Юбилей А.С. Орнатской

18 июля 2025 года, в день прославления памяти преподобного Сергия Радонежского, исполняется 150 лет со дня рождения Анны Семеновны Орнатской, племянницы и одной из самых духовно близких людей к святому праведному Иоанну Кронштадтскому пастырю и чудотворцу, похороненной на нашем Шуваловском кладбище.

Священник Сергий Ледовской, клирик Спасо-Парголовского храма, отслужил литию на могилке праведницы.

Мы не много знаем о жизни Анны Семеновны, поскольку она всегда находилась в тени своих более известных родственников, но это был человек, которого любил Кронштадтский пастырь, в доме которой среди многочисленного ее семейства он неизменно находил покой и уют, считая её семью как бы своей собственной, и это, наверное, говорит о ней более красноречиво, чем пространное жизнеописание, если бы оно могло быть написано.

Быть может, о. Иоанн Кронштадтский изначально полюбил свою племянницу Анну, потому, что она родилась в день памяти преподобного Сергия, которого глубоко почитали в семье Сергиевых, духовно как бы возводя свою фамилию к Радонежскому Чудотворцу. Наверно, не случайно, что предки о. Иоанна и он сам писались Сергиевыми, они не стали Сергеевыми, как тысячи и тысячи их, в сущности, однофамильцев. Да, отец Иоанн Кронштадтский действительно был наследником преподобного Сергия своими духовными дарованиями и своим влиянием на русское общество.

И, конечно, племянница, родившаяся в день преподобного Сергия, не могла с самого рождения не стать предметом внимания и попечения Кронштадтского пастыря, провидевшего для нее незаурядную будущность.

Праведный Иоанн высоко ценил саму свою принадлежность к духовному сословию, видя в рождении в этом сословии особое благословение и предизбрание Божие. Хотя его отец, причетник сельской церкви, мало чем отличался образом своей жизни, от простого крестьянина, но, тем не менее, он все-таки был членом духовного сословия, и как много примеров нам известно, когда дети сельских причетников становились первенствующими архиереями нашей церкви, членами Синода.

И прав. Иоанн не слишком доволен был своими сёстрами, что они легкомысленно отнеслись к своей принадлежности к духовному званию и вышли замуж за крестьян.

Конечно, он хотел, чтобы его любимая, возможно, с самого рождения племянница Анюта восстановила бы исстари принадлежавшее их роду членство в духовном сословии.

Обычно считают, что Анюта обратила на себя внимание Кронштадтского пастыря "своей смиренностью, простодушием и послушанием" во время подготовки к освящению в 1891 году построенного в Суре по инициативе и на средства прав. о. Иоанна нового каменного храма во имя Святителя Николая Чудотворца. Анюта, которой было всего 16 лет, проявила незаурядную энергию при подготовке этого исторического для родного селения о. Иоанна Кронштадтского события. По воспоминаниям очевидцев, она, поистине, была душой всех многочисленных работ по достойному благоукрашению новопостроенного храма, с ее участием все спорилось, все совершалось в единодушии и радости, все получалось к удовольствию и одобрению Дорогого Батюшки.

Думается все же, что не тот энтузиазм и неутомимость, с которой Анюта готовила храм к освящению вызвали особое благоволение Батюшки, но, видя, как его племянница становится общей любимицей, он видел подтверждение своих мыслей о ее назначении.

Поэтому возвращаясь в Кронштадт, он уговорил родителей Анюты отпустить её с ним в Кронштадт, чтобы дать ее достойное образование и воспитание. Сначала ее воспитанием занималась супруга Батюшки, Елизавета Константиновна, собственная племянница и воспитанница которой Руфина незадолго перед этим вышла замуж. Но, как мы можем видеть из многих мест его Дневника, прав. Иоанн был невысокого мнения о педагогических способностях своей супруги, поэтому он решил найти своей любимой племяннице более надежную наставницу. Такую он вскоре нашел в своей верной духовной дочери, человеке, несомненно, очень духовно ему близкого, получившей в юности прекрасное светское образование сначала в семье, а потом в Павловском институте благородных девиц, но обратившей все свои душевные и умственные силы на служение Богу, основательнице одного из крупнейших в России женского Леушинского монастыря, духовной писательнице и поэтессе, игумении Таисии (Салоповой), также, как и прав. О. Иоанн, глубоко озабоченной проблемой духовного просвещения народа.

