Хлеб наш насущный

Всякому известно, что для католиков центром единства является Римский Архиерей. Все находящиеся в подчинении ему — католики, все, кто вне его юрисдикции, для католиков — схизматики. То есть папа — это видимое связующее звено всего организма Римской церкви. Такого видимого центра у православных нет. С точки зрения католиков, православные аморфны и плохо структурированы. Для них удивительно, как до сих пор не исчезло Православие при отсутствии строжайшей дисциплины на латинский манер.

Для протестантов в центре духовной жизни — книга. «Только вера» и «только Писание» — основные положение Реформации. Для православных это тоже не характерно. Даже если бы все книги Писания были потеряны (что в принципе невозможно), православная Церковь не испугалась бы. Из недр своего опыта она произвела бы Священное Писание в его сути. Так дерзновенно говорил об этом вопросе преп. Силуан Афонский. Церковь в его глазах — это не те, кто читает Писание, а те, кто носит его в себе и может написать заново, если оно исчезнет.

То есть ни иерархическая фигура, пусть даже патриарх древней кафедры, ни книга, пусть даже Книга книг, не являются центром жизни православной Церкви. Что же это за центр и есть ли он?

Центром жизни православной Церкви является Евхаристия, Таинство Тела и Крови Христовых. Пчелы в улье собраны вокруг матки, католики собраны вокруг римского трона, протестанты — вокруг текста, православные — вокруг Чаши. «Чем воздам я Господу за все, что даровал Он мне?» — спрашивал в древности пророк Давид. И отвечал: «Чашу спасения приму и Имя Господне призову».

Литургия воистину связывает воедино все стороны церковной жизни. Для Литургии пишутся иконы (они как бы оживают на службе), ради Литургии звонят колокола, для ее совершения строятся храмы, песнопения церковные сопровождают ее, как некое ликование на брачном пиру. Разобранные на части, все эти проявления церковного искусства без литургии жить не могут.

Древняя икона в выставочном зале, знаменное пение с концертной сцены, планетарий — помещение бывшего храма — это жуткие знаки уходящей эпохи, эпохи, когда литургическая жизнь сводилась к минимуму с тайной целью ее совсем заглушить. Ныне же, когда Церковь расправляет плечи и делает глубокий вздох полной грудью, то есть когда церковная жизнь обновляется, нам нужно начинать с главного — с Божественной службы, и тогда все постепенно встанет на свои места. Помню, в семинарии меня поразили прочитанные у А. Хомякова слова: «Христианство понимает тот, кто понимает Литургию».

Слово «литургия» в буквальном смысле означает общественное, совместное служение. Это не треба, то есть не служба, совершаемая по требованию отдельного члена Церкви, а служба, охватывающая всех, Жертва, приносимая «о всех и за вся». Важно то, что один священник, без наличия верующего народа, не может совершать Литургию. Это не его частное дело, это дело Церкви. Каждый вносит в него частицу своей души. Кто-то приготовил для службы просфоры, кто-то купил и пожертвовал вино, кто-то убрал в храме, кто-то принес цветы к образу. Все вместе согрели храм дыханием своей молитвы. Священник, во образ Ходатая пред Богом за людей — Христа — приносит общую молитву на Жертвенник. Совершается превращение отдельных верующих в Тело, побеждается ненавистная рознь мира сего. В древности в ответ на возглас «возлюбим друг друга!» молящиеся в храме целовали каждый ближних своих, ощущая при этом любовь, превосходящую силу кровного родства. И нам сегодня Литургия нужна и для того, чтоб научиться любить друг друга, и для того, чтобы достойно благодарить Господа.

Н. В. Гоголь в тот период жизни, когда Церковь открылась его мысленному взору, был буквально поражен той присносущной силе, которую вносит Литургия в нашу жизнь. «Если люди до сих пор не поедают друг друга поедом, — говорил он, — то тайная сему причина — служение Божественной литургии». Даже если мы не посещаем ее и не знаем о ее существовании, сам факт совершения сего дивного Таинства действует на весь космос чудесным образом.

С радостью и большим удивлением однажды я услышал слова некогда культового певца Петра Мамонова. Его спрашивали, что для него в жизни важно, а он, отмахиваясь от журналистов, как от мух, сказал им примерно так: «Все ерунда, а важно вот что: если бы все попы договорились и в одно из воскресений не отслужили Литургию — мир тут же бы и рухнул, понятно?»

Кроме Литургии, служба эта называется еще Евхаристия, т.е. благодарение. И центральными словами службы являются слова «благодарим Господа». В тайных молитвах священник благодарит Господа за то, что Он нас создал, не отвернулся и не отрекся, когда мы согрешили, спас нас Воплощением, Крестом и Воскресением и даровал будущее Царство. «О всех сих благодарим Тя, о всех, еже вемы и не вемы, благодеяниях, бывших на нас*», — говорит священник. И эта благодарность Богу за все есть источник благодати Божией для мира. Когда мы говорим «неблагодарный», то в Евангелии это слово по-славянски звучит как безблагодатный, т.е. не умеющий благодарить есть одновременно не имеющий благодати. Благодарить Бога всегда и за все — это то, чему всем нам надо учиться.

За все это благодарим Тебя, за те благодеяния к нам, о которых знаем и не знаем.

До скончания века будет совершаться Божественная литургия. В послании к коринфянам апостол Павел говорит, что служба сия будет совершаться пока не придет Господь, то есть до последних дней и часов мира. Это есть залог спасения для всякого верующего. Ведь где бы ни совершалась Божественная литургия, она совершается и за нас, и Кровь Иисуса Христа — Праведника — очищает нас от всякого греха (1 Ин. 1,7).