Архимандрит Павел Груздев
Один святой старец, священноинок, спасавшийся на горе Олимп, беседовал о спасении души. Во время беседы к старцу подошел простолюдин, поклонился ему и молча остановился.
Старец спросил:
— Что тебе нужно?
Простолюдин сказал:
— Я пришел к твоей святыне исповедать грехи мои, честный отец.
Старец сказал:
— Говори перед всеми, не стыдись.
Тогда простолюдин пред всеми со слезами начал исповедовать грехи свои, из которых некоторые были столь тяжки, что неудобно и передать их. Когда он всё рассказал, поник долу и стоял унылый с сокрушенным сердцем, и слезы текли по его ланитам. Между тем старец долго размышлял о нем о чем-то и наконец сказал:
— Хочешь ли принять иноческий образ?
— Ей, отче, — отвечал простолюдин, — желаю и даже принес сюда необходимые при пострижении одежды.
После сего старец преподал ему несколько наставлений, облек его в ангельский образ и, отпуская, сказал:
— Иди, чадо, с миром и к тому не согрешай.
Он же, поклонившись до земли, ушел, славя
Бога. Монахи всему этому удивились и сказали старцу:
Что это значит, отче? Сколько тяжких грехов мы от него слышали сейчас, и ты не дал ему никакого послушания и не наложил на него никакой епитимии!
— Когда он исповедал свои грехи, то близ него стоял страшный муж, лицо которого блистало, яко молния, и одежды которого были белы, как снег. Он держал в руках хартию грехов кающегося, и когда простолюдин исповедовал мне грехи перед всеми вами, он постепенно из хартии изглаживал их. И вот таким образом простил его Бог, но как же я после сего смею давать ему какую бы то ни было епитимию.
Слышав сие, монахи ужаснулись и возблагодарили Господа Иисуса Христа, прославили благость и человеколюбие Его и разошлись, дивясь о преславных делах Бога нашего.
Старец спросил:
— Что тебе нужно?
Простолюдин сказал:
— Я пришел к твоей святыне исповедать грехи мои, честный отец.
Старец сказал:
— Говори перед всеми, не стыдись.
Тогда простолюдин пред всеми со слезами начал исповедовать грехи свои, из которых некоторые были столь тяжки, что неудобно и передать их. Когда он всё рассказал, поник долу и стоял унылый с сокрушенным сердцем, и слезы текли по его ланитам. Между тем старец долго размышлял о нем о чем-то и наконец сказал:
— Хочешь ли принять иноческий образ?
— Ей, отче, — отвечал простолюдин, — желаю и даже принес сюда необходимые при пострижении одежды.
После сего старец преподал ему несколько наставлений, облек его в ангельский образ и, отпуская, сказал:
— Иди, чадо, с миром и к тому не согрешай.
Он же, поклонившись до земли, ушел, славя
Бога. Монахи всему этому удивились и сказали старцу:
Что это значит, отче? Сколько тяжких грехов мы от него слышали сейчас, и ты не дал ему никакого послушания и не наложил на него никакой епитимии!
— Когда он исповедал свои грехи, то близ него стоял страшный муж, лицо которого блистало, яко молния, и одежды которого были белы, как снег. Он держал в руках хартию грехов кающегося, и когда простолюдин исповедовал мне грехи перед всеми вами, он постепенно из хартии изглаживал их. И вот таким образом простил его Бог, но как же я после сего смею давать ему какую бы то ни было епитимию.
Слышав сие, монахи ужаснулись и возблагодарили Господа Иисуса Христа, прославили благость и человеколюбие Его и разошлись, дивясь о преславных делах Бога нашего.