Оля

…В бес­по­мощ­ные всма­т­ри­ва­юсь ли­ца –
По­блек­шие гла­за, по­тух­ший взгляд…
Мо­лит­ва­ми ка­ки­ми от­мо­лить­ся
За бро­шен­ных, боль­ных, за мрак и ад?
Не нуж­ные ни де­тям бес­сер­деч­ным,
Ни вну­кам в ок­ру­же­нии не­вест,
На жал­ких ко­с­ты­лях в глу­хую веч­ность
С до­сто­ин­ст­вом они не­сут свой крест…

Та­ть­я­на Мель­ни­ко­ва

В тя­го­ст­ную осен­нюю по­ру, ког­да во дво­ре семь не­на­с­тий за день, в ти­хий рос­сий­ский го­ро­док вбли­зи юж­ной гра­ни­цы за­гля­нул вид­ный, им­по­зант­ный муж­чи­на лет трид­ца­ти на ино­мар­ке.

Бы­ло сы­рое ту­ман­ное ут­ро. Чёр­ные го­лые вет­ви при­до­рож­ных де­ре­вь­ев, вы­гля­ды­вав­шие сквозь се­рое ма­ре­во, ка­за­лись ка­ки­ми-то при­чуд­ли­вы­ми стран­ны­ми су­ще­ст­ва­ми.

Муж­чи­на при­пар­ко­вал ма­ши­ну у не­ка­зи­с­то­го зда­ния ста­рин­ной по­ст­рой­ки, под­нял­ся на крыль­цо. Бег­ло взгля­нув на таб­лич­ку у вхо­да, ре­ши­тель­но от­крыл дверь и во­шёл внутрь.

В нос уда­рил затх­лый воз­дух. С не­боль­ши­ми ок­на­ми, с по­тё­ка­ми по уг­лам, дом про­из­во­дил впе­чат­ле­ние за­бро­шен­но­с­ти и бес­при­зор­но­с­ти. Прой­дя не­сколь­ко ме­т­ров по мрач­но­му ко­ри­до­ру, муж­чи­на оты­с­кал нуж­ную дверь и не­гром­ко по­сту­чал.

«Вой­ди­те», – ус­лы­шал в от­вет жен­ский го­лос.

Муж­чи­на во­шёл и в не­ре­ши­тель­но­с­ти ос­та­но­вил­ся у по­ро­га.

– Моя фа­ми­лия Бра­гин. Зо­вут Юрий Ива­но­вич. Я из Санкт-Пе­тер­бур­га. У ме­ня к вам очень важ­ное де­ло.

– Про­хо­ди­те, при­са­жи­вай­тесь, – тёп­лым, мяг­ким го­ло­сом ска­за­ла жен­щи­на. У неё бы­ло мо­ло­дое, еле тро­ну­тое мор­щи­на­ми ли­цо и чёр­ные с про­се­дью во­ло­сы, ту­го стя­ну­тые пряж­кой на за­тыл­ке.

– Ме­ня зо­вут На­деж­да Фё­до­ров­на. Что вас при­ве­ло к нам?

Бра­гин при­сел и с гру­с­тью в го­ло­се про­из­нёс:

– По све­де­ни­ям, ко­то­ры­ми я рас­по­ла­гаю, во вве­рен­ном вам уч­реж­де­нии на­хо­дит­ся моя мать – Ан­на Мак­си­мов­на Бра­ги­на. Я хо­тел бы встре­тить­ся с ней, по­го­во­рить… – муж­чи­на на мгно­ве­ние за­мял­ся и за­ин­те­ре­со­ван­но по­смо­т­рел на за­ве­ду­ю­щую.

– Да, Ан­на Мак­си­мов­на Бра­ги­на дей­ст­ви­тель­но на­хо­дит­ся у нас. Она дав­ний оби­та­тель на­ше­го бо­го­угод­но­го за­ве­де­ния. Но поз­воль­те по­лю­бо­пыт­ст­во­вать: ста­руш­ка столь­ко лет од­на, ни­кто не ин­те­ре­со­вал­ся её судь­бой, и вдруг объ­яв­ля­е­тесь вы… Что же по­бу­ди­ло вас вспом­нить о ма­те­ри? – вни­ма­тель­но по­смо­т­ре­ла за­ве­ду­ю­щая на Бра­ги­на.