Игумения Таисия тогда организовала в Леушинском монастыре, церковно-учительскую школу для девочек, которые по окончании ее могли становиться учительницами стремительно тогда разраставшейся в России сети церковно-приходской школ и прививать новому поколению основы традиционного православного благочестия.

Именно в школу матушки Таисии он определил свою любимую племянницу. В помещении своей племянницы в монастырь Батюшка видел некоторый аналог воспитания Пресвятой Девы во храме Иерусалимском и ждал от этого достойных духовных плодов. Поместив ее в Леушинскую школу он отнюдь не решил, что выполнил свой долг по отношению к ней, но в своих частых письмах к матушке Таисии он почти всегда, справляется о здоровье своей племянницы, ее занятиях, ее настроении, о том, насколько прилежно она относится к церковной и личной молитве, и, конечно, об ее успехах в учебе. Из ответов Игумении он узнает, что его племянница вполне оправдывает те надежды, которые он возлагал на нее, видит, что матушка тоже с большой симпатией относится к своей воспитаннице. Это выразилось, в частности в том, что игумения стала непременно брать Анну в свои поездки в Петербург. Возможна, игумения видела в Анне свою вероятную преемницу. Но у прав. о. Иоанна были иные мысли о судьбе Анны.

В это время прав. о. Иоанн сблизился с молодым, энергичным священником, прекрасным проповедником и миссионером, горящим стремлением к духовному просвещению народа, отцом Философом Орнатским, ставшим его верным духовным сыном. В 1892 году о. Философ стал одним из главных организаторов и был избран Председателем Общества религиозно-нравственного просвещения в духе Православной Церкви, самое деятельное материальное и духовное участие в создании и становлении которого принимал о. Иоанн Кронштадтский. Видимо, в одну из встреч с Батюшкой о. Философ рассказал о своем младшем брате, Иване, окончившем с хорошими успехами как раз в этом 1892 году Новгородскую духовную семинарию и не пожелавшего воспользоваться своим правом поступления в Духовную академию по причине смерти отца-священника и возникшей поэтому необходимостью заботы об осиротевшей семье, в которой были несовершеннолетние братья и сестры, почему и устроившегося псаломщиком в Благовещенскую церковь родного Череповца. Очевидно, о. Философ рассказал о. Иоанну о замечательных душевных качествах своего младшего брата, о том, что в семинарии его считали самым смиренным из студентов. Батюшка Иоанн, наверно, сразу понял, что это тот, кто нужен ему и его племяннице. Поэтому в ближайшую свою поездку в Леушинский монастырь, в июле 1893 года, он остановился в Череповце и возглавил богослужения в Благовещенской церкви Череповца, где и познакомился с псаломщиком Иваном Орнатским, представителем старинного священнического рода.

23-летний псаломщик Иван Орнатский имел очень привлекательную внешность, что было немаловажным для Батюшки, который в своих Дневниках нередко кается в своем лицеприятном отношении к людям. Конечно, он понимал, что для его племянницы, которая была красавицей, это будет еще важнее. Но, главное, конечно, было то, что он увидел в ясных голубых глазах молодого псаломщика, в его открытом, добром лице чистоту его души и помыслов, его смирение и готовность нести любой жизненный крест. И выбор был сделан – псаломщик Иван Орнатский переводится в штат Леушинского подворья в Петербурге, о. Иоанн в значительной степени берет на себя необходимую материальную помощь его семье, он становится женихом его любимой племянницы.

Видимо, не вдруг мать Анны одобрила такой выбор своего брата. Не случайно он пишет ей: "Благодари Бога, что дочь твоя будет замужем за духовным лицом, имея мать свою духовного звания, ставшей крестьянкой по мужу". Но сомнения, очевидно, были недолгими, и когда Анна по настоянию Батюшки и зову своего сердца приезжает в Суру, то получает безусловное благословение матери на брак с Иваном Орнатским.

В августе 1893 года псаломщик храма св. Иоанна Богослова Петербургского подворья Леушинского монастыря Иван Орнатский был определен на место штатного священника указанного храма. В начале сентябре 1894 года состоялось бракосочетание Иоанна Николаевича и Анны Семеновны Малкиной. 25 сентября псаломщик Иоанн Орнатский был рукоположен в диакона, а на следующий день 26 сентября, в день престольного праздника и своего собственного тезоименитства он был рукоположён во пресвитера. Началось более чем 40-летнее плодотворное служение отца Иоанна Орнатского у престола Господня, служение, увенчавшееся в 1937 году мученической смертью в ГУЛАГе.

