Наталия Шаховская-Шик
Дима очень любил свою молодую хорошенькую няню. Часто он подходил к ней и задрав высоко голову (так как он приходился ей как раз до колена), говорил с застенчивой нежностью:
- Нюся, я тебя люблю.
Когда няня вечером уходила (а она иногда уходила то на вечер, то на собрание), Дима капризничал - и маме приходилось около него сидеть.
Так было и в этот вечер. Нюша сказала жалостливо: "Уж вы, матушка, посидите у Димочки".
Димину мать звали матушкой, потому что его отец был священник.
Дима не засыпал так долго, что мать вышла из маленькой комнатки, где Дима спал с няней, в большую и сказала старшим детям:
- Молитесь, дети, без меня и раздевайтесь, а то уж поздно.
Только она успела это сказать, как в дверь постучались и вошли двое: председательница сельсовета и милиционер.
- Что? - спросила мать.
- Мы пришли делать опись имущества, - сказала председательница. У нее лицо было точно вырезанное из дерева и мужской голос. - Вы не уплатили налога.
- Ведь только утром принесли извещение, и муж уехал искать денег, - сказала мать. - Он еще не вернулся. Вы же понимаете, что 200 рублей собрать нелегко, когда мы только что уплатили 300.
- Нам до этого дела нет, - грубым голосом сказала председательница. - Вам дали срок до семи с половиной часов вечера, а теперь уже 8. Мы должны делать свое дело.
- Должны, так делайте, - сказала мать. - А я пойду делать свое. У меня ребенок плачет.
И она ушла к Диме.
Прошло минут пять. Матушка была глуховата и ей казалось, что очень тихо. Она успокоилась и вспомнила про старших детей. Что они там делают?
Она подошла к двери и остановилась на пороге.
Двое чужих переговаривались в углу:
- Комод, ну пиши 26 рублей.
- Кровать - 15.
- Стол...
А трое детей стояли посреди комнаты с серьезными, немного испуганными лицами и громко во весь голос молились.
Пятилетняя Лиза с большими черными глазами отчетливо, торжественно выговаривала:
- Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас.
Чужие закончили опись и ушли. Дети улеглись спать.
В 12 часов ночи отец привез деньги, а когда рассвело - в 8 часов утра - мать отнесла их председательнице.
- Что же так рано? - сказала та.
Но матушка приняла это за насмешку и ничего не отвечала. Дня через три Нюша была вечером на собрании и утром рассказала:
- Что это с нашей председательницей сделалось? Такая она свирепая, а вчера, как стали самообложение раскладывать, - много на нашего батюшку хотели наложить, а она говорит: "Что с него взять, у него ребят - куча, мал мала меньше". Стала за нас заступаться и наложили только 100 рублей.
- Нюся, я тебя люблю.
Когда няня вечером уходила (а она иногда уходила то на вечер, то на собрание), Дима капризничал - и маме приходилось около него сидеть.
Так было и в этот вечер. Нюша сказала жалостливо: "Уж вы, матушка, посидите у Димочки".
Димину мать звали матушкой, потому что его отец был священник.
Дима не засыпал так долго, что мать вышла из маленькой комнатки, где Дима спал с няней, в большую и сказала старшим детям:
- Молитесь, дети, без меня и раздевайтесь, а то уж поздно.
Только она успела это сказать, как в дверь постучались и вошли двое: председательница сельсовета и милиционер.
- Что? - спросила мать.
- Мы пришли делать опись имущества, - сказала председательница. У нее лицо было точно вырезанное из дерева и мужской голос. - Вы не уплатили налога.
- Ведь только утром принесли извещение, и муж уехал искать денег, - сказала мать. - Он еще не вернулся. Вы же понимаете, что 200 рублей собрать нелегко, когда мы только что уплатили 300.
- Нам до этого дела нет, - грубым голосом сказала председательница. - Вам дали срок до семи с половиной часов вечера, а теперь уже 8. Мы должны делать свое дело.
- Должны, так делайте, - сказала мать. - А я пойду делать свое. У меня ребенок плачет.
И она ушла к Диме.
Прошло минут пять. Матушка была глуховата и ей казалось, что очень тихо. Она успокоилась и вспомнила про старших детей. Что они там делают?
Она подошла к двери и остановилась на пороге.
Двое чужих переговаривались в углу:
- Комод, ну пиши 26 рублей.
- Кровать - 15.
- Стол...
А трое детей стояли посреди комнаты с серьезными, немного испуганными лицами и громко во весь голос молились.
Пятилетняя Лиза с большими черными глазами отчетливо, торжественно выговаривала:
- Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас.
Чужие закончили опись и ушли. Дети улеглись спать.
В 12 часов ночи отец привез деньги, а когда рассвело - в 8 часов утра - мать отнесла их председательнице.
- Что же так рано? - сказала та.
Но матушка приняла это за насмешку и ничего не отвечала. Дня через три Нюша была вечером на собрании и утром рассказала:
- Что это с нашей председательницей сделалось? Такая она свирепая, а вчера, как стали самообложение раскладывать, - много на нашего батюшку хотели наложить, а она говорит: "Что с него взять, у него ребят - куча, мал мала меньше". Стала за нас заступаться и наложили только 100 рублей.