– Де­ло в том, что, бу­ду­чи ма­ло­лет­ним ре­бён­ком, я по­пал в дет­ский дом. Как вы­яс­ни­лось по­зд­нее, мою мать ли­ши­ли ро­ди­тель­ских прав. По­сле дол­гих мы­тарств судь­ба за­бро­си­ла ме­ня в Се­вер­ную сто­ли­цу. Я вы­рос, окон­чил шко­лу, по­том во­ен­ный ин­сти­тут. Всё это вре­мя ни­че­го не знал о ма­те­ри и поч­ти не по­мнил её, впро­чем, как и от­ца. Жи­ву в Пе­тер­бур­ге, слу­жу в во­ен­ном пред­ста­ви­тель­ст­ве на круп­ном обо­рон­ном пред­при­я­тии. Моя же­на врач, то­же быв­шая вос­пи­тан­ни­ца дет­ско­го до­ма. У нас двое де­тей – де­воч­ки Да­ша и Ма­ша. Они ско­ро пой­дут в шко­лу. И вот од­наж­ды, при­дя из са­ди­ка, Да­ша спро­си­ла: «Па­па, а где на­ши де­душ­ка и ба­буш­ка?» Я не знал, что от­ве­тить ей. Ро­ди­те­ли мо­ей же­ны Свет­ла­ны по­гиб­ли в ав­то­ка­та­с­т­ро­фе, а судь­бой сво­ей ма­те­ри я не ин­те­ре­со­вал­ся – да­ва­ла о се­бе знать дет­ская оби­да, ко­то­рая, как из­ве­ст­но, силь­нее че­ло­ве­ка – что­бы её за­быть, не хва­та­ет ве­ка. Но доч­ки то и де­ло на­по­ми­на­ли мне, что очень хо­те­ли бы уви­деть свою ба­буш­ку. И я, от­ри­нув все оби­ды, пе­ре­смо­т­рел своё от­но­ше­ние к ма­те­ри. По­сле дол­гих раз­ду­мий при­шёл к вы­во­ду, что де­ти не впра­ве су­дить и об­ви­нять сво­их ро­ди­те­лей – тот, кто те­бя ро­дил, уже про­щён то­бой за­ра­нее. И вот тог­да, по­со­ве­то­вав­шись с же­ной, я на­чал по­ис­ки…

– Ан­на Мак­си­мов­на как-то го­во­ри­ла, что у неё бы­ло двое сы­но­вей, – за­ме­ти­ла На­деж­да Фё­до­ров­на.

Бра­гин тя­же­ло вздох­нул и ска­зал:

– Мой млад­ший брат Ро­ман то­же вос­пи­ты­вал­ся в дет­до­ме, но не вы­дер­жал там и сбе­жал. Дол­го бро­дяж­ни­чал, по­ка не ока­зал­ся втя­ну­тым в дур­ную ис­то­рию. Был осуж­дён. А ког­да вы­шел на сво­бо­ду, при­мк­нул к ста­рым дру­зь­ям и вновь по­лу­чил срок. Я пы­тал­ся по­мочь ему, но бе­зу­с­пеш­но – он уже вы­брал свою до­ро­гу…

– Так вы хо­ти­те встре­тить­ся с ма­мой и при­гла­сить её в гос­ти? – спро­си­ла за­ве­ду­ю­щая.

– Нет, я хо­чу за­брать её с со­бой на­всег­да, ес­ли она со­гла­сит­ся на это, – от­ве­тил Бра­гин.

– Я долж­на вам ска­зать, – по­ту­пи­ла взгляд На­деж­да Фё­до­ров­на, – что ва­ша ма­ма тя­же­ло боль­на… – за­ве­ду­ю­щая сде­ла­ла не­боль­шую па­у­зу и вновь по­смо­т­ре­ла на Бра­ги­на. – Она с тру­дом об­слу­жи­ва­ет се­бя и да­же ино­гда те­ря­ет рас­су­док. Ошиб­ки мо­ло­до­с­ти, как из­ве­ст­но, бес­след­но не про­хо­дят…

– Мы с же­ной в об­щем-то бы­ли го­то­вы к это­му, – уве­рен­но ска­зал Бра­гин. – По воз­мож­но­с­ти бу­дем ле­чить.

