Зажигай себя и служи!

– Не идет молитва, отче! Механически все. Наизусть ведь знаю и правило, и богослужебное. Слова произношу, а мысли…

– В лукавствии мира находятся? – подняв голову, спросил духовник.

– Там, отче, там. Сам понимаю, что так нельзя, а на деле от этого понимания ничего не остается. Выгорел я, наверное.

– Ты это модную глупость брось! – вдруг резко отреагировал духовник. – Нашли себе оправдание лени духовной! Выгорели… Это получается, что служителя Своего Бог оставил, да? Сначала рукоположил, а потом решил бросить? Ты думаешь, что говоришь?

– Но, отче, это ведь всеми признается, что можно к службе стать равнодушным.

– Если в Бога не веришь, то станешь. В Бога веришь?

– Конечно. Верю!

– Тогда зажигай себя и служи! Выгоревший он. Ишь придумали.

– Так не получается, отче. Безразлично все.

Духовник задумался. Перекрестился. Внимательно посмотрел на исповедующегося священника и неожиданно сказал:

– После службы со мной поедем.

– Куда? – удивился священник.

– Душу зажигать…

На кладбище было сыро и пусто. Да и кто пойдет, если вся весна дождливая? К Пасхе и к Радонице народ в редкие солнечные часы могилки сумел поправить, в порядок привести, а в сам поминальный день под зонтиками панихиду служили, да родных своих усопших с Светлым Воскресением поздравляли.

– Сколько твоих прихожан здесь? – спросил духовник у священника.

– Да я и не помню сколько, в каждом ряду лежат. За восемь лет я их столько отпел, не перечесть.

Священник медленно брел вдоль центрального ряда захоронений, вчитываясь в подписи на памятниках и на табличках к крестам прибитым.

– Вот бабушка и эти двое с нашего прихода.

Священник перекрестился.

Духовник шел за молодым батюшкой и тихо пел:

– Со духи праведных скончавшихся…

Подошли к недавнему, еще «свежему» холмику с большим деревянным крестом.

Священник так резко остановился, что духовник чуть в спину его не уперся.

– Ты что?

– Так это, – священник, выдохнул и каким-то чужим голосом закончил, – дядь Коля это…

– Какой дядя Коля? – спросил духовник.

– Он мне лет десять назад книжку дал о духовной жизни. Затворника книжка, Феофана. Я после нее в церковь пошел. Как же я не знал, что он умер…

Батюшка перекрестился несколько раз и упал на колени перед могилой. Прямо, в мокрую и грязную, от недавней могильной земли траву.

– Упокой, Господи, раба Твоего…

И они вдвоем запели: «Со святыми упокой».

– Тебя куда подвезти? – спросил духовник.

– В храм. Панихиду отслужу.

– Ты же «выгорел»?

Батюшка лишь рукой махнул, да добавил:

– Простите.