Однажды Ёжик подумал: "А не навестить ли мне Кузнечика Богомола?” Хотя шёл сентябрь, дни стояли ещё тёплые и благодатные - "Надолго ли это тепло? — размышлял Ёжик. — Вон птицы собираются в стаи и готовятся к отлёту”.
Кузнечик Богомол обрадовался Ёжику. Они помолились, попили яблочного компота, затем опять помолились.
— Друг мой Ёжик, — сказал Богомол, — Хотя ты ещё и очень молод, можно сказать, отрок, но я чувствую в тебе собрата... Задумал я совершить паломничество в Оптину Пустынь, а мне одному это будет трудно сделать. Я ведь уже стар...
— Как это одному? — воскликнул Ёжик. — Вместе и пойдём!
— Что ты за золотое существо, Ёжик, — проговорил с умилением старый Богомол. — Всегда-то ты всем готов помочь! Но сначала пойди и спроси, отпустит ли тебя мать-Ежиха.
Хотя и не совсем охотно (уж слишком далеко!), Ежиха отпустила своего малыша, так как очень доверяла старому Богомолу.
Они решили добраться до реки Жиздры и плыть по ней на каком-нибудь плоту до Оптиной Пустыни. Река была от рощи и от деревни Палики довольно далеко, — нужно было пересечь большое поле, преодолевая канавы, болотистые места, взбираясь на бугорки... На это у них ушёл целый день.
Старый Богомол на середине пути выбился из сил, даже падать начал.
— Садись ко мне на спину, — сказал Ёжик, — только сначала положи на неё несколько листочков.
Богомол так и сделал, и Ёжиковы иголки его не кололи. Ежик быстро пошёл вперёд, а Кузнечик, сидевший на нём, потихоньку стрекотал:
— Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!..
Река встретила их приятным журчанием. Берега её заросли ивовыми кустами, камышом, осокой и множеством цветов... В небольших заводях, где вода стояла неподвижно, словно в пруду, плавали на воде кувшинки. Птички, по-осеннему молчаливые, перепархивали с куста на куст.
Настал вечер. Кузнечик Богомол и Ёжик решили отложить до утра поиски плота или чего-нибудь другого, на чём можно было бы плыть вниз по течению. Они нашли в траве удобное местечко и там, помолившись, крепко заснули.
Когда Ёжик проснулся, то увидел, что старый Богомол уже молится, встречая солнце, которое показалось из-за кустов противоположного берега реки. Ёжик вскочил и быстро присоединился к нему.
— Слава Богу!.. Слава Богу!.. Слава Богу!.. — восклицали они, и всё вокруг звучало и шелестело: "Слава Богу!.. Слава Богу!..”
А потом они сошли к воде умыться. Ёжик промыл глаза, но очень сокрушался о том, что не успел взять зубную щётку.
— Ничего, друг Ёжик, — сказал Кузнечик Богомол. — Пусть это будет одним из лишений, которые необходимо потерпеть.
Нужно было решить главный вопрос: на чём плыть? Долго они бродили по берегу, но вот Ёжик обнаружил стоянку туристов. Здесь чернели остатки костра, валялось несколько пустых банок и зелёная кастрюлька с ромашкой, нарисованной на боку, В ней была алюминиевая ложка.
Ёжик сел на обгорелую головешку и задумался, глядя на всё это. В его голове зрела какая-то важная мысль. Так, задумавшимся, и застал его тут старый Богомол.
— Что ты, Ёжик, тут сидишь? — спросил он.
— Да вот, — ответил тот, — смотрю на эту кастрюлю и на эту ложку...
— И что?— Да ведь это корабль и рулевое весло! — воскликнул Ёжик и вскочил, — Сейчас мы спустим его на воду... Вот так... Раз-два, взяли! Он упёрся передними лапками и лбом в кастрюлю, а задними — в землю, напрягся и запыхтел от усилия. Кастрюля сдвинулась и покатилась — всё быстрее и быстрее, кое-где даже подпрыгивая по склону берега и, наконец, плюхнулась в воду. Ёжик вставил ложку в одно из ушек кастрюльки и, когда Кузнечик Богомол тоже вскочил, оттолкнулся от берега. Речная струя легко подхватила судёнышко. Ёжик рулил, а Богомол смотрел вперёд, предупреждая его об опасностях, следил, чтобы не наткнуться на корягу или не сесть на мель.
