Слава Богу за всё! Рассказ Елены Григорьевны

«В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир» (Ин. 16, 33).

Когда писался этот материал, вопрос, который задавали себе авторы чаще всего был о том, часто ли благодарим мы Бога? И если произносим «Слава Богу!», не есть ли это просто поговорка, сказанная по инерции. А если скорби? Болезни? Теоритически мы все хорошо знаем, что всё происходящее с нами – от Бога. И если с хорошим всё как-то более-менее понятно, то как понять и принять то, что и скорби даются нам только во благо?

На нашем приходе есть удивительная женщина. Елена Григорьевна Самуйлова. Её жизнь это наглядный пример благодарения Богу действительно за всё. За хорошее, и, даже, с обывательской точки зрения за плохое. Беседа с ней не оставила нас равнодушными и мы предлагаем вам, дорогие читатели, на живом примере Елены Григорьевны увидеть, что терпение и благодарение даёт удивительные силы и радость в этой непростой жизни.

- Елена, Григорьевна, расскажите, пожалуйста, откуда Вы родом?

Я родилась 29 мая 1928 года. Жили мы в Смоленской области, в городе Велиж, что на реке Западная Двина. Город маленький, но очень чистый. Там много Храмов было. Дедушка и бабушка водили меня с собой в Храм. Бабушка пела в хоре и меня, бывало, прямо к себе, на клирос, брала. Мне нравилось маленькой ходить в Храм. Наш Храм назывался «Покров Божьей матери». Был он деревянный и во время войны сгорел.

У меня остались в памяти иконы, которые были у нас в доме до войны. Это Казанская Божия Матерь, очень старинная икона, Нерукотворный образ Спасителя и другие. Это всё передавалось из поколения в поколение. Но во время войны они вместе с домом тоже, к сожалению, сгорели.

- Как жилось в те непростые годы верующим людям?

Тогда, наверное, всем непросто было. Родители моего отца: и его дед, и прадед были верующие люди. Они занимались коневодством. То, что было нужно, они честно отдавали государству. Но, однажды, цыгане угнали всех лошадей. У дедушки случился разрыв сердца. После смерти деда, через два месяца и бабушка умерла. Так дети остались сиротами, а ведь младшей Верочке всего 8 месяцев было. Мой отец был старшим, ему тогда 21 год был. Его вызвали из армии, чтобы семью поднимать. Он женился на маме. Маме было 16 лет, когда она за папу замуж вышла. У отца была очень большая семья: и братья, и сёстры были. Они все сами работали и день и ночь, чтоб прокормиться. И вот, в 1937 году папу расстреляли ни за что, без суда и следствия. Расстреляли не только его, но и его брата. А сестру вместе с её семьёй сослали в ссылку, где она и умерла.

Точно никто не знает, где находится могила отца, но мама примерно догадывалась. Там неподалёку деревня была и, люди слышали выстрелы. На этом месте потом ёлки посадили. Потом там лес вырос, лес на трупах. Мне в ту пору 9 лет было. Я пошла в 1 класс. До войны я закончила пять классов, а после войны ещё два. В школе у нас были очень хорошие преподаватели. Они сочувствовали нам, и никто из них ничего нам плохого не говорил, хотя им было известно про нашу ситуацию в семье. А вот позже, когда в военную часть одну поступала, попросили заполнить анкету. Я там всё честно про отца написала, и меня не взяли. Вообще всюду чинили из-за этого препятствия. Я потом стала говорить, что отец просто умер.

Сосед у нас был священник, он теперь к Великим святым причислен. Я с его племянницей дружила. Его тоже расстреляли. Многих тогда так расстреливали: без суда и следствия.

Отца потом посмертно реабилитировали в 1957 году. Я даже сейчас за него деньги получаю. А на что они мне, когда человека давно нет? Ему ведь всего 41 год был. У меня о папе и о тех, кого тогда репрессировали книга есть. Конечно, когда папу реабилитировали, стало легче, а то раньше как прокажённые были: никто даже к нам в гости не приходил.

