Архимандрит Тихон (Агриков)
«Горы окрест Иерусалима, а Господь окрест народа Своего отныне и до века»... (Пс. 124: 2)
Что писать тебе, святая, милая, родная, бесценная и смиренная Русь Православная? Что сказать о тебе, гор¬дая, великая, несмиренная, пытливая, строптивая, переученная, извращенная теперешняя Русь всеславная. Писать ли о бывшей и настоящей? Или углубиться в минувшее, а настоящее знают все живущие. Не стоит делать сравнение настоящего Руси с её Прошлым. На-стоящее — светлое, блистающее, ученое, горделивое, безбожное, похотливое, стремящееся к материальным ценностям и теряющее навсегда духовное — мы все знаем, а если живы будем, и Господь еще потерпит на¬шим грехам, то узнаем еще и еще больше..., а вот поз¬вольте вспомнить ту Святую Русь, которую так хорошо знали наши отцы и праотцы и которые были так счаст-ливы, живя в ее необъятных пределах.
Прошло всего только 50 лет настоящей советской России, а какие грандиозные перемены, переустройства произошли за эти полста лет. Почти не узнать прежней Руси Православной, только территория ее осталась в прежнем виде, а внутренняя жизнь народа и внешний облик городов и сел коренным образом изменился.
Люди уже не стали ходить так много пешком и ез¬дить на громыхающих телегах и рыдванах, они не обу¬вают теперь лычные ковырянные лапти с портянками и вонючими онучами, их уже мало видно и в овечьих ко¬жухах одетых да кушаками или веревками опоясанных, и на голове уже мало носят малахай с ушами или баш¬лык причудливый «ку-ку-клас» формы. Человек стал со¬вершенно иным, более ученым, более и более культур-ным. Теперь, например, идя куда-нибудь или уезжая в извоз за 25—40 верст, он не станет служить молебен в Церкви, а перед самым отъездом не встанет на колена пред образом Спаса и Девы Богородицы, он не сделает на себе истового широкого знамени креста и не покло¬нится домочадцам.
— Прости мене, женушка моя, — скажет он плачущей труженице своей жене, — прости мене, ради имени Христова, ты, сынок мой Петя, — ска¬жет он, кланяясь до земли, старшему сыну, — и вы, все мои милые детки: Коля, Вася, Маша, Ниночка и малышек мой Гриша, все простите меня — отца ва¬шего — ради Христова имени, еду в дальнюю доро¬женьку, и что Бог приведет, один Он знает, увидим¬ся боле или нет...
Все кланяются иконам, плачут, кланяются друг дру¬гу, целуются в уста.
— Ну, Бог милостив, отец, — говорит хозяйка — мать семьи, — будем молиться Деве Богородице, Она, Заступница, жалеючи сохранит тебя живым и невре¬димым...
И поехал на своей лошадке он в дальнюю дорогу, свежей соломки наложил в сани, тулуп с большим во¬ротником, шапка с ушами, да еще башлык сверху на го¬лове его. На руках вязаные варежки, а поверх их мехо¬вые рукавицы натянул. Ноги в подшитых валенках, а внутри чулки с шерстяными онучами...
— Эй ты, Вороная, — вскрикивает он, — ну та¬щись веселей. — И кнутиком слегка ударяет свою лю¬бимую лошадку. Сани легко скользят по чистому, вновь выпавшему снегу, лошадка весело бежит в неведомую для нее даль.
Но вот легкий ветерок сменился порывистым вет¬ром, сильная буря неожиданно подхватила пушистый снег и понесла его метелицей по дороге. Солнышко скрылось за тяжелыми тучами. День сменился ночью...
«Эй ты, Вороная, приустала, — чуть слышится из-за свиста ветра голос извозчика, — Бог милостив, давай, давай вперед»... И наш русский путник, мужичок-из¬возчик скрылся в бурной мгле снежного урагана... Но мы знаем, что он едет и едет все вперед, на душе у не¬го тепло и уютно, дома о нем молится родная семья, и никакая злая буря не страшна нашему мужичку-удальцу, он спокоен и свободен, с ним Господь Бог и Дева Богородица...