Солнце поднялось высоко. В нежно-голубом небе сияли чистые, белые облачка, которые отражались в реке так ясно, что и река казалась бездонным небом, — страшно было и посмотреть туда!
— Дальше-то река, надо полагать, пошире будет, — сказал Богомол. — Только бы нам здесь не застрять.
— А долго ли нам плыть? — спросил Ёжик.
— Если всё будет хорошо, то дня три. В Оптиной Пустыни большой праздник ожидается: Рождество Богородицы! Успеть бы нам.
Они плыли и очень внимательно глядели вперёд. Миновали мель, обогнули корягу, проплыли под упавшим деревом...
Какими внимательными нужно было быть! Но и поговорить хотелось.
— А как ты, Богомол, добрался с Афона до нашей паликской рощи? — спросил Ёжик, — Расскажи, если можно.
— Как? Я теперь уже не очень ясно помню все подробности, — ответил Кузнечик, — столько времени прошло! Но вспоминаю, что один монах, ехавший из Пантелеимонова монастыря в Россию, и именно в Оптину Пустынь (его звали отец Илий), вышел из ворот и, прежде чем направиться к пристани, поставил свой баульчик возле куста, где я жил, и сделал земной поклон, А я, сам не знаю как, взял да и влез к нему в баульчик, который был не закрыт. Вот и всё. Плыл он на корабле, ехал на поезде... А я сидел-сидел в бауле, и так мне захотелось на свежий воздух, что я вылез и выскочил в открытое окно вагона. Вот я и оказался в деревне Палики, в вашей роще.
Ёжик так внимательно слушал, что позабыл про руль.
Тук… Корабль врезался в песок. Богомол, сидевший на бортике, упал в воду, не успев даже вскрикнуть.
Три раза нырял Ёжик в воду и, наконец, достал Богомола. Посреди мели было сухое местечко, там Ёжик и положил Кузнечика обсохнуть. Там он пришёл в себя.
— Слава Богу! — сказал он, — Могло быть и хуже. Если бы не ты, друг мой Ёжик, я погиб бы. Спасибо тебе!
— Чего уж! — смущённо сказал Ёжик. — Слава Богу, и всё тут.
Затем Ёжик посадил Богомола в кастрюльку и стал её сталкивать в воду. После долгих усилий она закачалась на волнах. Он снова сел за руль. Путешествие продолжилось.
— Вот я тогда, — продолжал Богомол свой рассказ, — не сподобился добраться до Оптиной Пустыни, терпения не хватило. А потом, живя в роще, все думал: побывать бы там... Ну вот теперь, слава Богу, плывём... Помоги, Господи!
А всё же, несмотря на тепло, чувствовалась осень: жёлтые листочки плыли по воде, да и вода-то была уже очень холодная.— Кхе-кхе-кхе... — закашлял Кузнечик.
— Ой! — Ёжик испугался. — Да ты простудился! Надо тебя во что-нибудь укутать.
Он причалил к берегу, выскочил из кастрюльки и огляделся. Невдалеке рос большой мягкий лопух, "Вот и одеяло!” — подумал Ёжик и сорвал его. Действительно, очень тёплое вышло одеяльце для простуженного старого Кузнечика Богомола.
Ночь прошла спокойно. Ёжик бодрствовал, но чувствовал такую усталость, что его глаза слипались. Он и не предполагал, какая опасность ждёт его впереди! Кузнечик Богомол, завёрнутый в лопух, спал на дне кастрюльки. Изредка он просыпался, слабым голосом говорил "Слава Богу...” и снова умолкал. Ёжику стало его так жалко, что он заплакал.
Утром они проплывали мимо деревни, расположенной на самом берегу Жиздры. Мальчик лет шести, ещё не ходивший.в школу, увидел плывущую кастрюльку и Ежика ней, подумал, что этот Ёжик терпит бедствие и не может выбраться на берег. Несёт его вода неведомо куда…
Принёс мальчик длинный прут, подогнал кастрюльку к берегу, взял Ёжика и понёс домой. Ёжик пытался сказать ему, что не надо этого делать, что лучше посадить его обратно в кастрюльку — там его товарищ, простуженный Кузнечик Богомол, лежит на дне, что они спешат в Оптину Пустынь на праздник, но мальчик не понимал его звериного языка.