- Сколько вас в семье было?

Когда расстреляли папу нас было пятеро у мамы. Сестры - Галина 1922 года, Женя 1924 года и Нина 1926 года. Все мы живы во время войны остались, а брат Владимир 1920 года рождения, погиб в конце 1942 года.

- Что помогало Вам в жизни больше всего?

Вы знаете, я всю свою жизнь, в мыслях обращалась к Матери Божьей. И все случаи, которые я пережила на войне – тому подтверждение…

- Про войну рассказывать, наверное, не просто?

Я была много раз под смертью. В войну (плачет) - мне тяжело это вспоминать - наш город оказался в блокаде, т. к. когда мы были в оккупации у немцев, русские кругом обложили город. И мы два месяца так сидели. Питались так, что я не знаю, как только живы остались, а вместо воды у нас растопленный снег был, смешанный на половину с порохом. Мне было тогда 13 лет.

Немцы на город из самолётов сбрасывали самовоспламеняющуюся жидкость. Это была противотанковая смесь. Город сгорел почти полностью, но немцы дрались за него три года. Он из рук в руки переходил, а всё потому, что через него ход был на Москву.

Так случилось, что во время оккупации нас чуть не расстреляли. Ведут на расстрел, а мама говорит нам с сестрой: «Прыгайте в яму!» Мы с мамой и сестрой бросились в яму. Потом вылезли и в дом хозяйки побежали. Остальных поставили у траншеи и из пулемёта расстреляли. Мы же ни одной ранки не получили (плачет). Некоторые говорят: «Нет ни Бога, ни Божьей Матери». Нет, миленькие мои, без Божьей Матери и без Бога никуда не денешься! Всем нужно молиться и всех нужно просить и все помогают. Слава Богу, Господи! Матерь Божья! Благодарю! Ведь я могу ходить в Храм и молиться.

- Как же вы жили в время войны?

Почти все дома сгорели. Мы, как и многие семьи жили в уцелевших домах, кто у кого. В доме у хозяйки нас находилось 25 человек. Комнатка наша была 5 метров. В ней жили мы с сестрами и мамой.

И вот однажды произошёл такой случай. Кровать там железная стояла, около кровати стол, за которым дочь хозяйская училась. Ей было 17 лет. Рядом печка стояла. С другой стороны была столовая и кухня. Я тогда болела тифом и лежала на полу около кровати. Женя, сестра моя старшая стояла в полный рост. Она мне, кажется, пить принесла. Другая хозяйкина девочка, поправляющаяся от тифа, сидела около печки. Рядом со мной подруга моя сидела, с которой мы дружили до войны и жили рядом. Позади неё стояла женщина, уже не помню кто такая была. Вдруг, в наше окно влетел снаряд. Женщина эта, оказалась в таком состоянии, что ничего уже не могли с ней поделать. У неё всё было разорвано на куски. Мучилась сильно. Укол ей потом сделали, умертвили её. Убило хозяйкину дочку, которая у печки сидела. Подруге моей осколок в ногу попал. Хотели ногу отнять, но она не дала. Так до последних дней и ходила, хотя она у неё не сгибалась. Но она и замуж вышла и двоих детей родила. Сестра моя как стояла в полный рост, так и осталась стоять. Когда всё обвалилось, она прямо на улице оказалась. На ней только одна царапина была. А меня спасла железная кровать, все брёвна после взрыва на неё рухнули. Потом меня откапали. За стеной – кому шишки, кому что. Понимаете? Это чудо было! Нас потом эвакуировали по реке, примерно через 3-4 дня.

- Многие семьи во время войны были разлучены…

Да. Нас тоже тогда разбросало. Маму и Женю немцы угнали, но они потом сбежали, их партизаны отбили. Я тогда совсем одна осталась, скиталась много, сотни километров прошла. Спасибо, что меня тогда чужие люди приютили (плачет). Я всегда в душе очень благодарна Господу. Всегда говорила и говорю: «Матерь Божия! Помоги мне!» Потом как раз приехала старшая сестра Галина, она нашла меня.

