Старец Порфирий Кавскокаливит

Старец Порфирий (так его звали) упокоился в 1992 году. Быть может, вы слышали об этом великом человеке. Господь удостоил меня знать его лично, и знать достаточно близко. Я много раз бывал у него. И поскольку он был афонским монахом, то и упокоился на Афоне. Так что я встречал его и там. И может быть, я был одним из последних, с кем он говорил… Мы говорили с ним по телефону за день до его кончины. Этот старец, дорогие мои, был великим явлением нашего времени. О нем написано множество книг на основе свидетельств очевидцев. Думаю, можно составить целые тома, множество томов, куда войдет описание разных случаев, свидетелями которых были люди, находившиеся рядом с ним, общавшиеся с ним. Я расскажу вам о некоторых событиях из его жизни, которые наблюдал лично или слышал от людей, знавших его.

Семья старца Порфирия была из Малой Азии, но сам он родился и вырос в окрестностях Афин. Еще будучи ребенком, он прочитал житие святого Иоанна Каливита (в русской традиции Иоанн Кущник). Это был необычный святой. Однажды он решил уйти из своего дома. Он ушел, стал монахом и по прошествии многих лет решил вернуться домой. Все это происходило в Риме. Родители его плакали, рыдали о том, что потеряли свое единственное драгоценное дитя. Святой Иоанн прожил у них примерно тридцать лет. Родители же его были очень богатыми людьми, но святой поселился в шалаше, который они смастерили для него, поскольку приняли его за бедного нищего. Так что он жил в этом шалаше в саду своего дома, над ним смеялись его же рабы, бросали ему какие-то объедки, мучили его и глумились над ним. А он продолжал там жить, претерпевая все это до самой своей смерти. Прямо перед кончиной он неожиданно отдал своим родителям рукописное Евангелие, которое подарила ему его мать. Так открылось, что это был их сын. Но он тут же умер. Это очень маленькое рукописное Евангелие святого Иоанна Каливита по сей день хранится на Афоне.

Будущий отец Порфирий, прочитав это Житие в возрасте примерно двенадцати-тринадцати лет, почувствовал в своем сердце великую любовь ко Христу и решил тоже стать монахом. В то время до Афона добраться было не просто, это место находится вдали от мира. Он дважды попытался попасть на Афон, но у него ничего не вышло. На третий раз он прибыл на Святую Гору, было ему тогда пятнадцать лет. Он пошел в скит Кавсокаливия. Кавсокаливия находится в конце Афонского полуострова, это одно из самых удаленных и уединенных мест. В той части полуострова одни скалы. Я это знаю, потому что тоже жил там, в Новом скиту. Новый скит, Святая Анна, Катунаки, Кавсокаливия — все эти места представляют собой каливы, то есть маленькие домики, расположенные на склонах Горы Афон, там только камни да скалы. Если добираться до дома старца Порфирия от моря, то нужно подниматься вверх примерно сорок пять минут, и подъем этот очень труден. Нужно быть, так скажем, натренированным, чтобы жить в этих местах.

Будущий подвижник прибыл туда и поступил на послушание к неким добродетельным старцам. Когда ему было еще только семнадцать лет и он находился в полном послушании у своих духовных наставников, вел глубоко подвижническую жизнь, в нем начал действовать дар пророчества, прозорливости, то есть в его душе начал проявляться этот дар Святого Духа, который открывал ему происходящее: либо будущее, либо прошедшее, либо настоящее. В возрасте девятнадцати лет он тяжело заболел воспалением легких, и старцы отправили его в мир, в Афины на лечение, а врачи не позволили ему возвратиться на Афон. Итак, когда ему было девятнадцат-двадцать лет, его посетил архиепископ Синайский Порфирий и беседовал с ним. Юноша открыл архиепископу происходящее в его монастыре, хотя сам никогда там не был. Он описал ему монастырь, описал каждого монаха в отдельности, какие у кого трудности и как нужно вести себя архиепископу в каждом конкретном случае. Архиепископ был потрясен и рукоположил его во диакона, а затем в священника, дал ему имя Порфирий и благословил на духовничество, несмотря на юный возраст. Отец Порфирий остался в Афинах и стал служить в храме при афинской больнице на площади Омония. Эта больница существует и по сей день. Там есть маленькая церковь Святого Герасима, и отец Порфирий был настоятелем этой церкви. С того времени у отца Порфирия открылось множество даров от Бога. Например, к нему приходили больные, и старец ставил им точный диагноз. Он даже поправлял врачей и говорил, чем страдают больные. Сами врачи часто свидетельствуют: они обращались к старцу, чтобы он определил болезнь человека. Впоследствии, естественно, старец не раз ездил на Афон. Он очень хотел там остаться, но у него было настолько слабое здоровье, он был настолько больным, что никак не мог этого сделать. Как только старец приезжал на Святую Гору, он заболевал, и его увозили обратно, потом он снова приезжал. Так все время и ездил туда-сюда — из Афин на Афон и обратно.

