Светлана Коппел-Ковтун
Жил человек, который не отличал себя от слов. Он думал словами, говорил словами, питался словами, радовался словами, страдал словами, ненавидел словами, дружил словами... И чего он только ни делал словами и со словами!
Он говорил очень, очень много и часто понапрасну. Говорить было его смыслом, его делом, его страстью, его жизнью. Порой его пытались заткнуть, как фонтан. Но слова лезли у него из глаз, из ушей, изо рта... Страшное было зрелище!
Человек жил только словами. Ему казалось, что пока он говорит, пока и живёт.
Когда он был маленьким, мама пыталась отучить его от привычки болтать. Она говорила, что каждому человеку отмерено определённое количество слов, и если он их все выболтает - умрёт.
Целый день человек, тогда ещё ребёнок, просидел молча. Он сильно испугался, что уже успел выболтать весь свой словесный запас. В конце концов, он как-то странно посинел и смертельно заболел.
Мама его больше не пугала, так как поняла, что перестать болтать для него всё равно, что умереть.
Говорят, он до сих пор болтает, даже книги пишет. Только их никто не читает. Слишком много слов в его книгах.
Он говорил очень, очень много и часто понапрасну. Говорить было его смыслом, его делом, его страстью, его жизнью. Порой его пытались заткнуть, как фонтан. Но слова лезли у него из глаз, из ушей, изо рта... Страшное было зрелище!
Человек жил только словами. Ему казалось, что пока он говорит, пока и живёт.
Когда он был маленьким, мама пыталась отучить его от привычки болтать. Она говорила, что каждому человеку отмерено определённое количество слов, и если он их все выболтает - умрёт.
Целый день человек, тогда ещё ребёнок, просидел молча. Он сильно испугался, что уже успел выболтать весь свой словесный запас. В конце концов, он как-то странно посинел и смертельно заболел.
Мама его больше не пугала, так как поняла, что перестать болтать для него всё равно, что умереть.
Говорят, он до сих пор болтает, даже книги пишет. Только их никто не читает. Слишком много слов в его книгах.