- Расскажите, пожалуйста, как Вы попали в армию?

А вот как. У нас на Втором Белорусском фронте была хлебопекарня для передовых частей и для госпиталей. Работали по 12 часов, а спали по 2-3 часа. Печь должна была работать не переставая, поэтому и спали так мало. Мужчины деревья валили, пилили, кололи, а мы, дети, подростки, женщины - таскали. Мне к тому времени было уже 16 лет, и я умела всё делать, в том числе и хлеб печь. Мы вынуждены были постоянно переезжать с места на место. Нас также бомбили, снаряды прилетали, ведь было всего 2-3 км от линии фронта. Жили мы в лесу, в палатках, и зимою тоже. Топили буржуйки день и ночь, дежурили. В палатке делали нары со всех сторон, а посредине буржуйку ставили. И не смотря на все сложности жили очень дружно и работали очень много. Питание, конечно, было, но я застудила ноги. Мороз был 41 градус, а я ходила в тоненьких чулочках и в резиновых сапожках. В армии у нас была очень серьёзная дисциплина. Я очень рада, что туда попала. Конечно, было тяжело, у меня ведь и с позвоночником поэтому проблемы. Тяжёлого мы много очень носили. Со мной сестра Галина работала.

К концу войны я прошла восточную Пруссию, Эстонию, Латвию. Мы почти до Берлина дошли. Война 3 мая закончилась, но много людей и после победы полегло. В конце войны нас демобилизовали, и я приехала на родину.

Брат Владимир погиб, отвоевав год. Я сына старшего в его честь назвала – Владимиром, потому что брат мой был очень хорошим, тихим и спокойным человеком.

Сколько пережито было во время войны! Я всё своими глазами видела, мне тогда 13 лет было. Весь этот ужас мне на всю жизнь в память врезался. Даже сейчас, когда вспоминаю, мороз по коже идёт и слёзы текут. Сколько людей при мне погибло. Самые жестокие эсесовцы были, они никого не жалели. Помню, как всех жителей деревни в колодцах утопили, не жалея ни женщин, ни детей, а потом всю деревню сожгли. При мне людей в огонь бросали, детей маленьких, не жалели никого (плачет).

- Расскажите, как сложилась Ваша жизнь после войны?

Потом я замуж вышла. Работала в родных краях в лесной промышленности сначала счетоводом, потом бухгалтером, затем статистиком. Потом муж в Ленинград поехал, и я сюда приехала в 1952 году, впрочем, без особого желания.

После войны я всё время по больницам лежала. Мне ведь в 25 лет опять жизнь спасли. Увезли меня тогда в больницу на пр. Мечникова, где я три месяца без сознания пролежала. У меня всё отказало: и сердце, и почки, и печень, и глаза. Я только ночью приходила в сознание и не могла понять, где я нахожусь. Потом я очнулась. Меня Господь и Божья Матерь спасли. Даже врач мне сказала: «Я не думала, что Вы выживете. Вы в рубашке родились». Мне эти слова на всю жизнь запомнились!

Мне давали в молодости инвалидность, но я отказывалась, ведь надо было двоих детей поднимать, а по инвалидности на нормальную работу не брали. Когда в Ленинград приехала, поступила на номерной завод «Мезон». Со временем, отказалась от должности бухгалтера, потому что зарплата была маленькая, и пошла в цех измерителем. Проверяли мы там приборы. Вот там глаза себе и испортила, т. к. там всё время мигала лампочка.

- Так и проработали на одном месте?

Да. Почти 30 лет проработала на этом заводе, потому что не любила бегать с места на место. И ушла оттуда сразу на пенсию.

- А Ваши дети? Как сложилась их жизнь?

