Били копыта,
Пели будто:
- Гриб.
- Грабь.
- Гроб.
- Груб.
Ветром опита, льдом обута
Улица скользила.
Лошадь на круп грохнулась,
И сразу за зевакой зевака,
Штаны пришедшие Кузнецким клёшить,
Сгрудились, смех зазвенел и зазвякал:
- Лошадь упала!
- Упала лошадь! - смеялся Кузнецкий.
Лишь один я голос свой не вмешивал в вой ему.
Подошел и вижу глаза лошадиные...
Улица опрокинулась, течет по-своему...
Подошел и вижу:
За каплищей каплища
По морде катится
И прячется в шерсти...
И какая-то общая звериная тоска,
Плеща вылилась из меня
И расплылась в шелесте.
"Лошадь, не надо.
Лошадь, слушайте,
Что Вы думаете, что Вы сих плоше?
Деточка, все мы немножко лошади,
Каждый из нас по-своему лошадь".
Может быть, старая
И не нуждалась в няньке,
Может быть, и мысль ей моя казалась пошла,
Только лошадь рванулась, встала на ноги,
Ржанула и пошла, хвостом помахивая.
Рыжий ребенок.
Пришла веселая,
Стала в стойло.
И всё ей казалось -
Она жеребенок.
И стоило жить,
И работать стоило.