Мы не так много знаем о жизни отца Иоанна Орнатского, Его труд и подвиг как бы стушевывался в лучах славы его намного более известного брата протоиерея Философа и, конечно, великого Кронштадтского светильника, служение которому он, вероятно, считал одним из главных, если не главным делом своей жизни. И Кронштадтский пастырь проникся искренней симпатией, к своему, как он неизменно выражался, зятю. Уже в годовщину хиротонии о. Иоанна Кронштадтский пастырь дарит супругам свой фотопортрет с надписью: "Своим по духу и плоти иерею Иоанну Николаевичу и Анне Семеновной Орнатской на добрую память".

Прав. о. Иоанн высоко оценивал труд о. Иоанна Орнатского по подготовке к изданию его проповедей. Он отмечал, что в случае пропусков в стенограммах о. Иоанн так искусно заполнял образовавшиеся лакуны, что прав. Иоанну всегда казалось, что это его подлинные слова После почти 10-летнего служения на Леушинском подворье о. Иоанн Орнатский был принят в 1904 году на старшую священническую должность в Иоанновский монастырь на Карповке, где его общение с прав. Иоанном Кронштадтским стало еще более интенсивным. Прав. Иоанн при своих регулярных поездках в Петербург в эти годы, как правило, не возвращался в тот же день в Кронштадт, а останавливался обычно в гостеприимной квартире Орнатских в доме причта Иоанновского монастыря на Песочной улице (ныне улице профессора Попова). Самая большая и красивая комната в квартире Орнатских с окнами на Песочную улицу всегда была готова к приему дорогого батюшки, и еще многие десятилетия после его смерти называлась "кабинетом батюшки", поскольку была единственным помещением, оставленным за Орнатскими после реквизиции и уплотнения квартиры при большевиках, и в ней еще многие годы продолжали жить дочери о. Иоанна Фаина и Клавдия.

Нередко чета Орнатских ездила в Кронштадт, и в последние дни смертельной болезни Кронштадтского пастыря неотступно находилась при нём. Отцу Иоанну суждено было стать человеком, совершившем последние предсмертные обряды у постели умирающего – чтение канона на исход души, отходной, и наконец, он закрыл глаза отшедшего отца Иоанна. После смерти Кронштадского чудотворца о. Иоанн стал одним из главных ревнителей его памяти, создал Общество памяти о. Иоанна Кронштадтского, стал издавать журнал "Кронштадская беседа", в котором публиковались воспоминания об о. Иоанне Кронштадском, его труды, статьи о нем, содержащие церковный взгляд на деятельность и наследие о. Иоанна Кронштадтского в противоположность сектантским извращениям. Его двухтомные воспоминания об отце Иоанне Кронштадском являются одним из самых содержательных и искренних рассказов о жизни и подвиге Кронштадского пастыря, и уступают в этом отношении только Дневникам самого Батюшки.

В 1919 году, после преобразования монастыря в трудовую коммуну, а его храмов – в приходские церкви, отец Иоанн стал настоятелем и председателем Приходского совета бывших монастырских храмов. В 1922 году он был арестован, правда, только на 2 месяца, по причине активного сопротивления, оказанного прихожанами храмов монастыря изъятию церковных ценностей. Отец Иоанн был столь простодушен, что даже большевистские следователи не обнаружили у него никакого умысла повредить советской власти, и он не был привлечен к делу митрополита Вениамина, и отпущен под надзор ОГПУ.

В 1923 году после полного закрытия монастыря и всех его храмов он переводится настоятелем храма прп. Серафима Саровского на ст. Графская (ныне Песочная), где теперь на построенной в свое время при поддержке о. Иоанна Кронштадтского даче, стала проживать большая часть его семьи, но в 1928 году был переведён вторым священником церкви прав. Симеона и Анны на Моховой, где служил до своего последнего ареста в марте 1936 года.

Есть, несомненно, что-то промыслительное в том, что о. Иоанн почти сумел избежать репрессий до того, как все его многочисленные дети стали совершеннолетними – ведь трудно было представить, что большевики оставят в покое самого близкого человека к ненавистному им отцу Иоанну Кронштадтскому. И приговор о. Иоанн получил сравнительно по тем временам мягким – 5 лет заключения в ИТК. Но отец Иоанн в это время уже был немолод, и, кроме того, сатана, так часто попираемый отцом Иоанном Кронштадским, очевидно, не мог не излить свою злобу на верного служителя Кронштадтского чудотворца.

