Наибольшая заповедь

Неделя 15-я по Пятидесятнице

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Как бы часто мы ни читали Евангелие, иногда вдруг нас поражает то или другое речение. Проходят годы, и мы его не замечаем; и вдруг оно встает перед нами с какой-то удивительной силой и красотой.

Сегодня меня поразило начало евангельского чтения о том, что две заповеди содержат полностью весь Закон, определяют наше отношение ко всему миру (Мф.22:35–46). Но что меня поразило особенно, это что Господь ставит наравне любовь к Богу и любовь к людям. В Своем изумительном, непостижимом смирении, которое рождается от полноты Его любви к нам, Он не делает различения между тем, как люди любят Его, и как люди, через эту любовь, научаются любить друг друга. Какой у нас непостижимо дивный Бог, Который не ставит Себя превыше всех и всего, но Который, как источник Жизни, готов ключом бить в сердце, в уме, в воле, даже в плоти человека!

И мы можем любить Бога всем сердцем. Наше сердце может быть очень малое, очень, может быть, невместительное — Бога все равно ничье и никакое сердце вместить не может, — но всем сердцем мы можем Его любить.

Полюбить — это не значит умиляться, это не значит переживать что-то, а — Его ценить выше всего на свете. А ценить Его есть за что. Он нас, прежде даже чем мы существовали, полюбил так, что нас призвал к бытию для того, чтобы мы с Ним разделили всю Его святость, всю Его жизнь. Он нас полюбил так, что еще до нашего сотворения приготовил Своего Единородного Сына к тому, чтобы Он умер на кресте, только бы мы могли поверить в Его любовь.

Мы можем верить в любовь, потому что любовь мы знаем в какой-то мере сами. И если мы так любимы Богом, если Бог так в нас верит, то мы можем хоть краем души Ему довериться и начать любить нашего ближнего так, как Бог его любит.

Бог любит каждого из нас равно. Но Его любовь бывает очень разная по отношению к нам. Один пример может разъяснить вам то, что я хочу сказать. Когда я еще был мальчиком, я оказался в детском летнем лагере. Там был священник, обладавший свойством, которое я никак не мог понять: он всех нас, мальчиков, любил равной любовью. Когда мы были хорошие, его любовь была ликованием, светом, торжеством; когда мы делались дурными, его любовь была острой болью и состраданием. Я тогда не понял этого; много лет спустя, когда я поверил в Бога, я увидел в этом священнике как бы живую икону Божественной любви. Вот к чему нас призывает Господь: любить друг друга так, как Он нас любит, т.е. не сентиментально, не плаксиво, а любить всерьез, желать другому всего доброго, светлого, чего мы себе желаем, о чем мы сами мечтаем, и давать это другим. Потому что желать — мало; надо, как Бог это делает, порой какой-то ценой — о, не жизнью, а какой-то ценой, каким-то усилием, какой-то жертвой — другому дать то, что ему нужно, то, без чего он жить не может. Потому что дать человеку это — значит, порой, его уверить в том, что в нем есть ценность, что он драгоценен перед лицом Божиим, а значит, он может быть драгоценен перед нашими собственными глазами.

И то, как мы даем, важнее того, что мы даем. Мне вспоминается еще один случай моей жизни. Я когда-то преподавал в Русской Гимназии в Париже; был у нас воспитатель, строгий, суровый, замкнутый, всегда одинокий, которого мы не понимали. И в какой-то день дети наблюдали, как он идет по дороге в школу и видит, как сидит нищий и протягивает руку. Многие проходили мимо, некоторые даже бросали монетку; а этот человек остановился, снял шапку перед нищим и ему что-то сказал. Нищий вскочил, обнял его и поцеловал. И этот суровый, мрачный воспитатель пошел дальше в школу. Там дети его окружили: это что — ваш родственник? знакомый? близкий? друг? — Нет. — Почему же вы перед ним шляпу сняли? Почему он вскочил и вас обнял, несмотря на то, что вы ему ничего не дали?.. И воспитатель объяснил, что он шел с другого края города пешком в школу, потому что у него не было денег на проезд, и когда увидел нищего, подумал: «Если я пройду мимо него, он решит — вот еще один человек, которому все равно, жив я или мертв, умру я с голоду или останусь живым». И он перед нищим снял шляпу, чтобы ему показать, что они наравне: что тот не нищий, а этот не датель, что он — человек перед человеком, и попросил у него прощения за то, что ничего не может ему дать.

Позже я разговаривал с этим нищим, и тот мне говорил, что за всю жизнь он никогда не получил так много ни от кого, как от этого бедного прохожего, который сумел в нем видеть человека, и ему это доказать.

Подумаем все о том, что значит любить нашего ближнего. Это не значит от избытка давать, это значит давать от сердца. От сердца, порой, улыбка, пожатие руки, самое малое, что мы можем дать вещественно, может возродить жизнь, надежду, радость в другом человеке. И если так мы поступим, то вдруг окажется, что мы оказались на месте Христа, что мы исполнили то, что Христос бы исполнил на нашем месте: возлюбил ближнего Своего всем, что у Него есть. Аминь.