Внешне жизнь старца не выглядит очень интересной, это была жизнь обыкновенного священника. Конечно, старец был человеком, погруженным в молитву. Обычно он жил в фургончике в лесу рядом с Афинами. Тогда вокруг Афин были леса, это теперь их все сожгли. Так вот, старец жил в уединенных местах, а днем нес свое служение в больнице. В конце жизни, провидя свою смерть, старец написал завещание, уехал из Афин на Афон в Кавсокаливию и упокоился там 2 декабря 1992 года. Такова в нескольких словах внешняя сторона его жизни.

* * *

А теперь я вам расскажу удивительные вещи об этом человеке. Вначале — о том, как с ним познакомился. Как я уже говорил, мы были соседями на Афоне. Мы жили в Новом скиту, а он — в скиту Кавсокаливия. Мы все слышали, что он обладал великими дарами от Бога. И вот однажды, узнав, что он приехал в Кавсокаливию, мы решили с ним встретиться. Пришли к нему утром. Старец сидел под деревом и ел. Не помню, что именно он ел, может быть, завтракал. Мы подошли и поприветствовали его. «Откуда вы?» — «Из Нового скита». И затем он сказал: «Отцы, больше не могу с вами говорить, потому что я болен». Мы ответили: «Хорошо. Если не можете, то мы не будем настаивать».

Тогда старец ушел к себе в келью и лег, а мы отошли на довольно большое расстояние. Тут к нам подошел некий монах и сказал: «В это время старец всегда плохо себя чувствует, а после полудня ему становится лучше. Так что подождите, чтобы он вас принял». А мы приплыли туда на лодке. У нас на Афоне были тогда лодки, мы сами удили рыбу. Когда монах нам это говорил, мы все находились очень далеко от кельи старца. Но как только он закончил, мы услышали колокольчик. Старец звонил в колокольчик, когда ему было что-то нужно. Он позвал этого монаха и сказал ему: «Зачем ты сказал отцам, что мне станет лучше после полудня?» Было совершенно невозможно, чтобы он нас услышал, мы были далеко. Отец Порфирий продолжил: «Скажи им, чтобы уезжали, потому что после полудня погода испортится, и они не смогут уплыть обратно на лодке». Монах подошел к нам, извинился и сказал: «Старец все понял и сказал, чтоб вы уезжали. Погода сильно испортится».

Однако мы не видели никаких признаков изменения погоды. Но раз уж он велел уезжать, мы уехали. Сели на лодку и уплыли. А после полудня погода резко испортилась, хлынул ливень, так что нам было бы невозможно уехать, да еще и лодка оказалась бы в опасности. Вот это была первая встреча.

Второе наше общение было, когда заболел наш игумен — с ним случился сердечный приступ — и мы, совсем еще молодые ребята, думали, что он умрет. Нас охватила паника: игумен умрет, и что же нам делать одним в пустыне? Самым старшим был я, мне было двадцать три года, а остальные моложе. Нас было тогда около двадцати монахов. Я ездил в Салоники по делам и встретил по дороге монаха, ученика старца Порфирия, и он сказал мне: «Вот телефон старца, позвони, поговори с ним. Позвони ему в пять утра, в это время он отвечает на звонки». Я так и сделал. Позвонил в пять утра и стал ждать, одновременно переживая, что вдруг разбужу кого-нибудь и меня обругают по телефону. Я ждал, ждал, но никто не отвечал. Делать было нечего, и я решил прочитать акафист Божией Матери, а потом позвонить ему, но вначале помолиться, чтобы получилось с ним поговорить. Я читал акафист, и когда дошел до последних молитв, то стал нажимать на кнопки. То есть я нажимал на кнопки и одновременно дочитывал акафист. К концу акафиста старец поднял трубку и ответил из Афин. И ответил он следующими словами: «Радуйся, Невесто Неневестная!» Он сказал по телефону слова, которые я произносил в своей молитве. Потом он спросил: «Кто это?» — «Отец Афанасий с Афона, геронда». — «С чем ты звонишь?» — «У нас неприятность. Наш игумен болен». И тут, мои дорогие, отец Порфирий в точности описал состояние нашего игумена, все симптомы его болезни, рассказал, что с ним случилось и что нам нужно делать. И все это по телефону. Вот такой у нас состоялся разговор.

Потом я бывал у него много раз. У нас завязалось общение. Незадолго до смерти у нас с ним был телефонный разговор, это было тогда, когда наш игумен уговаривал меня поехать на Кипр, а я не хотел и старался найти кого-нибудь из старцев, кто бы меня поддержал в том, что мне не надо ехать на Кипр, и убедить своего игумена, который настаивал, что мне надо ехать. Я решил обратиться ко всем известным старцам и сказать им, что, дескать, я хочу на Кипр, и если бы они мне сказали «не надо ехать», то тогда у меня был бы аргумент: «Видите ли, старец Порфирий мне сказал “не ездить”». Так что я позвонил отцу Порфирию, и он, естественно, сказал мне, чтобы я ехал на Кипр. Все, что я рассказал, касается моего личного знакомства со старцем Порфирием и моего общения с ним.

* * *

Но я вам расскажу еще несколько случаев, которые произошли здесь… Не знаю, помнит ли кто из вас девушку из Лимасола, Марию Высокую. Она была ростом два с лишним метра. В конце жизни она согнулась, ходила на костылях, потом ездила в коляске. Она была гигантского роста, высоченная, великан, и была уродлива. Она была похожа на чудовище, у нее были огромные ладони. Ее ботинки (у меня остался в монастыре один ее ботинок) были пятьдесят седьмого размера. Один ботинок размером с лодку. Ладонь у нее была в три раза больше моей.

