Ира Форд
Мы шли в Пасхальное воскресенье с Ясей по городу - тепло было, Яся в туфлях, куртки у нас расстегнуты, хорошо. И тут Яся говорит: «Вчера на хоре знаешь что мне учительница сказала про это платье? "Ты в этом платье, Яся, точно как пасхальное яичко!" А, кстати, дай, мне, мамочка, яичко, я буду его нести и думать, кому подарить!»
Мы из дома взяли несколько яиц, чтобы в храме кому-то подарить, а из храма пошли в театр и музей, а потом гулять. К этому моменту Яся уже подарила одно яйцо девушке, которая в музее стукнулась головой о скульптуру и набила шишку. И девушка одновременно и плакала - из-за своей шишки и искр из глаз, и смеялась - от радости и удивления.
И вот мы идем по улице, Яся несет свое яйцо, а я про себя ставлю ставки: ну кому, кому? Мимо прошла старенькая, согбенная бабушка. Она, хоть и старенькая, и с двумя палочками, но вышагивала так бойко и светло, что было понятно - у неё праздник, до Пасхи дожила, дальше ничего не страшно. Яся даже не моргнула.
Идем дальше. На тротуаре на каких-то коробках сидит бомж, сам одет, а ноги босые, в струпьях. Яся идет дальше.
Мы уже довольно долго так шли, и Яся даже не обсуждала, кому она хочет подарить и почему. Я уже даже подумала, что она забыла про своё яичко, унеслась в детские думки, пока я размышляю "угадаю - не угадаю". И тут - отпустила мою руку, побежала вперед и протянула яйцо совершенно обыкновенной женщине. Я женщину увидела - даже разочаровалась. Обычная. Среднестатистическая. Ноги-руки на месте, улыбка на лице. Я перевела взгляд с женщины - увидела рядом мужчину. Крепкий мужчина. Улыбчивый. Между ними - девочка, чуть старше Яси.
- Я решила вам подарить яйцо, - говорит Яся, - и протягивает женщине. - Христос воскресе!
- Воистину воскресе! - отвечает женщина и улыбается. Улыбается бесконечно.
- А тебя как зовут? - спрашивает Ясю девочка.
- Яся.
- А меня Катя.
- Дай Ясе яичко тоже, - говорит мама девочки своему мужу, - у нас же тоже есть в пакете.
И Ясе дали такое прекрасное яичко! Оно было упаковано в фольгу, как конфета, а на фольге несмываемым маркером написано: "ХВ". А внутри оно было крашеное луковой шелухой. А мы свои красили красками, и как раз утром Максим говорил, как он скучает по яйцам, которые его мама красила луковой шелухой, и как они ему нравились. Если бы Максим сказал это раньше, то мы бы тоже красили луковой шелухой.
А потом мы попрощались с мамой, папой и девочкой ("С праздником вас еще раз!"), и я шла по улице и плакала. И почему-то вспоминала Максима Фадеева в "Голос. Дети", как он глотает слезы и постоянно говорит: "Я ужасно сентиментален, ужасно". И вот я плакала, и вроде нечего стесняться, а все же думала - ну вот, опять глаза на мокром месте. А Яся несла впереди себя свое яичко, как знамя. И была самая счастливая на свете, да. А в метро Яся задремала, но яйца из рук не выпустила.
А потом мы пришли домой, и Яся рассказала Максиму всю историю: «Знаешь, папа, почему я эту семью выбрала из всех людей на улице? Очень просто! В этой семье девочка шла в косыночке, а значит - из храма!»