит зла". Очень рано он начал заботиться об очищении ума от всякого злого человеческого помысла: а впоследствии даже и от добрых помыслов. Так уготовал он свой ум "сосудом в чести, освященным и благопотребным Владыке, годным на всякое доброе дело" (2Тим.2,21). Помышлял только о Христе. Не впускал "на ночлег" никого другого вместе с Ним: всё его внимание было посвящено тому, чтобы ничего не стало причиной обращения его ума к постороннему - да не лишится Благодати. Такое святое общение со Христом не позволяло ему равнодушно видеть испорченный помысел человека о своём ближнем, и он старался его исправить. "Моя работа, - говорил он, - исправлять испорченные помыслы, и эту работу все мы обязаны делать!"

- Геронта, - осмелился сказать ему однажды некий мирянин, - говорят, что такой-то - аморальный. У вас какое мнение об этом?

- Что "мытари и блудники вперёд нас идут в царствие Божие" (см. Мф.21,31), тебе не говорит ни о чём? Потому что их, в конце концов, поскольку они осознают своё скверное состояние, Бог устроит: и страдания их - за покаяние - сделает страданиями за небесное Его царствие.

Но с нами у Бога проблема, ибо мы думаем, что мы правы, и судим других, и не чувствуем нужды в помощи Его, её не просим и, следовательно, лишаем Благодать Божию права ей действовать и нас спасать.

- Геронта, родители мои всё хнычут, и я более не переношу их. Что мне делать?

- Ну, благословенный, ты, когда был в люльке, день и ночь хныкал. Они тебя тогда брали на руки и прижимали нежно и с любовью. Понравилось бы тебе, что тогда они могли задуматься, не отправить ли тебя в какое-нибудь учреждение, чтобы им отдохнуть? Правда Божия тебе даёт теперь возможность вернуть частично долг перед родителями аналогичным с твоей стороны поведением, которое было когда-то у них по отношению к тебе.

- Геронта, - спросил его другой брат, - сегодня диавол пашет по всей земле, и возит и носит там и сям, что будет?

Похлопав его по плечу, Старец улыбаясь ответил:

- Не волнуйся, парень! Христос найдёт обработанное поле и без труда посеет!

Почивший Старец из Закинфа, о. Даниил, видя у ворот обители (Кутлумушской) проходящих сотни паломников к Старцу, характерно заметил: "Он (Старец) сделает здесь так, что мы будем не в состоянии успевать замешивать хлеб и кормить столько народа". Помню, однажды, когда я привёз старца Даниила (который отцами-агиоритами считался человеком с трудным и строптивым характером) в Салоники к врачу, к нему подошёл один и сказал, что у его маленького ребёнка рак, и спросил его, что делать.

Тогда старец Даниил ответил ему:

- Веди его к врачам.

- Водил, - сказал тот, - не могут ничего сделать.

- Э, если они так сказали тебе, ступай к старцу Паисию. Тот всех их делает здоровыми!

Старец очень огорчался, когда видел, что некоторые духовники не ставили целью исправлять испорченные помыслы братьев, но любым способом их успокаивали. Он сам, конечно, всегда старался исправлять помыслы, сожалея, однако, что у братьев останется не очень хорошее мнение о таком духовнике.

- Я, - говорил Старец, - если бы использовал этот приём, успокоил бы и диавола!

Особенно в последние годы Старец старался способствовать тому, чтобы "не оскудевала любовь многих". Как нежная мать, он покрывал и исправлял своих детей, уподобляясь Отцу нашему небесному. И Тот делал то же самое, когда через таинство вочеловечения Своего обращался с людьми, - хотя наша неблагодарность и склонное ко злу наше произволение разочаровали Его, так что Он сказал: "Сколько раз хотел Я собрать чад твоих, как птица птенцов своих под крылья, и вы не захотели!" (Лк.13,34). И, сожалея о непостоянстве человеческих помыслов, говорил: "С кем сравню людей рода сего? И кому они подобны? ...Ибо пришёл Иоанн Креститель: ни хлеба не ест, ни вина не пьёт; и говорите: в нём бес. Пришёл Сын Человеческий: ест и пьёт; и говорите: вот человек, который любит есть и пить вино, друг мытарям и грешникам. И оправдана премудрость всеми чадами её" (Лк.7,31-35).

Старец только в одном случае не старался исправлять испорченный помысел человека: когда этот испорченный помысел имел отношение к нему самому. Никогда не оправдывался, если его обвиняли, и не пытался убеждать. Напротив, мы видели, что он благодетельствовал тем, кто его обвинял, и оправдывал их.

Один брат, господин К. из Ковалы, пришёл к Старцу и просил принять некоторое количество денег, но тот отказывался. Но, т.к. брат очень настаивал, сказал ему:

- Смотри и виждь, пойдёшь и отдашь эти деньги такому-то. Но поскольку он повредится такими деньгами, иди и купи эти вещи (указал ему, какие) и ему их принеси, отнюдь не сообщая, что я посоветовал тебе это!

Господин К. сделал, как он ему сказал. Удивляясь только смирению Старца, который не хотел объявляться облагодетельствованному брату.

Но когда господин К. нам открылся, что он сделал по указанию Старца, мы удивились ещё более, т.к. облагодетельствованный брат был одним из двоих-троих, которые, видя стечение тысяч паломников к Старцу, по зависти обвиняли его, называя магом и т.п. Таков был образ действия Старца: благодетельствовать совершенным способом тем, кто не любил его и говорил ложь. Он был одним из чад Божиих, уподоблявшихся Отцу нашему Небесному, Который по Своей благости "повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных" (Мф 5,45).

Ему всегда нравилось быть посрамлённым и неоправданным от людей: но именно поэтому он через всю жизнь шествовал, имея помощь и содействие Господа нашего. Так Старец исполнял третий признак верного и истинного раба, ибо он учил "...при Господнем содействии и подкреплении слова последующими знамениями" (Мк.16,20).

Предлагаем любви вашей немногое из очень многих знамений.