Что писать тебе, святая, милая, родная, бесценная и смиренная Русь Православная? Что сказать о тебе, гор¬дая, великая, несмиренная, пытливая, строптивая, переученная, извращенная теперешняя Русь всеславная. Писать ли о бывшей и настоящей? Или углубиться в минувшее, а настоящее знают все живущие. Не стоит делать сравнение настоящего Руси с её Прошлым. На-стоящее — светлое, блистающее, ученое, горделивое, безбожное, похотливое, стремящееся к материальным ценностям и теряющее навсегда духовное — мы все знаем, а если живы будем, и Господь еще потерпит на¬шим грехам, то узнаем еще и еще больше..., а вот поз¬вольте вспомнить ту Святую Русь, которую так хорошо знали наши отцы и праотцы и которые были так счаст-ливы, живя в ее необъятных пределах.
Прошло всего только 50 лет настоящей советской России, а какие грандиозные перемены, переустройства произошли за эти полста лет. Почти не узнать прежней Руси Православной, только территория ее осталась в прежнем виде, а внутренняя жизнь народа и внешний облик городов и сел коренным образом изменился.
Люди уже не стали ходить так много пешком и ез¬дить на громыхающих телегах и рыдванах, они не обу¬вают теперь лычные ковырянные лапти с портянками и вонючими онучами, их уже мало видно и в овечьих ко¬жухах одетых да кушаками или веревками опоясанных, и на голове уже мало носят малахай с ушами или баш¬лык причудливый «ку-ку-клас» формы. Человек стал со¬вершенно иным, более ученым, более и более культур-ным. Теперь, например, идя куда-нибудь или уезжая в извоз за 25—40 верст, он не станет служить молебен в Церкви, а перед самым отъездом не встанет на колена пред образом Спаса и Девы Богородицы, он не сделает на себе истового широкого знамени креста и не покло¬нится домочадцам.
— Прости мене, женушка моя, — скажет он плачущей труженице своей жене, — прости мене, ради имени Христова, ты, сынок мой Петя, — ска¬жет он, кланяясь до земли, старшему сыну, — и вы, все мои милые детки: Коля, Вася, Маша, Ниночка и малышек мой Гриша, все простите меня — отца ва¬шего — ради Христова имени, еду в дальнюю доро¬женьку, и что Бог приведет, один Он знает, увидим¬ся боле или нет...
Все кланяются иконам, плачут, кланяются друг дру¬гу, целуются в уста.
— Ну, Бог милостив, отец, — говорит хозяйка — мать семьи, — будем молиться Деве Богородице, Она, Заступница, жалеючи сохранит тебя живым и невре¬димым...
И поехал на своей лошадке он в дальнюю дорогу, свежей соломки наложил в сани, тулуп с большим во¬ротником, шапка с ушами, да еще башлык сверху на го¬лове его. На руках вязаные варежки, а поверх их мехо¬вые рукавицы натянул. Ноги в подшитых валенках, а внутри чулки с шерстяными онучами...
— Эй ты, Вороная, — вскрикивает он, — ну та¬щись веселей. — И кнутиком слегка ударяет свою лю¬бимую лошадку. Сани легко скользят по чистому, вновь выпавшему снегу, лошадка весело бежит в неведомую для нее даль.
Но вот легкий ветерок сменился порывистым вет¬ром, сильная буря неожиданно подхватила пушистый снег и понесла его метелицей по дороге. Солнышко скрылось за тяжелыми тучами. День сменился ночью...
«Эй ты, Вороная, приустала, — чуть слышится из-за свиста ветра голос извозчика, — Бог милостив, давай, давай вперед»... И наш русский путник, мужичок-из¬возчик скрылся в бурной мгле снежного урагана... Но мы знаем, что он едет и едет все вперед, на душе у не¬го тепло и уютно, дома о нем молится родная семья, и никакая злая буря не страшна нашему мужичку-удальцу, он спокоен и свободен, с ним Господь Бог и Дева Богородица...