Дом был недалеко, на горке. Мальчик принёс Ёжика на террасу и пустил на пол. Потом поставил перед ним блюдце с молоком и сказал:
— Пей, Ёжик! И не сердись. Давай с тобой дружить!
До самого вечера Ёжику не удавалось убежать. Несколько раз его ловили уже у самой калитки.
Но вот настала ночь. Наконец-то в доме все уснули. Ёжик толкнул носом дверь, и она тихонько приоткрылась. Светила луна... Он бросился бежать изо всех сил, а с берега скатился колобком. Вот и кастрюлька. Вскочил в неё Ёжик, оттолкнулся от берега, и понесла река маленьких паломников дальше, к благословенной Оптиной... Ночь была светлая, звёздная и прохладная.
Кузнечик Богомол спал и во сне выздоравливал. "Расскажу ему завтра про своё приключение”, — подумал Ёжик. И хорошо стало у него на душе.
"Мальчик ведь не желал мне зла, — думал он. — Наоборот, он хотел меня спасти и оказать мне гостеприимство. Мы друг друга не поняли... Что делать, и такое бывает”.
Боясь разбудить Богомола, он тихо, почти шёпотом запел.
ПЕСЕНКИ
МАЛЕНЬКОГО ЁЖИКА НА ВОДАХ
Бывают в пути искушенья,
Но Бог нас всегда бережёт!
И скоро речное теченье
К Обители нас принесёт.
Мы будем стремиться без устали
На праздник в монашеский лес,
Где Скит возле Оптиной Пустыни
И сосны стоят до небес!
И волны звенят колокольцами,
И плещут, и вторят певцу,
Мы стали сейчас богомольцами,
Молитвы слагаем Творцу.
Повсюду цветов изобилие,
В пути нам не страшно вдвоём.
Нам машут кувшинки и лилии,
Мы в Оптину Пустынь плывём.
Утром Кузнечик Богомол проснулся совсем здоровым. Он внимательно выслушал рассказ Ёжика о вчерашнем приключении и сказал:
— Значит, действительно хорошее дело мы затеяли! Я слыхал ещё на Афоне, что всякое доброе начинание сопровождается искушениями. А мальчик тот ничего худого не сделал, ведь он не обижал тебя. Смотри, Ёжик, — продолжил он, — природа начинает готовиться к зиме, но как она прекрасна! Пусть не так, как весной или летом, но она и теперь славит Бога — тихо, почти без слов... Давай сделаем привал, сойдём на берег и послушаем эти тихие славословия, ведь нам здесь, на реке, почти ничего не слышно. Они увидели сосновую рощу почти на самом берегу и небольшой лужок среди неё. Причалили наши паломники и сошли с корабля. На лужке стоял стожок сена, согретый солнцем. Ежик и старый Богомол прислушались:
— Слава Богу... Слава Богу... Слава Богу...
Эти слова раздавались со всех сторон. Они проникали в самое сердце, и так радостно становилось от них!..
Кто же их произносил? Да всё, что здесь было, повторяло их — высокие золотистые сосны, уже подросшая после сенокоса трава, осенние цветочки, пчёлы, жуки и бабочки, птицы, собирающиеся лететь на юг, ветерок, веющий благоуханием сена, цветов, хвои...Но вот они увидели спичечную коробочку, прикрытую жёлтым кленовым листом. Оттуда тоже доносилось славословие, произносимое как-то особенно благоговейно: "Слава Богу...”
— Здесь живёт отшельник! — воскликнул Богомол. — Этот кленовый лист говорит мне о многом... Он постучал по коробочке, и из неё выползла Божья Коровка, у которой был очень смиренный вид. Она поклонилась пришедшим и спросила, кто они и куда путь держат.
— Мы плывём по реке Жиздре в Оптину Пустынь. А ты что делаешь тут, в этой коробочке? — Я, братья мои, дала обет славить Бога. В этой коробочке мне быть до той поры, как навсегда засну с наступлением холодов. Некогда, это было очень давно, в самом начале лета, от двух отроковиц, Любы и Ксении, я услышала, что я не просто жучок, а коровка, и не просто коровка, а Божья. И решила лететь на небо — прямо в рай… В рай я не попала, а оказалась в болоте, вон там, за рощей... Ну, это длинная история.