У нас был один монах, отец Нифон. Он продавал яблоки до того как пришел в монастырь. Когда ему было лет пятнадцать-шестнадцать, он пошел в деревню, где жила Мария, продавать яблоки. У него было два пакета яблок, и он постучал в дверь какого-то дома. И тут открылась дверь и вышла Мария, настоящее чудовище. Он от страха кинул яблоки и бросился бежать. Вот эта девушка, дорогие мои, была святая душа, она была действительно святая. И несмотря на то что внешне она была похожа на чудовище, маленькие дети ее совсем не боялись. Она утешала множество людей. То есть она была духовной матерью в полном смысле этого слова.

По мере того как она росла, она становилась все больше и больше… в конце концов достигла примерно двух метров сорока сантиметров. В больнице соединили две кровати, чтобы она поместилась. А когда она умерла, то гроб ее был невероятно огромным. Ее приглашали в Америку, чтобы провести над ней исследование и установить причину, почему она получилась такой. А у Марии в голове была опухоль, и ей сказали, что эта опухоль давит на глаза и что она потеряет зрение, ослепнет. Мария, конечно, испугалась и поехала в Америку на государственные деньги, чтобы ее обследовали и помогли сохранить зрение. В остальном она чувствовала себя хорошо. В Америке известные врачи провели совещание, одни говорили, что у нее гигантизм, другие высказывали еще какие-то предположения. Однако они не могли с точностью сказать, что случилось с Марией и почему она стала таким великаном. Врачи предложили ей купить ее скелет, чтобы сохранить его для научных целей, потому что для них она была феноменом, и она, услышав это, очень расстроилась. В таком состоянии Мария прилетела из Бостона в Афины. Там одна ее знакомая девушка предложила ей: «Давай съездим к старцу Порфирию в Пендели?» Мария, которая не имела никакого представления о старцах, ответила ей: «Оставь меня в покое, я уже ездила в Америку к ученым. Что может сказать мне этот старик?» — «Давай все же съездим, он слепой и не очень хорошо говорит». Мария ответила: «Тем более, если он слепой и не очень хорошо говорит, зачем нам ехать, чтобы слушать, как он будет что-то мямлить?» Так говорила Мария, потому что была в состоянии отчаяния. В итоге ее все же уговорили поехать к старцу. С ней поехали ее мать (госпожа Констанция, которая жива до сих пор), одна монахиня и еще несколько человек. Приехали они к старцу, зашли к нему в келью, а старец Порфирий к тому времени уже был слеп. Как только они зашли, он говорит Марии: «Тебя уговаривала твоя подруга, а почему же ты не приезжала? Потому что я буду мямлить?» Старец сказал в точности те слова, которые говорила Мария. Она смутилась, не поняла. Старец спросил ее: «Что с тобой?» Она ответила, плача: «Геронда, я потеряю зрение». — «Зрение ты не потеряешь, моя дорогая, но у тебя будут ломаться кости». — «Нет, геронда, у меня здоровые кости, с костями у меня все в порядке. Я потеряю зрение». — «Не зрение, а кости». Мария в третий раз сказала: «Геронда, зрение». — «Не зрение, дорогая моя, а кости твои будут разрушаться». Но она этого не поняла. Тогда старец велел ей встать на колени. Она встала на колени, старец положил ей руки на голову и начал молиться. Как рассказывала мне потом сама Мария, она почувствовала, что все в ее голове как будто закипело. Затем старец сказал ей: «Зрение ты не потеряешь, но твои кости будут крошиться и высовываться наружу». Она не поверила: «Но ведь врачи мне сказали, что с моими костями все в порядке». Старец спросил: «А почему с тобой это случилось? Тебе объяснили врачи?» — «Геронда, они не нашли причину. Сказали, что это гигантизм, а причины не нашли». Тогда старец спросил у матери Марии: «Помнишь, как ты была беременна Марией?» Между тем Марии было уже сорок три года, так что бедная госпожа Констанция, которая была немолода, ответила: «Ммм, помню, геронда, ну да, помню». — «Помнишь, когда ты была на втором месяце беременности, тебя часто рвало?» — «Смутно помню, геронда». — «Помнишь, как муж тебя отвел к врачу?» — «Как я могу сейчас помнить врача!» Тогда старец начал ей описывать все по порядку: «Вспомни, как вы ехали на автобусе из вашей деревни. Как вышли на площади». И слепой старец описал, как выглядела эта площадь сорок два года назад. «Затем твой муж отвел тебя на… улицу». И старец описал улицу, так что Констанция ее вспомнила. «Муж тебя привел в приемную врача с зеленой дверью. Ты вошла внутрь. Помнишь?» — «Помню». — «Ты рассказала ему, что тебя часто рвет, потому что ты беременна, и он дал тебе пакетик с таблетками, там было пятнадцать таблеток, помнишь?» — «Помню, геронда». — «Так вот, эти таблетки были от эпилепсии, врач ошибся и дал тебе таблетки от эпилепсии. Ты их приняла, и зародыш деформировался, поэтому у тебя и получилась такая дочь». Потом сообщили об этой причине ученым, и все подтвердилось. Что же было потом? Мария перестала терять зрение, но ее кости стали крошиться. Однажды при мне одна ее кость проткнула кожу и вышла наружу. Ее кости стали разрушаться, рассыпаться, как предсказал старец. Когда Мария вышла из кельи, старец сказал о ней: «Она святая».