В своих детях я старалась, в первую очередь, воспитать честность. Они и сейчас такие. Старшего зовут Владимир, а младшего Алексей. Они оба сейчас на пенсии. Владимиру – 61 год, а Алексею - 58. Оба они институты закончили с отличием. Я живу с Алексеем и с его семьёй. Единственное, о чём я жалею, это то, что я не могла их при Советской власти в Храм свести, но в душе я всегда верила, поэтому и пришла к Господу.

Есть у меня и внучки – Ирочка и Танечка. Они дети Алексея. Тане 35 лет, а Ире – 33 года. Внучки молодцы! Ирочка закончила университет. Сейчас преподаёт. Таня институт закончила. Таня с 1 класса занималась музыкой, очень хорошо на баяне играла. Потом она попала в автомобильную катастрофу и не смогла продолжить заниматься. Сейчас Таня работает в Сбербанке. Таня с нами живёт, а Ира в другой квартире. Ира всё время спортом занимается. Говорит, что некогда ей даже о замужестве думать (смеётся). Она занимается волейболом. У неё много золотых медалей.

Ещё у меня есть внуки Сергей и Ангелина. Это дети моего старшего сына Владимира. У Сергея маленькая дочка, Настенька, моя правнучка. Ей 14 октября, на Покров Божьей Матери будет 2 годика. У Ангелины, приёмной дочери моего сына Владимира, есть дочка Надя, моя правнучка, а у неё только что родился сыночек – мой праправнук. Старший сын, Владимир и невестка ездили по монастырям и на Валаам.

Я всегда внучке Ире говорила: «Крестик в Храм всегда одевай и не смей ходить в брюках!». Таня раньше со мной тоже в Храм ходила, но потом отошла, но Бога она, всё-таки, почитает. Я ей иконочки дарю и говорю: «Вы идёте в Храм не к батюшке, а к Господу». Однако на исповедь её пока что-то не пускает. Я за неё молюсь и рада, что в нашем роду были и священники, и дьяконы, и псаломщики. Род у нас не простой. Я поэтому и пришла к Богу, думаю, что и они придут. Ведь у моей сестры, в Великих Луках, пришёл внук к Господу и вся семья их пришла, а правнук уже в Храме служит. Ему скоро 14 лет, зовут его Глебом. Его сам митрополит Евсей благословил на служение в Храме. Учится Глеб хорошо, пойдёт в 8 класс. Ещё он много лет борьбой занимается, даже ездил в Москву, Путин его поздравлял. Я рада, что наш верующий род не умер.

- Как произошло Ваше знакомство с нашим Храмом?

Это произошло в 1966 году. У меня была соседка, звали её Людмила. Однажды она меня с собой и позвала. Во время блокады, когда она была маленькая, её мама ходила с ней в этот Храм.

Уже гораздо позже, когда я, как участница войны и инвалид I группы получала ордер на квартиру на проспекте Просвещения, моя мама сказала, что в том районе есть Храм. Это и был тот самый Спасо-Парголовский Храм, куда я ездила в молодости. С тех пор уже почти 30 лет, как я в наш Храм хожу.

- Ваша мама была верующим человеком?

Да. Мама до последнего молилась день и ночь, даже когда уже ноги не ходили. Перед смертью 8 дней она ничего не пила и не ела. Она у меня сердечница была, а умирала от рака, с которым прожила 20 лет. Операций она никаких не делала, только лечилась и молилась. Ходила она в Казанский Собор в Великих Луках.

Когда пора умирать пришла, она моей сестре сказала: «Женя, я сейчас усну, а ты иди, покушай». Она была полностью в сознании. Сестра вышла. Мама скрестила руки на груди, как положено и закрыла глаза и когда Женя вошла, мама уже умерла. Это было в 1984 году, 8 сентября, как раз на Владимирскую Божью Матерь.