— Я читал об этом в одной из своих книжек! — воскликнул Ёжик. — Вот так встреча! Неужели это ты? Тебя понёс ветер, а одуванчики, на которых ты хотела лететь на небо, рассыпались?
— Да, это истинная правда. Эта книжка и у меня есть, там картинки прекрасные и всё описано очень точно..- А если вы действительно направляетесь в Оптину Пустынь, то, может быть, встретите по пути Ксению и Любу. Поклонитесь им от меня. И пусть они простят меня, недостойную... Прощайте, братья.
И Божья Коровка скрылась в спичечной коробочке. На пути к реке Ёжик воскликнул:
— Вон оно что! И кто же это написал такие хорошие книжки? Не выдумал ничего, а как интересно! Значит, и в других книжках, что хранятся у меня в дупле, — всё по правде!
Прошёл ещё день плавания. Река делала частые повороты и становилась всё шире. Она текла то среди лесной чащи, то среди полей, где видны были деревни, сёла и маленькие города с церквями... С каждым днём всё больше пожелтевших и красно-багряных листьев наносил в воду ветер...
Оптина Пустынь была уже близко. Ёжик и Кузнечик Богомол очень волновались и надеялись, что с ними уже ничего не случится. Но как они ошибались!
Последнюю ночь паломники решили провести на берегу, чтобы получше отдохнуть и набраться сил. Они нашли уютную пещерку в корнях старой ивы, принесли туда сухих листьев и уснули. Кораблик их, зелёная кастрюлька с изображением ромашки на боку, покачивался у берега, привязанный к ветке травинкой.
Утром странников разбудили голоса. Это пришли два человека — отец со своим маленьким сыном. Отрок увидел кастрюльку и воскликнул:
— Папа! Какая хорошая посудина! Видно, кто-то её бросил... Можно, я возьму её, чтобы варить кашу для Тузика?
— Можно, — коротко ответил папа. Они взяли кастрюльку и ушли.
Ёжик и Кузнечик вышли из своего укрытия, увидели, их любимого кораблика больше нет, и очень расстроились. Старый Богомол опомнился первым:
— Что ж! — грустно сказал он. — Слава Богу! Это опять искушение. Не будем унывать, Ёжик. Слава Богу! Он велит нам потрудиться.
Странники пошли пешком в надежде найти что-нибудь подходящее для передвижения. Но ничего подходящего не попадалось. Старый Богомол совсем устал, видно, сказывалась перенесённая им простуда.
Ёжик посадил его к себе на спину и продолжал идти. Но вот и он выбился из сил. Тогда сошли они к самой воде и стали просить:
— Господи! Мы самые маленькие и беззащитные в этом мире создания! У нас нет больше сил! Пошли нам кораблик доплыть до Оптиной Пустыни!
И тут совершилось чудо. Настоящий маленький кораблик подплыл прямо к ним и, ткнувшись носом в песок, остановился, как бы приглашая их подняться на борт.
Ёжик и старый Богомол в изумлении смотрели на него. А это был хотя и игрушечный кораблик, но довольно большой, с парусом. Маленькое судно сделал своими руками один деревенский отрок. Когда он пустил его на воду на длинной верёвочке, то эта верёвочка вдруг оборвалась и судёнышко унеслось по волнам вниз по течению. Мальчик так и не смог его догнать.
Наконец, опомнившись, Ёжик и старый Богомол в один голос воскликнули: "Слава Богу!” Затем, не теряя времени, влезли в кораблик и Ёжик повернул парус на ветер.
Быстро полетел кораблик по реке Жиздре, — и всё слышнее становился колокольный звон. Приближалась святая обитель.
День был солнечный, тёплый и дышал миром.
Накануне праздника Рождества Богородицы наши паломники закончили своё плавание. Они нашли маленькую, укрытую ветками бухточку, где и оставили, как в тайнике, чудесный кораблик. Потом они поднялись по крутому берегу. Перед ними открылся дивный белостенный монастырь с башнями, блистающими куполами и крестами храмов. Такой красоты Ёжик никогда не видел! И он запел.
Сиянье небосвода
Отражено водой,
— Пришли мы в эту рощу
К обители святой.