* * *

Расскажу вам еще одну историю. Я узнал это от самого героя этой истории в прошлом году, когда я был в Афинах. Одна богатая женщина была духовным чадом старца Порфирия, и у нее был сын, который полюбил одну девушку в Афинах. В храм он тогда не ходил и не имел особого доверия ни к священникам, ни к чему-либо, связанному с Церковью. Так вот, он любил эту девушку, а матери она не нравилась, не знаю почему, но не нравилась. В конце концов мать спросила старца: «Геронда, эта девушка подходит моему сыну?» Старец ответил: «Нет, не подходит, дорогая моя». — «Но как мне его переубедить?» Старец ответил: «Скажи ему, чтобы приехал ко мне побеседовать». Мать передала это сыну, но он не захотел: «Ехать куда-то к какому-то старцу, чтобы он мне еще что-то говорил». И молодой человек никуда не поехал. А он был миллионером, у него было очень много денег. Он решил поехать со своей девушкой в Лондон и там сделать ей предложение. Юноша объявил родителям, что обручится с этой девушкой, хотят они того или нет. «Все решено. Я ее возьму с собой, и мы с ней обручимся, а вы делайте что хотите». Мать рассказала об этом старцу, и тот сказал ей: «Ладно, скажи ему, чтобы он хотя бы сейчас, когда поедет в Лондон, позвонил мне, чтобы я благословил его перед помолвкой. Поставь ему условие. Скажи ему: хорошо, сын мой, даю тебе благословение жениться на ней, но только позвони старцу». Мать дала сыну телефон старца, сказав ему (об этом рассказывал мне сам молодой человек): «Ладно, хорошо, бери ее в жены, раз любишь ее, только с одним условием — перед тем как объявишь ей, что женишься на ней, перед вашей помолвкой, позвони старцу и попроси благословения. Если так сделаешь, то с нашей стороны не будет возражений, женись на ней, и мы отдадим тебе все твое наследство». Сын ответил: «Раз в этом вся проблема, так уж и быть, позвоню ему». Он поехал в Лондон, зашел в гостиничный номер со своей девушкой, потом спустился к администратору и попросил разрешения воспользоваться телефоном. Девушке же своей он еще ничего не объявил и не сказал, что будет звонить старцу Порфирию: стеснялся. И что ему было ей говорить? Что он пошел звонить слепому монаху? Она бы, пожалуй, и не поняла. Так вот, он позвонил старцу и говорит: «Геронда, это Димитрий, хочу попросить у вас благословения». Старец ему отвечает: «Подожди минутку, не клади трубку». В телефоне послышалось какое-то шипение, и он подсоединился к телефонной линии своего гостиничного номера. Представляете, все это в гостинице из трехсот номеров! Так вот, телефон подсоединился к телефонной линии его комнаты, где осталась его девушка, и тут он слышит, что она разговаривает со своим другом в Афинах и говорит ему: «Мы приехали в Лондон, сегодня он мне скажет, что на мне женится, и мы помолвимся. Потом я оберу его, выжму из него все его деньги и вернусь к тебе, потому что люблю одного тебя» — и прочее в таком же роде. Ошарашенный, молодой человек слушал диалог своей девушки с ее другом. Прослушав этот разговор, он опять услышал шипение в телефоне, а затем — слова старца: «Что ты хочешь, дорогой мой?» — «Ничего, геронда, благословите», — ответил он, повесил трубку и разорвал эти отношения, которые привели бы его к несчастью.