У меня бывают ужасные боли. Бывает так кричу, что сознание теряю, но всегда благодарю Господа за всё, не жалуюсь. Значит так надо. Надо всё здесь пережить – все болезни, все страдания, как моя мама. Она всю жизнь была с Господом и почти до 84 лет дожила. Бабушка, Анастасия, умерла в 89 лет. Сёстры: в 87, в 83 с половиной и в 84. Я одна осталась. Я батюшке говорю: «Никто не молится, я одна». А он мне отвечает: «Господь выбирает кого-то одного, чтобы молиться за всех». И действительно, я за усопших за 500 человек молюсь ежедневно. Псалтырь за них читаю. Более 300 человек у меня о живых. Я, наверное, по бабушке пошла, Господь так выбрал. Если кто просит, я за всех молюсь, никому не отказываю. Мама моя, когда мы были в окружении, последним кусочком делилась со всеми, и я не могу по другому, никому ни в чём не отказываю.

- Расскажите, пожалуйста, про вашу повседневную жизнь? Как помогает Вам вера?

Я заметила, что мне очень помогает Николай Чудотворец. Как-то раз, когда я ещё замужем не была, шла к своей бабушке и на дороге, как будто для меня, лежала вот эта иконочка с изображением Николая Чудотворца (показывает). Она всю жизнь со мной. Когда я еду куда-либо, всегда обращаюсь к Николаю Чудотворцу. Мне тяжело сейчас ходить, но стоит мне только помолиться Николаю Чудотворцу, ко мне тут же подъезжает машина и меня добрые люди отвозят домой. Я очень всем благодарна. Молодые люди часто помогают. Как-то раз зимой шла я в храм. Было очень скользко на улице. Мне мои родные говорят: «Куда ты пойдёшь? Останься дома». Но был какой-то праздник, и я обязательно решила пойти. Рядом со мной шла молодая пара. Я им и говорю: «Молодые люди! Помогите мне подняться на гору, а то я не смогу». Они меня взяли с двух сторон и помогли. Слава Богу!

А 20 лет назад мне профессор операцию делал. Спасли меня тогда от смерти. Никто не брался делать. Весь желчный пузырь был в камнях, а сердце больное. Всё это последствия войны. Никто не верил, что возможна операция. Всё уже разлагаться началось, но профессор всё же сделал. Слава Богу за всё!

После операции у меня два года болел желудок. Я очень мучилась и не могла ничего есть. Тогда я поехала в часовенку святых мучеников Николая II и его семьи. Я читала акафист, молилась. Когда я там была в четвёртый раз, попросила разрешения встать на колени. Мне разрешили. Я встала, молилась и просила помощи: «Помогите мне! Я умираю, есть не могу, боли невыносимые!» Потом я встала и вышла из Храма. Когда я переходила дорогу к метро, я почувствовала резкую боль, как будто кто- то рукой всё перевернул мне внутри, а потом боль начала утихать и исчезла совсем. Уже семнадцать лет прошло, а желудок меня так и не беспокоит больше. После этого у меня и зрение стало восстанавливаться. Вы знаете, ведь я уже совсем плохо видела, а потом очки стали мешать. 10 лет я уже совсем без очков. Я и сейчас молюсь этим святым.