Отец Иоанн, отбывавший заключение в ИТК-18 на станции Погостье, стал подвергаться систематическим избиениям и издевательствам со стороны уголовников при полном попустительстве администрации колонии, что, менее чем, через полгода после начала своего заключения в колонии, 20 апреля 1937 года, предал свою праведную душу Богу.

Но вернемся к его верной супруге и помощнице, Анне Семеновне Орнатской. Несомненно, что во всем, что удалось сделать отцу Иоанну, она была участницей, помощницей, вдохновительницей и утешительницей. Её жизнь – это тень жизни отца Иоанна, но тень активная, сама отбрасывающая тень на деятельность супруга, а, если быть точнее, и проливающая свет на нее.

Казалось бы, нет ничего выдающегося в её жизни, кроме редкого многочадия – за первых 23 года супружеской жизни с о. Иоанном, она родила ему 17 детей, из которых вырастила 14, несмотря на все превратности времени. Несомненно, её многочадие отчасти носило благодатный характер, было результатом молитв и благословения Кронштадского пастыря, видевшего в семье Орнатских продолжение своего рода, наверно, мечтавшего, что этот род станет родом священников, миссионеров, благовестников, возвестителей Истины Божией, пресмыкающимся в тине житейских попечений народу и его слепым вождям. Семья Орнатских, очевидно, по мнению отца Иоанна Кронштадского, должна была совершенно восполнить ту жертву, которую принес отец Иоанн, отказавшись от рождения собственных детей ради совершенного служения Богу.

Казалось бы, ничем выдающимся не отличалась матушка Анна Семеновна – ведь Бог давал ей детей, а она просто и смиренно принимала это, как дар от Бога.

Но сколько за этим приятием стояло бессонных ночей, сколько длительных и тяжких болезненных состояний, сколько волнений и беспокойства о детях и муже-кормильце, сколько соболезнований им в болезнях и неизбежных жизненных скорбях, сколько скорби о безвременной смерти детей, сколько других скорбей, связанных с тяготами времени безбожия и гонений на церковь и верующих, наверно, могла бы поведать только она сама.

И при этом все знавшие её отмечают её неизменную доброжелательность, внимание ко всем приходившим к ним в дом, удивительную щедрость в скудости.

В голодные послевоенные годы её дом был открыт – ежедневно в нем накрывался стол для многих пришедших, и никому из них не отказывали в самой простой, но питательной пище, даже пленным немцам, которых было тогда немало в Песочной и её окрестностях.

Святыми для Бога часто оказываются люди, в которых мы едва ли заметим что-то особенное. Вспомним сапожника в Александрии, к которому был послан Богом поучиться праведности сам прп. Антоний Великий, или двух братьев, женатых на двух сестрах, и живущих с ними под одним кровом, к которым был послан поучиться праведности прп. Макарий Великий. К таким едва заметным для мира, но великим для Бога святым принадлежит, думается, и Анна Семеновна Орнатская.

Да, времена оказались таковыми, что род священников более не был нужен нашему Отечеству. Отметим, что последний ребенок, дочь Антонина, родилась у Анны Семеновны, в 1917году.

И никто из детей протоиерея Иоанна и Анны Семеновны не принял на себя тягчайшего в те времена креста священнического служения. Никто из них не стал и кем-то выдающимся в мире сем. Но только Бог знает, какими они были по отношению к Нему, насколько они любили Бога, насколько почитали Его, а именно в этом есть главное преуспеяние человека. Нам судить об этом не дано.

Анна Семеновна скончалась 11 мая 1951 года и была похоронена на нашем Шуваловском кладбище, недалеко от храма Св. Александра Невского, бывшего тогда приписным к Спасо-Парголовскому храму, прихожанкой которого она была.

Впрочем, во втором поколении от Анны Семеновны родился человек, которого редко кто назовет великим, но которая несомненно велика по делам своим.

Мы говорим о внучке Анны Семеновны, дочери его старшего сына Ивана Ивановича Орнатского (1895-1965) и его супруги Елены Петровны Тамаре Ивановне Орнатской (18.05.1935 - 07.04.2016). О ней необходимо сказать несколько слов, в особенности, потому, что, как и её бабушка, она была прихожанкой нашего Спасо-Парголовского храма. Кроме того, в нынешнем году исполнилось бы 90 лет со дня её рождения, а в будущем исполнится 10 лет со дня её кончины.