* * *

Еще один случай. Однажды монахини из монастыря, который находится рядом с Саламином, недалеко от Афин, поехали посетить женский монастырь Святого Иоанна Богослова в Арте. Туда поехал полный автобус монахинь, примерно сорок — сорок пять человек. На обратной дороге они заехали в Афины, чтобы взять благословение у старца Порфирия. Поскольку уже стемнело, игумения сказала: «Сестры, мы только возьмем благословение у старца и уедем. Не будем задерживаться, не будем разговаривать, только поцелуем его руку и поедем; уже поздно, и неизвестно, когда доберемся до монастыря. До монастыря от Афин нам ехать четыре часа при хорошем движении и пять часов при затрудненном движении. Если ехать ночью, мы не доедем». Все пошли к старцу. Старец обрадовался, что приехало так много монахинь, и говорит им: «Садитесь». Делать нечего, пришлось из вежливости сесть, а старец начал с ними долгую беседу. Игумения сидела, думая про себя: «Богородице моя, что же делать?» Смотрела на часы, а время все шло. Потом говорит: «Геронда, простите». Старец ей: «Подождите, подождите». — «Геронда, нам надо уезжать». — «Не спешите, не спешите». — «Геронда, нас ждет автобус». — «Успеете, успеете». Эта игумения сама мне потом рассказывала: «Я терпела, терпела, все смотрела на часы, сидела как на угольях». В конце уже не выдержала, совсем разволновалась, встала и сказала: «Геронда, простите. Мы должны ехать». Старец ответил: «Что же ты так разволновалась? Хочешь ехать? Ну давайте, езжайте». Монахини взяли у него благословение и побежали к автобусу. Только сели и уже автобус должен был тронуться, забегает последняя монахиня, которая задержалась у старца, и кричит: «Старец зовет к себе игумению». Делать нечего, игумения выходит из автобуса, бежит к старцу и спрашивает: «Что такое, геронда?» А он ей в ответ: «Знаешь, мы тут сделали одну церковную радиостанцию, по ней передают очень хорошие программы. Садись, я включу тебе, чтобы ты послушала». Она села, старец нажимает на кнопку радиоприемника и дает ей слушать передачу из церкви в Пирее. Она, конечно, чуть с ума не сошла. Окончательно потеряв спокойствие, игумения взмолилась: «Геронда, пожалуйста, мне надо ехать. Я больше не могу оставаться». — «Ну, дорогая моя, не надо так. Успеешь». Старец улыбнулся и продолжил: «Успеешь, успеешь, не кричи». Она рассказывала, что смотрела на часы, а время все шло: 19:30, 19:40, 19:45, 19:50… «Божия Матерь, во сколько же мы приедем в монастырь, в два часа ночи?» — сокрушалась она. «А ушла я из его кельи в 20:10, потому что, помню, посмотрела на часы». Только она собралась уходить, старец говорит ей: «Тут есть одна девушка, не завезете ли вы ее в Афины?» Игумения потом рассказывала, что в тот момент подумала: «Теперь еще ехать через центр Афин! Во сколько же мы оттуда выберемся?» Но поскольку ее попросил старец, она из уважения ответила: «Да, конечно, мы ее возьмем с собой, что же делать». Так что они уехали от старца в 20:10 и к ним подсадили еще и девушку. Въехав в Афины, они попали в сильный затор, а еще вдобавок водителю понадобилось заправить автобус. В общем, приехали в монастырь, по их подсчетам, проведя в дороге пять часов. Причем в автобусе были еще и монахини из Арты, которых они взяли с собой. Так что всего было пятьдесят монахинь. Игумения по дороге переживала и говорила: «Приедем в монастырь в час-два ночи. Кто же нам откроет? Как же быть?» Но когда они приехали, по непонятной причине монастырь оказался освещен. Какая-то монахиня в воротах сказала им: «Проходите». Игумения рассердилась, что в такой час монахини еще не спят. Она хотела их отругать, но постеснялась гостей. Игумения сказала гостям: «Добро пожаловать», и тут собрались все монахини. Игумения спросила их: «Что же вы в такой час еще не спите? Неужели вам не стыдно перед гостями? Ведь уже поздно». Они сели в зале, чтобы угостить приехавших, а игумения думала про себя: «Что это они, с ума все посходили, что ждали до такого позднего часа?» Потом сказала: «Давайте садиться есть». — «Мы ждали вас». Она им: «Что с вами? Вы ждали до двух часов ночи, чтобы поесть?» Монахини смотрели друг на друга в недоумении: «Что это с игуменией?» «Что со мной? Разве можно сидеть голодными столько времени? А вы ждете до поздней ночи, пока мы приедем. Сколько сейчас времени?» Она посмотрела на часы, — на часах было 20:20. Как такое могло случиться, дорогие мои? Вы можете объяснить? За десять минут они преодолели расстояние в пять часов. Ну ладно, если бы она была одна, можно было бы сказать, что у нее умопомрачение и она говорит глупости. Но ведь их был целый автобус. Нам рассказывала об этом сама игумения, которая была в этом автобусе. Как такое возможно? А на следующий день утром ей позвонил старец и спросил: «Ты застала монастырь открытым?»

Еще до этого случая игумении сделали операцию на сердце, поскольку у нее были проблемы с сердцем, и тогда она познакомилась со старцем Порфирием, до этого она его не знала. Она вернулась после операции и вечером пошла на ночную службу. А поскольку она очень хорошо пела, монахини стали ее уговаривать: «Пойте, игумения». Воодушевили ее, и она запела. Но, дойдя до «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный», когда надо было напрячь голос, взять очень высокую ноту, она запела так, как обычно поют женщины высоким голосом (а у нее еще был и сильный голос). Она напрягла голос, спела очень громко, но почувствовала, как внутри что-то хрустнуло, и поняла, что, видимо, что-то повредила внутри. На тот момент ни она не знала старца Порфирия, ни он ее не знал. Когда закончилась литургия, игумения пошла к себе в келью. В четыре часа утра зазвонил телефон. Она подняла трубку, недоумевая, кто может звонить в такое время. Ответив, она услышала: «Это отец Порфирий из Афин, из Оропо». — «Очень приятно, геронда». Что-то, конечно, она слышала до этого о нем. Он продолжил: «Дорогая моя, что же такое за “Бессмертный” ты пропела? Тебя же только что прооперировали! К счастью, тебя услышал Бессмертный и спас от смерти, потому что ты пела так, что вообще должна была бы умереть, не сходя с места». Игумения совершенно растерялась: откуда мог узнать об этом старец, как он это услышал?

