Два человека стояли на площади города и ждали, не наймет ли их кто-нибудь себе в услужение.
Они были родные братья, но имели весьма различные свойства: старший был рассудителен и опытен, младший был ветреней, легкомысленен и особенно склонен к забавам и удовольствиям.
Оба они были бедны и потому должны были искать себе занятие и пропитание.
В том же городе два господина искали себе слуг: один имел обширное хозяйство и, давая праздным людям дело у себя, хотел через то доставить и себе удовольствие, и им выгоды; другой же, хотя не занимался хозяйством, но был тщеславен и всегда завидовал первому, а потому собирал у себя в доме как можно более слуг, чтобы блистать пышностью и великолепием.
Посланные от обоих господ пришли на площадь и стали звать обоих братьев, каждый к своему господину.
Один говорил: "Идите служить к нам: наш господин богат и щедр, много у него работы, но велика и награда; надобно только быть прилежными и верными, и он сделает вас навек счастливыми".
Другой говорил: "Нет, идите лучше к нам: у нашего господина совсем нет никакой работы, а нужны ему люди только для легких услуг в доме; у нас вы будете проводить время в удовольствиях, о содержании же и плате и говорить нечего: увидите сами, как щедро он награждает служащих ему".
Братья долго думали и не решались, куда им идти.
Старший предпочитал первого господина, а младший пленился описанием веселой и приятной жизни у последнего и решился непременно идти к нему.
Таким образом, братья, хотя с некоторым прискорбием, решились разлучиться.
Впрочем, чтобы знать, кто удачнее сделал выбор, положили в каждую неделю один раз видеться и рассказывать друг другу о своем житье.
По истечении недели оба брата, по условию, увиделись.
- Как живешь, брат? — спросил младший, — каков твой господин? Как тебя принял? Ты что-то невесел и уныл: видно тебе не посчастливилось?
— Не знаю, что тебе сказать на это: я и доволен, и нет. Господин наш, как видно, человек богатый и весьма добр. Принял меня и важно, и ласково, обещал щедро награждать, если буду исправен и верен, и, не отлагая надолго, тот же час назначил мне дело и велел идти на работу.
"Время дорого, — говорил он, — не надобно терять ни минуты". Содержит нас хорошо, о каждом печется, как о родном, сам наблюдает, все ли довольны и здоровы. Хорошо бы нам жить у него, да слишком много дела. Я не много пожил, а уже измучился от трудов. А ты как живешь?
— О, я не живу, а блаженствую. Наш господин самый любезный человек в свете. Какой у него богатый дом! Везде золото и серебро, либо мрамор. А как он меня принял! Это, кажется, не господин, а друг и товарищ. Все мое дело состоит в том, чтобы или провожать господина в театр, на охоту, в гости, или у себя принимать гостей, доставлять им удовольствия, забавлять их и только. Прошла целая неделя, а я и не видал ее. А какое содержание! Не только пища та же, какую сам употребляет, но и вино позволяет нам употреблять, сколько хотим. О, я бы советовал и тебе к нам же перейти.
— Посмотрю, что будет далее, — сказал старший брат, — если не будет мне легче, то я, кажется, решусь на это. Через неделю скажу тебе, что придумаю.
Неделя прошла, и братья снова увиделись.
- Что, решился ли ты оставить своего строгого господина? — спросил младший брат.
- Нет, — ответил старший, — теперь и не думаю никогда отходить от своего господина: я вижу, что живу в добром месте. Господин наш самый добрый и благородный человек, какие богатые подарки он нам делает!
— Но ведь ты говорил, что у него трудно; разве теперь вам меньше дела?
— Нет, не меньше, но я ныне привык к трудам. Теперь мне ничего не стоит встать с восходом солнца и заниматься во весь день. Даже я не могу понять, как я прежде мог жить без занятия и труда, как и ты теперь живешь. Я думаю, что ты должен скучать.
— О, не заботься обо мне. Я не вижу, как время летит. У нас удовольствия столь разнообразны и столь их много, что скуке не может быть места.
— А ты отчего томен и бледен: уже здоров ли ты? — спросил старший.