А два года назад случилось вот что. Была в нашем Храме, причастилась, но очень плохо себя почувствовала, поэтому подошла к батюшке Анатолию и попросила благословения до дому доехать. Он меня благословил, и только я отошла, стала падать и потеряла сознание. У меня с головой плохо стало. Люди меня подхватили, вызвали скорую. Пока я в таком состоянии была, все за меня молились, и я пришла в себя и даже смогла идти. Когда скорая приехала, лечь в больницу я отказалась. Но я стала и потом частенько сознание терять. Поэтому год назад я легла в 64 госпиталь для блокадников. Отнеслись ко мне там очень хорошо. Врачи тогда сделали всё возможное и невозможное. Оказалось, что у меня в голове, сзади, закупорка сосудов. И мне сказали, что осталось жить три месяца. Я врачу так и сказала: «Елена Борисовна! Я человек верующий. Я готовлюсь к смерти. Скажите как есть». Она говорит: «Хорошо». Елена Борисовна проверила ещё раз на других приборах и всё подтвердилось. Она тоже сказала: «Самое большое, что Вам осталось – это три месяца». Это было в октябре прошлого года. Потом у меня приступы начались – ноги подбрасывало, а состояние было шоковое. Моя врач побежала за нейрохирургом. Он сразу мне поставил тот же диагноз. Врачи сняли лекарствами у меня это состояние, но, когда я приехала домой, у меня всё началось снова. Здесь у меня тоже врачи хорошие и они мне лекарства давали и снимали эти приступы. После этого, через несколько месяцев, я опять попала в госпиталь, только теперь в другой, на Народной улице. Отношение тоже было очень хорошее. Всё у меня проверили и тоже подтвердили мой диагноз. Врачи меня очень поддерживали, да и сейчас поддерживают.

19 января я должна была причаститься, ведь это такой праздник! На раннюю службу не смогла пойти – было очень плохо. Но, думаю, надо всё же батюшке Александру сказать, чтобы он домой ко мне пришёл – исповедовал и причастил. Я пошла на вторую службу.

Меня в Храме нашем все знают. Раз Лены нет, значит с ней что-то случилось. Батюшке я сказала: «Со мной очень плохо, я ходить не могу в Храм. Хорошо, если я в Храме упаду, а если на улице – разобьюсь, а у меня особо и документов с собой нет». Через несколько дней батюшка Александр ко мне приехал, посмотрел на меня и говорит: «Немножко подождём, недельку». Он меня причастил. Это уже к концу января было. Потом пришёл в самом конце января. Я уже думала – всё, уж очень плоха была. Он сказал: «Ну что ж, надо уже». Он меня пособоровал. Я ему благодарна (плачет). Два дня полежала. Медсестра приходила, уколы делала. Я уже была готова. Своим всем сказала…. И вдруг, на третий день (плачет)….. Господь! Матерь Божия! Я встала, потихонечку помолилась и к девяти часам пошла в поликлинику. Врачу я сказала: «Ольга Владимировна! Мне нужно укол сделать сейчас, не дожидаясь, пока ко мне медсестра придёт». Она мне сделала укол, и я поехала сама к Ксении Блаженной. Это было 2 февраля, перед днём её памяти. Пошла я с двумя костылями. Голова не помнит, и зашла я далеко. Обратилась я к женщине, а она мне говорит: «Миленькая моя! Далеко зашли! Идёмте!». Она меня проводила, вывела на дорогу к Храму. Про себя всё думаю: «Матерь Божия, помоги!» (в дороге всегда говорю эту молитву). Заказала там молебен и батюшке записку дала. Обратно шла долго. В 9 утра уехала, а приехала с трудом только в 4 часа. На другой день сестричка пришла, укол сделала. Стало лучше. 6 февраля, как же, день Ксении Блаженной! И я с двумя костылями пришла в наш Храм, причастилась. Об этом сообщили батюшке Александру, и когда пришла ещё раз, он сказал: «Господи! Это чудо!».

И вот стала ходить опять в Храм. Бываю и среди недели и всегда причащаюсь. И пост я весь прошла и по сей день стараюсь как можно чаще ходить и причащаться.