Вот еще два случая, которые произошли на Афоне. Один мой друг, священник, иеромонах, однажды вечером, молясь (только вы не бойтесь того, что я вам расскажу), услышал шаги в коридоре исихастирия, где он жил. Вдруг открылась дверь и вошел сатана. И тут началось! Он схватил этого подвижника за горло, повалил его на землю, и завязалась между ними борьба. Уже в самом конце искушения он ударил иеромонаха в грудь. Наутро священник никому об этом не рассказал. И тут тоже зазвонил телефон, тоже старец Порфирий, и также они не были знакомы друг с другом. Отец Порфирий говорит ему: «Ты хорошо вчера справился. Только вот за этот удар тебе придется расплатиться». Иеромонах спрашивает: «А кто это?» — «Отец Порфирий». — «Как мне придется за него расплатиться, геронда?» Отец Порфирий ему отвечает: «Выпьешь мешок лекарств». И что же, прошло совсем немного времени, и монах стал кашлять кровью, у него начался туберкулез, и сами знаете, сколько таблеток принимают страдающие этой болезнью.

* * *

Другой случай произошел у нас в скиту. У нас был некий отец Иоаким, до этого — архимандрит в миру. Он начитался книг о подвижничестве и пришел на Святую Гору. У него не было опыта монашеской жизни. Хотя он и был хорошим архимандритом, но монашества он не знал. Он взял с собой много книг, читал и надеялся с их помощью стать подвижником. Он заперся у себя в комнате и старался подражать подвижникам. Старец Порфирий «увидел» его из Афин и послал к нему человека, чтобы тот ему передал: «Перестань запираться в своей комнате. Так продолжать нельзя. Выходи на улицу, занимайся садом, поливай цветы, деревья».

Одна игумения из Сербии мне рассказывала, как однажды к ним в монастырь позвонил старец Порфирий, хотя не был с ними знаком. Это было еще во времена коммунистической власти. Так вот, позвонил и сказал игумении: «Мать игумения, сегодня вечером вам бросили яд в колодец, чтобы вы все умерли, чтобы все монахини отравились. Не пейте воду из этого колодца, она отравлена, а начните копать у себя в монастыре, пока не найдете воду, и пейте оттуда».

Мы в 1979 году принимали у себя одного католического монаха, итальянца, который приехал на Афон. Он прекрасно говорил по-гречески и жил с нами шесть месяцев. Один раз, поехав в Афины, я взял его с собой к старцу Порфирию. Мы зашли к нему, а старец был слеп, и никто не знал про этого монаха — ни что он католик, ни что итальянец. Он очень хорошо говорил по-гречески и был в одежде, похожей на нашу. Невозможно догадаться, что он католик. Даже насельники Афонской горы не знали, что он итальянец и католический монах (мы не говорили им об этом, чтобы не было проблем: на Афоне ситуация напряженная, нелегко католикам свободно передвигаться по Афону). Старец вошел в комнату и начал описывать этого монаха, потом спросил: «А как называется твой монастырь?» — «Святого Иоанна Богослова». Тогда старец в точности описал ему его монастырь в Италии, сказал, где на территории монастыря есть вода и как глубоко.

Жизнь старца, дорогие мои, была полна таких чудес. Старец описывал события, которые происходили тысячи лет тому назад. Помню посещение старцем монастыря Пресвятой Троицы в Фивах. Он приехал и говорит монахиням: «Здесь три с половиной тысячи лет назад был храм Аполлона, и на… метров в глубину под церковью находятся развалины этого храма. Поэтому, когда будете строить, не приглашайте никого из археологического ведомства. Начнутся раскопки, обнаружат развалины и остановят стройку». Монахини отвечают: «Здесь не было никаких развалин, мы ничего не видели». После того как в Афинах произошли землетрясения, им пришлось начать стройку, и когда раскопали фундамент, то нашли развалины, о которых говорил старец.

Некий богатый человек, господин Васос, купил землю в Афинах на берегу моря и рассказал об этом старцу. Старец ответил: «Землю-то ты купил, но она полна захоронений». Господин Васос решил, что старик сошел с ума: «На берегу моря захоронения?» — «Да, на берегу». — «На берегу?» — «Говорю же тебе, на берегу». — «Захоронения на берегу?» — «Да, захоронения на берегу». — «Нет там никаких захоронений». — «Хорошо поищи, и увидишь». Когда этот человек собрался строить дом и раскопал землю, то нашел там одиннадцать захоронений, древних, дохристианских.