– Ну что же, во­ля ва­ша, – не­мно­го прио­бо­д­ри­лась за­ве­ду­ю­щая и ре­ши­тель­но вста­ла из-за сто­ла. Она по­до­шла к две­ри, при­от­кры­ла её и об­ра­ти­лась к де­вуш­ке из об­слу­жи­ва­ю­ще­го пер­со­на­ла:

– Оля, схо­ди по­смо­т­ри, про­сну­лись ли ста­руш­ки в две­над­ца­той. Пре­ду­пре­ди, что я сей­час зай­ду к ним с гос­тем…

На­деж­да Фё­до­ров­на про­ве­ла Бра­ги­на в ко­нец ко­ри­до­ра и от­кры­ла по­след­нюю дверь. «До­б­рое ут­ро всем, – ла­с­ко­во ска­за­ла она. – А у нас гость».

В не­боль­шой мрач­ной ком­на­те с го­лы­ми сте­на­ми бы­ло душ­но, рез­ко пах­ло ле­кар­ст­вом и хлор­кой. На же­лез­ных кро­ва­тях си­де­ли че­ты­ре тще­душ­ные ста­руш­ки и при­во­ди­ли се­бя в по­ря­док. Они по­вер­ну­ли го­ло­вы в сто­ро­ну две­ри, ти­хонь­ко поз­до­ро­ва­лись и с не­скры­ва­е­мым ин­те­ре­сом ста­ли рас­сма­т­ри­вать Бра­ги­на, щу­ря блёк­лые стар­че­с­кие гла­за.

На­деж­да Фё­до­ров­на про­шла к ок­ну, от­кры­ла фор­точ­ку. На кро­ва­ти у ок­на си­де­ла ста­руш­ка в бай­ко­вом си­нем ха­ла­те с дряб­лы­ми, об­вис­ши­ми ще­ка­ми и вы­цвет­ши­ми, глу­бо­ко за­пав­ши­ми гла­за­ми. Тря­су­щи­ми­ся ру­ка­ми она нерв­но со­би­ра­ла в пу­чок жид­кие се­дые во­ло­сы.

– Ан­на Мак­си­мов­на, – об­ра­ти­лась к ней за­ве­ду­ю­щая, – как ва­ше са­мо­чув­ст­вие, как спа­лось?

– Сла­ва Бо­гу, – ти­хо от­ве­ти­ла ста­руш­ка, – ва­ши таб­ле­точ­ки по­мо­га­ют. Се­го­дня уда­лось не­мно­го по­спать…

– За­ме­ча­тель­но. И вы­гля­ди­те вы се­го­дня го­раз­до луч­ше. Я бы­ла уве­ре­на, что у вас всё на­ла­дит­ся. А те­перь вот по­смо­т­ри­те на это­го кра­сав­ца, – кив­ну­ла она на Бра­ги­на, за­стыв­ше­го у две­ри. – Вы не уз­на­ё­те его?

– Не уз­наю, – ска­за­ла ста­руш­ка и опу­с­ти­ла го­ло­ву.

– Это ваш сын Юрий, Юрий Ива­но­вич, – ска­за­ла за­ве­ду­ю­щая, и го­лос её дрог­нул.

Ста­руш­ка вновь под­ня­ла го­ло­ву и при­сталь­но по­смо­т­ре­ла на Бра­ги­на. Гла­за её рас­ши­ри­лись, на ли­це про­мельк­ну­ло рас­те­рян­ное, ви­но­ва­тое вы­ра­же­ние, слов­но её за­ста­ли за не­че­ст­ным за­ня­ти­ем. Гу­бы за­дро­жа­ли, по ще­кам по­ка­ти­лись слё­зы. Она за­тряс­лась, что-то хо­те­ла ска­зать, но не мог­ла – толь­ко что-то не­внят­но шеп­та­ла.

