Осенью рано ударили морозцы, застудили землю, запечатали крепким зеленым лед ком озера и реки. А снегу все не было, не было, — и его ждали повсюду с нетерпением, и вспоминали о нем каждый день.
- Ах, до чего же скучно без снега! — говорили люди. — С погодой творится что-то невероятное! На голых полях и лугах плакали под ветром Травы:
— Стынем, стынем!...
Высокие деревья сердито скрипели в лесу:
— Босые ноги мерзнут! 3-зябко! Недовольно бормотали Тетерева:
— Спать негде, спать негде!
И, кряхтя, бродил-шатался по лесу злющий Медведь, которому не хотелось ложиться в берлогу, не укрытую снегом.
Наконец, выпал на землю Снег — такой чистый, такой белый, что кругом посветлело и сделалось как-будто просторнее. Люди развеселились, — они щурились от яркого света, улыбались, а мальчишки играли в снежки и катались на лыжах. На полях перестали мерзнуть озимые хлеба, — теперь им было тепло и покойно под снежным покровом.
— Спасибо тебе. Снег! — говорили Одуванчики, росшие на лугах, Манжетки с лесных полян, бродяги Подорожники, Земляника, Маргаритки. У них у всех зеленые листья отогрелись под снегом и уже больше не Дрожали от ветра и холода.
Все были рады Снегу и все благодарили его, а он молчал. И не потому, что он не умел говорить, и не потому, что сказать было нечего, — совсем по другой причине.
Снег родился высоко-высоко над землей в сверкающей пустоте, где свищут одни лишь ветры – невидимки да плывут растрепанные седые тучки. Он долго летел к земле, и ветры несли его над полями и лесами.
— Отпустите меня на землю! — попросил Снег . Там, наверно, меня ждут...
— Молчи-и-и!... — засвистели Ветры. Запомни тебе нельзя разговаривать! На земле ты должен лежать и молчать, как мертвый!
— Но зачем же мне молчать, как мертвому?
— Затем, чтобы дольше прожить! — ответили Ветры
— В словах, которые раздаются там, на земле, заключены страшные болезни. Слова могут заразить тебя жалостью и добротой, нежностью и любовью... Опасайся этого, как огня! Кто много чувствует, тот быстро гибнет, а чтоб прожить долго, надо ничего не чувствовать, ни о чем не думать, ничего не говорить, ничего не слушать, совсем не двигаться, словно ты мертвый!
— А если я все-таки заговорю? — спросил Снег.
— Ты погибнешь! — сказали Ветры. — Стоит тебе заговорить в первый раз — и от тебя не останется и половины. Стоит заговорить во второй раз — от тебя не останется и осьмушки. А когда заговоришь в третий раз — от тебя ничего не останется!
И снег запомнил предостережение Ветров. Иногда ему хотелось ответить кому-нибудь, поболтать от скуки, но он вовремя спохватывался и продолжал молчать.
За долгую зиму снег привык к травам и деревьям, к зверям и птицам, и хоть не разговаривал с ними, все равно узнал про них много интересного. И чем больше знакомился Снег с лесными жителями, тем сильнее хотелось ему подружиться с ними.
Трудно жилось зимой зверям и птицам, — многие голодали, мерзли; в феврале даже деревья не выдерживали — трещали от морозов. И Снег старался укутать получше древесные корни, поплотнее укрыть луга и поля, спрятать под своей шубой птиц и зверей. И когда Снег думал о них, он чувствовал, что теплеет и делается мягче. Однажды пролетел над лесом студеный северный ветер, дотронулся до Снега невидимой рукой и закричал :
— Берегись! Ты начинаешь оттаивать!...
Ветер угнал с неба растрепанные тучи- выкатилась луна , и ночью подморозило так, что Снег покрылся твердой ледяной корочкой . Утром Снег почувствовал, как что-то живое бьется под е шубой. «Это же Тетерева! - испугался Снег. - Как всегда они забрались в свои спаленки, а теперь не могут вылезти и колотятся об ледяную корку...» И ему стало жалко бедных Тетеревов. Потом он услышал чьи-то жалобные стоны и заметил, как через поляну, хромая, бредут дикие козы. Ледяная корка резала им ноги, и следы позади коз были обрызганы чем-то красным. И когда такая красная капля падала на Снег, то прожигала его почти насквозь, и ему тоже делалось больно.
Над лесом показалось Солнце, и тогда Снег закряхтел, захрустел, собираясь крикнуть. Но от долгого молчания голос у него пропал. Снег сумел только зашептать хрипло: «Солнышко, помоги!...»
И тогда Солнце поднялось выше, разогрело ледяную корку, растопило, — побежали с пригорков ручьи.
А Снег... Он и опомниться не успел, как наполовину исчез. Только в густом бору, низинах да оврагах осталась лежать дырявая снежная шуба.
Стоило Солнцу подняться выше и пригреть землю, как все кругом изменилось. На полях зазеленели хлеба, над черным прошлогодним листом появились первые первоцветы, розовые хохлатки; рядом со снегом распустились первые подснежники. Весь день звенели в лесу Синицы, распевали Чижи.
