Внешнее и внутреннее

Внешнее и внутреннее неразделимы, однако они частично самостоятельны.

Оттого они и воюют всегда. Воюют скрыто, как муж и жена в самом, казалось бы даже, благополучном семействе.

Внешняя благообразность и одновременная внутренняя гниль — это заклейменное Евангелием фарисейство. «Фарисейство» не как явление историческое, а как имя нарицательное.

Внешняя грязь, или эпатажное неряшество, или Авелева беззаботность есть юродство, или – намек на него. Конечно, не иначе, как при внутренней святости. Иначе – баловство.

Вот вам и полюса. А что посредине? Посредине норма, она же – Истина.

Христос Господь эпатажен или нет? Скорее нет, чем да.

Он прост. Божественно прост. Но на то Он и Господь, чтоб быть Божественно простым. А вот люди сложные. И очень сложные типы святости и лицемерия окружают Воплощенную Истину.

По-своему сложен, совсем не прост Иоанн. Он одет в верблюжий волос. Ест непонятно что. Внутри свят. Снаружи – странен.

Фарисеи другие. Они снаружи хороши, а внутри – истинные гробы, полные костей мертвых и нечистоты.

Посреди этих противоположностей – Христос, Который одет без вызова, но и без помпы. Он ест все, а не только чистое по закону или странное, как Иоанн. В Нем нет ни странностей, наблюдаемых в подвижниках, ни чванства, наблюдаемого в ревнителях законной правды.

Он – Истина. Ему нечего изображать, а достаточно быть.

* * *

Ну и как нам теперь, смертным и фальшивым, найти способ жительства?

Во-первых, нужно понять, что исторически сложившиеся образы благочестия подвержены изменениям. Священник первых веков не был внешне похож на священника средневекового. Средневековый же не был внешне подобен собрату поздних времен, равно и нашему современнику. Суть оставалась, форма менялась, а любитель формы всегда готов анафематствовать тех, кто стилистически выпал из нормы.

Хор, состоящий сплошь из женщин, есть нонсенс в условиях допетровской Руси. Однако прижилось оно, и работает. Таких примеров можно воз накопать, а вывод один – многое незыблемое есть лишь временное. Но здесь уже важно не запутаться в терминах. Довольно ведь и тех, кто святое на рынок свезет, мотивируя тем, что времена изменились.

* * *

Главное — это вера и образ жизни. Внешний образ изменится по мере прихода к истокам, а не наоборот. Истоки как раз от внешнего подражания не обретаются. Юбка до земли и борода до пупа ничего не прибавят к невежеству, и ничего не отнимут от хамства и самолюбия. Скорее – прибавят.

Не знаю, как было в прежние времена и лета, вижу, что есть сейчас. А сейчас самое важное – проповедовать веру, и в вере назидаться, и в ней укрепляться. Все же остальное, как то: бороды, юбки, платочки, четочки – добавится и приложится.

* * *

Перемена внешнего вида без перемены внутреннего мира есть беда гораздо худшая, нежели духовная жизнь в двусмысленном наряде.

Наступило время, когда в храмы наши пришли многие и премногие, с кашей в голове и с опытом жизни различным и сложным. Но это люди, желающие Богу служить и прочее житие «скончать в мире и покаянии». Мы не должны им навязывать некие внешние нормы, якобы незыблемые и вечные — но должны обратить внимание на их души. Мы должны спросить их о том, что читали они и о чем думают; что пугает их, а что радует. Потом, со временем, они сами, без наших подсказок умоют лица и оденутся приличнее. Но тогда это будет знаком внутренней перемены, а не навязанным извне приказным облагораживанием.

Если же не хватит у нас любви, и мудрости, и духовного опыта, то обличат нас те, кто по статусу плевать хотел на наши мудрые вразумления. Ну вот, хотя бы и некая матушка, не закутанная в платок и не изображающая из себя Нестеровско-Васнецовских идиллий.

* * *

Я не шибко люблю выпендреж. Очень легкий путь – привлечь к себе внимание не умом и жизнью, а перьями с необычной раскраской. Но там, где это не выпендреж, а «жизнь такая», я смотрю внимательно и думаю.

Откуда у нас вообще юродство? Не только ведь от стремления к высшим подвигам, но и от повального лицемерия. «Всяк крестится, да не всяк молится» «По бороде Авраам, а по делам – Хам»

Не так ли вразумляли наших предков юродивые? Так.

Кратко и жестко, поскольку все увязли в обряде и вещах внешних, а «внутренняя благообразная скиния» у всех загажена, при том, что никому до этого и дела особого нет. И вот получается так, что если множество полюбило обряд и наружность, полюбило внешность без внутренности, то необходимо появиться кому-то, кто пренебрегает внешними привычками, но зато фору даст по теме вещей внутренних.

Это — диалектика. Это – необходимость. Эпатажные праведники, юродивые, блаженненькие вызываются к жизни самим фактом повального лицемерия, повального увлечения второстепенными и временными формами религиозной жизни.

* * *

Для нас это вопрос номер один, поскольку нам ведь возрождаться предназначено. Что и как возрождать будем? Если только форму будем копировать, то это путь к новой революции. А если будем стремиться дух стяжать, то придется потерпеть тех, кто не сразу вписывается в привычный образ благочестия.

У меня один молодой человек просил Исповеди и Причастия, поскольку согласился быть крестным отцом. Видно было, что он исколот весь аж до шеи (из-под ворота рубахи наколки выглядывали), но когда он рот открыл перед Чашей, я ахнул. У него язык оказался разрезанным до середины, то есть раздвоенным, как у змеи! Ну и что его, выгнать? Не знаю. Я причастил, поскольку каялся он искренне.

А ведь сколько таких еще, которые ни в какие привычные представления не вписываются?!

Штаны можно на юбку быстро сменить, и голову можно покрыть, и изобразить можно из себя Васнецовскую Алёнушку, но только дело ведь не во внешности. Нутро свое куда денешь? Оно, как однажды разрезанный язык, не хочет заживать в один день. А лицемерить не хочется. Русскому, может быть, и особенно. Вот поэтому и будут еще долго в наших храмах появляться люди разных возрастов, изжеванные и потрепанные внутри, однако верующие. Они не пожелают «ничего такого» из себя изображать и будут некоторое время оскорблять взор верующих непривычным видом. Но все это – явления временные. Это – болезни роста и обновления. Потом все станет на свои места. Надо потерпеть.

Надо подождать того времени, когда внутренние перемены победят внешнюю жизнь и подчинят ее себе, не ради внешнего благообразия, а ради целостности.

При этом останется всегда ничтожно малый процент подлинных юродивых, которые будут внутри святы, а снаружи — странны и неблагообразны. Но это уже отдельная тема. Что же до большинства, то я решительно выступаю за примат внутреннего над внешним, и за то, чтобы в строительстве дома начинать с фундамента, а не с фикуса на подоконнике.