- О, ничего, — отвечал младший, — это, конечно, оттого, что я ночью мало спал, потому что до самой зари веселился с гостями. Да и теперь мне время идти домой и приготовиться к принятию гостей. Прощай.
Еще прошла неделя, и братья опять свиделись.
- Здоров ли, брат любезный? Ты бледен и худ, тебя едва узнать можно!
— Ах, я едва могу ходить. Кажется ничего трудного не делал, проводил время в одних играх и забавах, но и они меня так истомили и измучили, что я начинаю опасаться, чтобы не случилось со мной чего худого.
— Я предугадывал, что это случится с тобой: но только не смел говорить тебе, потому что тогда ты бы меня не послушал. Но послушай теперь, брат любезный, послушай совета искреннего, — перемени образ жизни, оставь своего господина. Ты не много послужил у него, но так изнурился, а что будет после? Что будет, если он тебя сошлет от себя, когда ты не в состоянии будешь служить ему? чем ты будешь тогда жить? Подумай об этом!
— Я уже и сам думаю о сем и располагаюсь отойти от своего господина. Только теперь нельзя сего сделать, надобно кончить некоторые дела. На следующей неделе надеюсь быть свободен.
Через неделю старший брат пришел на место свидания, но младшего там не было. Долго ждал он его и, не дождавшись, наконец, решился идти к нему в дом.
— Не болен ли он, надобно посетить его.
Подходя к дому, он еще издали видит у него великолепный съезд, слышит громкую музыку и, подумав, что брат его, конечно, занят принятием гостей, хотел идти назад. Но в какое он пришел изумление, когда не в дальнем от себя расстоянии услышал стон и потом увидел своего брата, лежащего на голой земле!
- Что с тобой, брат? Каким образом ты очутился здесь, и в таком жалком положении?
—Ах, —отвечал тот, —сколько я был безумен, что служил господину, который не имеет ни чувства, ни совести, который только обольщает бедных людей приманкой приятной службы, а после, вот видишь, как за оную награждает! Услышав о моей болезни, хозяин тотчас сказал мне, что более не имеет во мне нужды, и что, следовательно, я должен искать себе другого места. Я представлял ему мое усердие к служению, но он сделал знак слугам, и они насильно вывели меня за ворота и оставили здесь умирать от болезни и горести.
— Несчастный брат! — сказал старший, — твое легкомыслие погубило тебя. Но если выздоровеешь, надеешься ли ты преодолеть свою склонность к забавам и неге и трудиться, сколько сил станет? В таком случае я бы сказал о тебе моему господину, и он, по своему милосердию к бедным, верно, не отринет тебя, несмотря на то, что ты служил у врага его, и приложит о тебе попечение, как отец. Только обещай впредь служить ему одному, сколько позволят твои силы. У нас тебе будет хорошо". У бедного появились слезы на глазах.
— Веди меня к нему, — сказал он и тотчас же побрел, хотя и с трудом, опираясь на плечо своего брата, к новому господину. Милосердный господин милосердно его 0принял, обласкал, успокоил, скоро исцелил от болезни, приохотил к трудам и сделал его счастливым человеком.
***
Братья — это все мы.
Господин, сперва принявший к себе столь ласково, а потом изгнавший от себя столь презрительно меньшего брата — это мир, который обманывает людей ложным видом своего богатства, завлекает приманкой непрестанных забав и удовольствий, а потом оставляет на явную гибель.
Другой господин, строгий, но справедливый и благий, коему служит старший брат — это Бог, который, дав нам краткое время жизни, требует, чтобы мы оное все без малейшего опущения проводили в трудах.
Служение Богу сначала кажется тяжким и трудным, но потом легким и приятным, и оканчивается приобретением от Него богатейшего наследия — Царства Небесного. Блажен, кто в служении Богу проводит все время своей жизни!
Счастлив и тот, кто, хотя и служил миру, но увидел его обман, и пришел к Богу с искренним раскаянием и готовностью впредь служить Ему одному!
Но горе тому, кто всю жизнь свою служит миру и умирает слугой мира!
(Из "Христианского чтения", 1831)