4 марта мы договорились с моей подругой, Людмилой Михайловной, поехать к Ксении Блаженной. Я взяла один костыль. Там мы заказали опять молебен, побыли, потом обошли потихонечку памятные места. Молюсь там всегда блаженной Ирине, блаженной Анне, сорока мученикам. Мы потом поехали домой, а 8 марта у меня случилось чудо, которое меня и спасло! У меня ведь голова так болела, что дотронуться нельзя было. Утром я помолилась, захожу к своим в комнату, а внучка Таня и говорит: «Бабушка! Что это у тебя с глазом?» А у меня этот глаз не видит. Смотрю, а у меня кровь через него капает. Врачи проверили и сказали, что сосуд в голове лопнул, и всю голову залило, а то, что не поместилось, через глаз вышло. Врач сказал: «Ваше счастье, что один сосуд лопнул. Если бы два, то всё!». После этого у меня голова перестала болеть, как будто и не было ничего. Это Ксеньюшка Блаженная помогла, потому что я плакала, молилась и акафист читала. Здесь, недавно, на прошлой неделе, 4 июля, я опять у Ксении Блаженной была. Доехала одна, с Божьей помощью. Я записки подала. Батюшка меня елепомазал, цветок подарил, который и сейчас стоит.

- Да… Вера действительно спасает. И Ваши рассказы тому подтверждение. Расскажите, пожалуйста, каким Вы запомнили отца Михаила?

Я с большой благодарностью вспоминаю отца Михаила. Он был ангел во плоти. Я несколько раз была у него на исповеди. Он выслушивал с такой нежностью и любовью! Он мне много помог. Как-то я встретила его в Исаакиевском Соборе. Он меня узнал и говорит: «И Вы здесь? Ждите меня, я Вас до дому довезу». Когда мы ехали, я поняла, что он был прозорливый. Он мне говорит: «Я вижу, матушка Лена, Вы не простого сословия». Потом угостил нас с подругой пирожками. Где бы мы с ним не встречались, он всегда относился ко мне с любовью и вниманием. Он ко всем так относился! Его забыть невозможно (плачет). Мы потеряли старца, который всё видел, но он не открывался. Когда я в больницу ложилась, он мне всегда говорил: «Ещё поживёшь». Он был очень скромный, никогда не жаловался на своё здоровье. У него тоже были больные ноги. Я ему приносила лекарство. Он был очень благодарен.

Я ещё очень благодарна батюшке Анатолию. Много раз встречалась с ним в Воскресной школе, на чаепитии. Всегда хожу на ночную службу, а потом в трапезную. Всегда батюшка Анатолий мне помогает, благословляет. Матушка Елена ходила, наша старица (смеётся). Батюшка Анатолий как увидит меня, говорит: «Господи!», потому что знают они все, что я тяжело болею и всё равно уйду!

- Как Вы чувствуете себя сейчас?

Я счастлива, что пришла к Господу, что дети относятся ко мне хорошо. В этом году у меня юбилей был – 85 лет. Дети торт купили и, так неожиданно, свечки – 85. Это было потрясающе! Мне кажется, я всегда такая, как сейчас, не меняюсь. Очень радуюсь, когда ко мне кто-то в гости приходит. Девочки мои ко мне приходят и звонят, знают, что мне можно и в 12 ночи позвонить. Я сажусь и молюсь. Всегда стараюсь помочь.

На пр. Просвещения я уже 29 лет живу, и всё это время хожу в наш Спасо-Парголовский Храм. Здесь мой духовный отец был – Иринарх (был настоятелем с 1983 по 1990 гг.- прим.ред.), потом стал архимандритом. Наш Храм мне очень нравится и маме моей нравился. В Храм, как домой прихожу, отдыхаю душой и телом. Это понять надо, потому что я очень больна. А Божья Матерь меня всегда от смерти спасает.

- А что можете пожелать современным молодым людям?

Хочу пожелать быть с Господом, верить в него, верить в Божью Матерь и во всех Святых, тогда другая жизнь у них будет и другое настроение. Ходить в Храм. Это очень важно! К Ксеньюшке ездить. Все святые помогают, только надо просить с любовью и верой. Я всё это на себе испытала и сейчас испытываю. Я чувствую, что со мной Господь, матерь Божия и все святые. Как-то мне было плохо, я молилась, и слёзы градом текли из глаз как никогда. Так я месяц плакала. Значит, Господь слышит меня. Не боюсь смерти. Хочу умереть в Храме и причаститься перед этим. Желаю и всем так. Слава Богу за всё!