Один духовный сын старца работал в Афинах, в НАСА. Помните, как один космический корабль отправили в космос и его никак не могли вернуть на землю? Тогда организовали всемирное совещание и собрали виднейших ученых в этой области, дабы решить, что делать с космическим кораблем. Духовный сын, перед тем как ехать в Америку, навестил старца, желая взять благословение: дескать, еду в Америку, возникла некая проблема. «Какая проблема?» — спрашивает старец. «Космический корабль не может вернуться». — «Что же это с ним случилось, что он не возвращается?» — «Не возвращается, геронда, и всё». — «Подожди, давай его исследуем, посмотрим». И это все рассказывал человек, который разбирается в космических кораблях. «Давай исследуем его за две минуты», — сказал старец и начал в точности описывать космический корабль и место, где произошла неполадка. «Вот здесь неполадка». — «Как же нам ее исправить?» Старец объяснил, как исправить неполадку, а потом сказал: «Когда будешь на совещании, вначале сам ничего не говори, дай всем высказаться, но они сами не найдут эту неполадку, никто не догадается, что случилось. Они изложат все свои теории, а ты выступишь последним и даже получишь премию». Духовный сын старца отправился в Америку. Но кто там будет обращать внимание на грека: откуда что-то знать грекам, которые смотрят в космос через бинокль вместо телескопа? После того как выступили специалисты, которые создавали этот корабль, и не смогли разобраться и найти неполадку, грек подумал: «Ну что, сейчас мне выступить? А если то, что я скажу, окажется неверным? Засмеют — мол, в Афинах у вас нет космических кораблей». Он удостоверился, что ученые не нашли неполадку, и робко сказал: «Знаете, мне кажется, дело обстоит так...» — и развил свою мысль. Ему ответили: «Этого не может быть». Тогда он сказал: «Проверьте и сделайте это». Они сделали в точности то, что сказал старец. Конечно, духовный сын старца не сказал ученым, кто на самом деле обнаружил неполадку, а сказал, что ее обнаружил один пожилой человек. Ученые сделали то, что сказал старец Порфирий, тотчас же соединились с космическим кораблем и сумели вернуть его на землю.

Таких удивительных случаев было множество, о них написаны целые тома. Не знаю, читали ли вы о старце Порфирии книги со свидетельствами людей, которые это пережили, которые все это видели. Я вам рассказываю сейчас только о тех случаях, которые вспоминаются в первую очередь. Но чудеса совершались не только при его жизни.

* * *

Одна женщина из Австралии, время от времени звонившая старцу, позвонила ему в Афины, не зная, что он умер на Афоне. Старец взял трубку, женщина стала с ним говорить, рассказывать о своей проблеме. Старец ей ответил, разрешил ее проблему, как она того хотела, и так они проговорили в общей сложности двадцать — двадцать пять минут. В конце разговора женщина спросила: «Геронда, можно я вам потом позвоню и расскажу, что произошло?» — «Нет, не надо мне звонить». — «Геронда, но почему?» — «Дорогая моя, меня нет на земле, я умер уже, я на небе, и не надо мне звонить». Женщина не поверила, подумала, что с ним что-то случилось, может быть, с головой что-то произошло от старости, а может, просто пошутил. В общем, она повесила трубку и перезвонила на следующий день. Она долго звонила, и в конце концов подошла одна монахиня, которая жила в том монастыре. Женщина говорит ей: «Я хотела бы поговорить со старцем». — «А вы еще не знаете, что случилось?» — «Что случилось?» — «Уже сорок дней, как старец умер». — «Вы правду говорите?» — «А что же, неправду, что ли! Он умер, умер на Афоне, его похоронили, всё, умер». Тогда женщина говорит: «Но я ведь разговаривала с ним вчера вечером по телефону». — «Не знаю, с кем вы разговаривали вчера по телефону, но старец умер, и с тех пор прошло уже сорок дней».

И таких чудес множество, дорогие мои! Конечно, кто-то может сказать: зачем вообще об этом говорить? Но дело в том, что все эти явления доказывают, что Церковь — это не теория, не философия, а реальность, и все то, что нам говорит Христос в Евангелии, реально. Такие чудеса совершались не только старцем Порфирием, но и многими другими святыми, старцем Паисием, отцом Софронием, отцом Иаковом, многими другими святыми, с которыми и мы были знакомы. Я тоже знал таких людей, и это было совершенно удивительно. Ты видишь их, видишь, что они делают, и сам не можешь поверить тому, что происходит. Если исследовать жизнь этих людей, то можно увидеть, что их жизнь имеет одно важное свойство, двойное свойство: во‑первых, они имеют большую любовь к Богу и, как следствие, к человеку; а во‑вторых, они обладают великим смирением. Старец Порфирий, когда рассказывал о своем даре (потому что он знал и говорил, что это дар от Бога, и не скрывал его), вел себя очень просто и даже шутил на эту тему. Когда он оказывался в каких-то деревнях, то говорил жителям, где у них есть вода. Старец сам рассказывал: «Я говорю им в деревне, где у них вода: дескать, на твоем поле в таком-то месте, на столько-то метров в глубину есть пресная вода. Они начинают копать и находят. А почему я им говорю о воде? Чтобы, найдя воду, они поверили: то, что я им сказал, от Бога. Потом я смогу говорить им о духовном, и они будут меня слушать». Многие приходили к старцу и спрашивали: «Геронда, есть на моем поле вода?» И старец, бедный, отвечал им: «Дорогие, что я вам, буровая установка? Откуда мне знать, есть ли там вода?» Он как бы шутил так с ними. Старец говорил, что этот дар он получил, потому что совершенно умертвил свое «я» перед Богом. У него совсем не было своей воли. Несмотря на то что старец имел такое сильное желание жить на Святой Горе, Господь неким образом выгнал его с Афона и вынудил жить на Омонии, в самом центре Афин. И он там жил. А теперь попробуйте представить себе тишину Святой Горы, эту пустыню, и какая там бесконечная тишина. Вот, я расскажу вам из собственного опыта, дорогие мои. Нас было около двадцати человек братии, и мы жили в скиту, в пустыне. Там же служили литургию. Церковь у нас была крошечная, всего два — два с половиной метра в ширину. Когда мы стояли внутри, могли коснуться руками стен с обеих сторон. Она была очень узкой — изначально это веранда: мы сделали из нее церковь и стали там служить. Однажды пришел к нам гость и стал нас искать, а мы все были в церкви, служили литургию и пели. А он ходил по коридору и сокрушался: «Да где же они?» Он не слышал нас — мы пели тихо, почти шепотом, это была такая наша монашеская традиция. Литургию было еле слышно. Так же было и у старца, когда он пребывал на Святой Горе. А когда он приехал в Афины и стал служить в больнице, то там напротив был магазин грампластинок, и несчастный продавец этого магазина, чтобы рекламировать песни, проигрывал пластинки на такой громкости, что было слышно в храме и литургию заглушало. Старец говорил: «Я не мог, просто не мог служить, потому что постоянно слышал песни. Я думал: что же мне делать?» И он придумал: чтобы сосредоточиться, надо молиться изо всех сил. Он научился молиться всеми силами своей души. Старец рассказывал: однажды, читая евангельский отрывок о страстях Господних, он вдруг вскрикнул и потерял сознание, а люди бросились приводить его в чувство. Причина была в том, что во время чтения этого Евангелия он видел перед собой все страсти Господни, видел, как распинали Христа, как Его прибивали гвоздями ко кресту; не выдержав этого, старец потерял сознание.

