Сидит на лавочке старик,
годами сгорблен, смят и сморщен,
и освещает солнца блик
его глаза сквозь стекол толщу...

Мне лепесток цветка не смело
В ладонь сорвался вдруг с ветвей.
К востоку небо заалело, поёт кудесник-соловей.

Я только переводчик. Знали б вы,
как мало мне отпущено свободы.
Как будто ждет лишенье головы
за каждую неточность перевода...

С годами научилась я ценить
Заваренный на травах свежий чай...
И постаралась тех людей забыть,
Кто потерялся где-то невзначай...

Лишь услышишь: «Саровский отец Серафим» —
Будто благовест сердца коснется;
И что связано с ним, с этим русским святым,
Как виденье в душе пронесется.

Начинался век десятый, на события богатый,
На брегах реки Великой, девица, прекрасна ликом,
И румяна, и бела, среди кривичей жила...

Светало. Сиделка вздохнула. Потом
Себя осенила небрежным крестом
И отложила ненужные спицы.
Прошел коридорный с дежурным врачом.

Стихотворение.

Хорошие люди похожи на тёплое солнце,
Которое, тучи раздвинув, выходит из тьмы…
Когда целый мир над твоей неудачей смеётся,
Они добрым словом согреют в разгаре зимы.

Когда на последней неделе
Входил Он в Иерусалим,
Осанны навстречу гремели,
Бежали с ветвями за Ним...