Там всё молитвой дышит
И близостью небес,
— И ту молитву слышит
И повторяет лес.
Там богомольцев много!
И голосом своим
Там славословит Бога
Всё, созданное Им!
Приближалось время всенощной. Люди шли и шли в открытые врата...
Подъезжали автобусы, машины. Ёжик и старый Богомол пошли вдоль стены, чтобы не мешать никому, и вскоре оказались в сосновом лесу между монастырём и Иоанно-Предтеченским скитом.
— Остановимся здесь, — сказал Кузнечик Богомол, — не полагается нам смущать богомольцев в храме... Слава Богу! Мы достигли своей цели с Его чудесной помощью!
Они собрали немного веточек и устроили себе при корнях старого дерева шалашик. Это было напротив святого Амвросиевского колодца. Отсюда хорошо были видны и скитские святые врата. Маленьких паломников никто не замечал, хотя по дорожке из обители в скит и обратно часто проходили иноки и миряне. Ежик и Богомол здесь никого не знали. Но когда на дорожке появился старенький, немного согбенный монах, Богомол, несмотря на свои больные ножки, подпрыгнул от радости и воскликнул:
— Отец Илий!.. Отец Илий!.. Но отец Илий, бывший афонский инок, не услышал этого слабого голоса и прошёл мимо, весь погружённый в Иисусову молитву.
В эту предпраздничную ночь Кузнечик Богомол совсем не ложился спать. После вечерней трапезы (а они с Ёжиком питались только яблоками) он встал у входа в шалашик и начал творить поклоны, тихо и с большим чувством повторяя: "Слава Богу!.. Слава Богу!..”
Ёжик присоединился к нему, но так как он был ещё маленький, то быстро устал, прилёг на листья и заснул.
Утром он проснулся от громкого звона колоколов.
— Благовест! — воскликнул Богомол, — Праздничная служба начинается. Будем делать и мы то, что нам велено Богом: славить Его здесь, в лесу!
И Ёжик встал рядом со старым Богомолом, который после ночи ещё и не прекращал своих поклонов и славословий, ведь это был истинный подвижник с афонской закалкой.
Так прошло утро. А потом на дорожке, ведущей от монастыря к скиту, опять появились люди: монахи, миряне, в одиночку и целыми группами.
Вдруг Ёжик навострил ушки: он услышал знакомые голоса! На дорожке, как раз напротив шалашика, стояли две девочки, — Ксения и Люба — и о чём-то разговаривали.
— Пойдём, передам им поклон от Божьей Коровки, — радостно сказал Кузнечику Ёжик, и они выбежали прямо к ногам девочек. Увидев Ёжика, отроковицы обрадовались:
— Какой хорошенький Ёжик! Совсем как тот, которого мы в Паликах угощали яблочным пирогом.
— Да это я и есть! — закричал Ёжик. — Я тут не один, вот мой друг, Кузнечик Богомол, Мы приплыли сюда по реке... А вам поклон от Божьей Коровки! Но Ежик вдруг понял, что отроковицы не понимают звериного языка. Он так расстроился, что даже слёзы закапали из его глаз.
— Он плачет, бедный! — сказала Люба. — Ему здесь плохо. Не взять ли нам его с собой?
— Конечно, — согласилась Ксения. — Отвезём его к нам в деревню и поселим в сарайчике. Если захочет, пусть живёт.
И они посадили Ежика в корзинку. Еле успел он подхватить старого Богомола, чтобы не расстаться с ним навсегда. Отроковицы же и не заметили, что Ёжик был не один.
Паломники ехали домой сначала на автобусе, потом на поезде. Старый Богомол сидел тихо, а потом сказал Ёжику;
— Ты знаешь, маленький друг мой, что Господь всё премудро устраивает и нам на пользу... Ведь эта корзинка — мой теремок! Я сразу узнал его. Вот дверка, а вот и окошечко... Это значит, что отроковица Ксения нашла свою корзинку и приехала с нею в Оптину Пустынь... И откуда, как ты думаешь?
Ёжик, наморщив лобик, соображал. Потом воскликнул:
— Из деревни Палики?!
— Вот-вот, — подтвердил Богомол. — Мне нечего к этому больше прибавить... Дивны дела Твои, Господи!
Из книги "Удивительные истории маленького ежика"