Тамара Ивановна может быть с полным правом названа воспитанницей Анны Семеновны, потому что ее мама, Елена Петровна, учительница, скончалась во время блокады Ленинграда, а, папа Иван Иванович, инженер, постоянно находился в длительных командировках по долгу службы. Анна Семеновна передала своей внучке все, чем была богата сама – свою глубокую немудрствующую веру, неприступную для атак уныния, горячую любовь и почитание к отцу Иоанну Кронштадского, те правила праведной жизни, которые она восприняла от великой игумении Леушинского монастыря Таисии.

Уже в зрелые годы Тамара Ивановна, близко познакомившись с трудами матушки Таисии, вспомнила, что то, что старалась привить матушка Таисия своим монахиням и белицам, было как тем, чему старалась научить ее бабушка.

Может быть, главной добродетелью, которую старалась привить Тамаре бабушка, следуя урокам игумении Таисии, было необыкновенная усидчивость и терпение, которая отличала Тамару Ивановну во всей её последующей жизни. Когда она окончила филологический факультет ЛГУ и стала работать в Пушкинском доме, то постепенно главным предметом её научных интересов стала одна из сложнейших областей филологии – текстология. Огромного труда и терпения требует чтение особенно черновых рукописей писателей, написанных часто неразборчиво, с пропускали, с понятными только одному автору символами. Но без тщательнейшего анализа всех черновых вариантов невозможно издание действительно полного собрания сочинений писателя, давно окончившего свой земной путь и не могущего уже ничем помочь своим издателям. А Тамара Ивановна принимала самое деятельное участие в издании Академических полных собраний сочинений Тургенева, Достоевского, Гончарова, Островского, Чехова, и результаты её труда всегда встречали самую высокую оценку профессионалов.

Но все это было только подготовкой к главному делу её жизни – изданию уникальной, единственной в своем роде книги, книги, содержащей в себе несравненную духовную пользу, единственной книги в мире, в которой мы узнаем о каждодневной жизни святого не из домыслов извне, но изнутри, из критического осмысления святым своей собственной повседневной жизни – Дневников Святого Праведного Иоанна Кронштадтского Дневники, как известно, отец Иоанн писал для себя самого, к публикации им предназначались только избранные, специально обработанные и переписанные им фрагменты из них, хотя сохранение рукописей Дневников косвенно говорит о том, что отец Иоанн не возражал против их полной публикации в свое время.

Почерк отца Иоанна был для нашего времени не всегда разборчивым, даже когда он писал аккуратно Тем более неразборчив был его почерк, когда он спешил что-то записать для себя. И сколь же велик должен быть подвиг человека, сумевшего за 20 с небольшим лет подготовить к изданию 26 томов, нередко состоящих из двух частей, Дневника прав. Отца Иоанна Кроншталского. Вряд ли кто-то другой мог справиться с этим делом, кроме Тамары Ивановны, с детства полюбившей отца Иоанна и читавшей его Дневники еще в юные годы, которые хранились тогда в семье Анны Семеновны, приобретшей затем беспримерный опыт исследователя-текстолога и отдавшей его потом без остатка, чтобы подарить нам, может быть, после Евангелия, самые душеполезные в мире книги. Поистине, это было её уникальной миссией.

Тамара Ивановна очень боялась не успеть завершить главное дело своей жизни, работала буквально днями и ночами, без выходных и отпусков, и Бог не посрамил её горения. Ей удалось подготовить к печати все к тому времени найденные тексты Дневников отца Иоанна Кронштадтского. Правда, около 15 лет дневниковых записей отца Иоанна до сих пор не найдено, включая записи за последние 10 лет, за исключением небольшого предсмертного дневника. Но если даже они, дай Бог, будут, наконец, найдены и расшифрованы, мы вряд ли мы узнаем из них что-то принципиально неизвестное о Кронштадтском пастыре, круг размышлений которого в 90-е годы 19 века немногим отличался от круга его размышлений в годы 60-е.

Поэтому труд Тамары Ивановны навсегда останется памятником как великому Кронштадскому светильнику, так и ей самой.

И сама кончина Тамары Ивановны в сам день праздника Благовещения была, кажется, глубоко символичной – она как бы навеки вписала имя и дело Тамары Ивановны, этого скромнейшего доктора наук, многим казавшейся самой простой прихожанкой, в сонм благовестников нашего спасения.

Артемий Гилянов