Старец «увидел», что турки вторглись на Кипр, еще до того, как об этом сообщили по радио. Вечером он отправился из Афин на Афон (об этом рассказывали люди, которые были с ним в машине), и вот в пять утра он сказал: «Турки высаживаются на Кипре». — «Геронда, что вы говорите?» Они включили радио, там ничего, только песни. А старец продолжил: «Вот сейчас турки вторгаются на Кипр, — и стал описывать Керинию, побережье, — вот причаливает первый корабль, выезжает первый танк, высаживаются солдаты, начинается война. Быстро возвращаемся в Афины!» Они вернулись в Афины и через два-три часа услышали сообщение о вторжении турок на Кипр.

Во времена Чаушеску в Бухаресте было восстание студентов, и их убили по одному. Не знаю, помните ли вы это. Так вот, старец «видел» то, что происходило, и описывал все в точности.

Как-то старец позвонил одной семье в Южную Африку, Йоханнесбург, и сказал: «Под вашим домом прокладывают провода высокого напряжения, поэтому уезжайте, а то заболеете раком». Они очень удивились и спросили: «А кто вы такой? И откуда нам звоните?» — «Вы госпожа?..» — «Да». — «Я звоню вам из Афин, меня зовут отец Порфирий». — «Из Афин? Откуда ты знаешь о нашем доме в Йоханнесбурге?» У него не было их телефона, он их не знал и они его не знали. У него был просто такой удивительный дар.

Помимо историй, которые я вам рассказал, хочу сказать то, с чего начал: Православная Церковь лечит человека, воздействует на него и возрождает силы, которые Бог дал человеку, все дары, все, что нам дал Бог, когда нас творил. Церковь все это оживотворяет в Боге. Поэтому мы утверждаем, что Церковь не имеет никакого отношения ни к философии, ни к различным теориям, ни к морализаторству. Церковь имеет целительное действие и врачует человека, а доказательством этого являются святые. Если бы у нас, дорогие мои, не было святых, то все, находящиеся в Церкви, считались бы безумцами. Представьте себе: слушаться Церковь, которая учит вещам, которым нет доказательства.

Мы были бы глупцами и безумцами, если бы следовали Евангелию, не имея доказательств тому, что оно учит истине. А где тому доказательства? Да, оно говорит хорошие, мудрые вещи. Но зачем человеку мудрость, не имеющая доказательств, что она истинна. Только святые воплощают и подтверждают Евангелие своей жизнью, дорогие мои. Только святые. Когда мне было восемнадцать лет, я первый раз посетил старца Паисия. Как только увидел этого человека, в моей душе родилась уверенность: все, что говорил Христос, — истина. Я так почувствовал, потому что увидел перед собой человека Божиего, святого человека: ведь отец Паисий был таким же, как и старец Порфирий. Он также имел много даров от Бога и совершил множество чудес.

Простите, если я вас утомил своим монологом, но это очень важные вещи. Когда мóлитесь, обращайтесь за молитвенной поддержкой к этому святому человеку. Он жил в наши дни, дорогие мои! Все те, кто его знал, — наши современники. Старец Порфирий имеет великое предстательство перед Богом и, думаю, великую силу. И сегодня, в день его памяти, у вас есть хороший повод познакомиться с ним, почитать о нем книгу. Есть много кассет с записями его бесед; вы можете послушать их. Но в первую очередь почитайте о нем, чтобы увидеть, как жил этот Божий человек.