И Снегу стало радостно, что все звери и птицы уже забыли про злую зиму, что расцветают первые цветы, что зеленеют травы, а на деревьях лопаются почки. Снег осмотрелся кругом и невольно сказал: — Какие вы все красивые!.. И как хорошо, что все живы — здоровы!
И, сказав это, он почувствовал, что плачет. Плакал он не от горя , а от радости и счатья и потому не удерживал слез, — и опять забулькали ручейки. Снег не заметил, что почти весь растаял.
Уцелел только маленький горбатый сугробик под низкими лапами Елки, растущей на краю обрыва .
Теперь Снег решил, что уж больше-то не скажет ни слова. Кому захочется умирать по своей воле, да еще весной, когда повсюду на земле праздник?
А кроме того, Снегу было жаль расставаться со своими друзьями. Он ведь так старался, помогая им зимой, так беспокоился о них!
И теперь он хотел увидеть, как птицы совьют гнезда и выкормят птенцов, как деревья оденутся листвой а травы отцветут и принесут семена.
Как-то ночью он услышал возле себя шорох. А на другой день Снег заметил, что из земли проклюнулись какие-то слабенькие, тонкие росточки. Это рядом со Снегом выросла маленькая Кисличка — наверно, самая скромная и незаметная травка во всем лесу. У нее было по три листика на каждом стебельке, а сами стебельки были почти незаметны — как паутинки.
Кого мог привлечь этот цветок, кого остановить, кому приглянуться? Кисличка словно не думала об этом. Ей, как и всем жителям леса — и громадным деревьям, и кустарникам, и густым пахучим травам
— тоже хотелось радоваться весне, цвести, а потом разбросать вокруг себя семена, чтобы на будущий год на свет выглянули новые молоденькие кислички...
И Снегу очень понравилась эта маленькая травка — хоть и слабенькая, а упрямая, хоть и бедная, но все-таки веселая. Снег нетерпеливо ждал, когда у Кислички раскроются другие цветы и вокруг них затолкутся, запляшут суетливые мухи и лакомки жуки. Но ему не пришлось этого увидеть. Однажды Кисличка попросила еле слышным голосом:
— Пить... Пить...
И Снег увидел, что листочки у нее опущены к земле, стебель гнется, а цветок вот-вот уронит лепестки.
Земля под елкой была слишком сухая – сюда не попадали капли дождя, а болтливые ручьи бежали далеко внизу, по дну оврага. И Кисличка стала чахнуть от жажды.
Снег хотел было окликнуть ее, ободрить, но тотчас вспомнил, что если заговорит, то умрет. Ему стало страшно, и он похолодел и перестал смотреть на Кисличку. А она по-прежнему еле слышно просила:
— Пить... Пить...
Снег знал, что никто не придет, чтобы напоить Кисличку. Да ее ПРОСТО не слыхать — наверху шумит ель тяжелыми лапами, плещутся под ветром листья берез, свистят, перекликаясь друг с дружкой, неустанные птичьи голоса... Только он, Снег, может выручить эту крохотную травку, — и то, если пожертвует своей жизнью.
А ему страшно было умирать. Он попробовал не слышать голоса Кислички, не думать о ней. «Надо лежать так, словно я мертвый...» — убеждал себя Снег.
— Пить... Пить... — просила Кисличка.
«Надо лежать, как мертвому...» — твердил Снег, и вдруг ему пришла другая новая мысль: «Но зачем тогда жить на свете, если я буду совсем как мертвый?» И он подумал о своих друзьях в лесу, — вот дикая Коза беспокоится о козлятах, вот серенькая Тетерка бросается под ноги охотнику, отвлекая его от птенцов, вот даже крохотная Кисличка, расцветая в тени под елкой, заботится о семенах. И деревья, и травы, и птицы со зверями — все живут как живые: любя и тревожась, огорчаясь и радуясь...
«И я тоже полюбил Кисличку, — думал Снег, — я волнуюсь за нее, тревожусь, и если Кисличка погибнет, то разве нужна мне будет моя долгая бесполезная жизнь? Для чего я один во всем лесу буду жить, как мертвый?»
И ему стало легче от этих мыслей , и он больше не боялся за себя.
«Нет, — думал он, — я так не хочу. Пусть лучше моя смерть обернется жизнью!»
- Не плачь, Кисличка! — сказал Снег звонко. - Я тебя выручу. Жаль только, что я не увижу твои цветы и твоих де...
Снег собирался сказать «твоих деток», но поперхнулся, булькнул и умолк. Много ли надо времени, чтобы растаял небольшой сугробик?
На том месте, где лежал Снег, разлилась чистая вода, напоила сухую землю, — и Кисличка скоро подняла листья и опять закивала цветком.
Так значит Снег умер?
Может быть — да, а может быть — нет.
Снег растаял, превратился в воду. Вода напоила травы и деревья, ушла под землю, прошумела ручьями, по речным руслам утекла в моря. А потом летучим туманом она поднялась в воздух, собралась в белые облака и седые тучи.
И высоко-высоко вверху, в холодной сверкающей пустоте вновь родился из воды Снег, чтобы в свое время выпасть на землю и укрыть ее от морозов.
И опять случится с ним такая же история, и повторится вновь бесчисленное множество раз, потому что всегда будут на земле доброта, красота и любовь, — а раз они есть, никто не ответит, где кончается смерть и начинается жизнь.