Бра­гин шаг­нул к ней, при­сел ря­дом на стул.

– Ус­по­кой­ся, ма­ма… – Об­нял, по­це­ло­вал.

Ста­руш­ка за­пла­ка­ла гром­ко, на­вз­рыд.

– Про­сти сы­нок, это я во всём ви­но­ва­та, – сквозь слё­зы про­из­нес­ла она шё­по­том.

– Ма­ма, не плачь, не на­до. Те­бе нель­зя вол­но­вать­ся. Не бу­дем вспо­ми­нать о про­шлом. Ты ни в чём не ви­но­ва­та – так сло­жи­лись об­сто­я­тель­ст­ва…

Ста­руш­ка не­мно­го ус­по­ко­и­лась. Роб­ко при­жа­ла к гру­ди го­ло­ву сы­на, по­гла­ди­ла во­ло­сы.

– Ка­кой ты у ме­ня пред­ста­ви­тель­ный, со­лид­ный, и вы­прав­ка во­ен­ная, как у от­ца. Ес­ли бы он тог­да вер­нул­ся из Аф­га­ни­с­та­на, всё у нас сло­жи­лось бы по-дру­го­му. Я очень ра­да, сы­нок, что ты не за­был ме­ня, при­ехал на­ве­с­тить…

– Ма­ма, я при­ехал за то­бой. Я офи­цер, под­пол­ков­ник. У ме­ня хо­ро­шая се­мья – же­на и две до­че­ри, твои внуч­ки. Они го­рят же­ла­ни­ем уви­деть те­бя, им так не хва­та­ет ба­буш­ки…

Ста­руш­ка вновь про­сле­зи­лась, от­ве­ла взгляд и ска­за­ла:

– Не на­до, сы­нок. Я сов­сем пло­ха и не хо­чу быть вам обу­зой. Бу­ду до­жи­вать свой век здесь, в бо­га­дель­не. Луч­шей до­ли я не за­слу­жи­ла. Мне тут хо­ро­шо. Спа­си­бо, что вспом­нил обо мне и про­стил… А Ро­ман, вид­но, не про­стил…

– Не каз­ни се­бя, ты ни в чём не ви­но­ва­та, – вновь ска­зал Бра­гин. – Ес­ли бы отец ос­тал­ся жив, ты бы ни за что нас не ос­та­ви­ла…

Ста­руш­ки ти­хо пе­ре­го­ва­ри­ва­лись за его спи­ной, тя­же­ло взды­ха­ли и го­ре­ст­но ка­ча­ли го­ло­вой. Од­на из них не вы­дер­жа­ла и ти­хонь­ко за­пла­ка­ла.

На­деж­да Фё­до­ров­на по­до­шла к Бра­ги­ной и ска­за­ла:

– Ан­на Мак­си­мов­на, пой­дём­те в ван­ную ком­на­ту. Я по­мо­гу вам одеть­ся…

Ста­руш­ка вста­ла, взя­ла в ру­ку ко­с­тыль, и, пе­ре­ва­ли­ва­ясь с бо­ку на бок, шаг­ну­ла к за­ве­ду­ю­щей. Та под­хва­ти­ла её под ру­ку и по­ве­ла в ко­ри­дор. Ког­да дверь за ни­ми за­кры­лась, од­на из ста­ру­шек об­ра­ти­лась к Бра­ги­ну:

– Сы­нок, на­му­ча­ешь­ся ты с ма­мой. Пор­че­ная она. Пло­хо се­бя об­слу­жи­ва­ет, с го­ло­вой у неё не всё в по­ряд­ке. Ино­гда го­во­рит что-то – мы ни­че­го по­нять не мо­жем. По­дол­гу мо­лит­ся, про­сит у Все­выш­не­го про­ще­ния. Ча­с­то пла­чет. За ней при­смотр ну­жен и уход. А вы с же­ной не­бось оба ра­бо­та­е­те. Де­во­чек на неё ос­тав­лять опас­но, и од­ну – то­же. Раз­ру­шит она ва­шу се­мью. Не­ве­ст­ка не вы­дер­жит та­кую све­кровь и сбе­жит…

– Мы уже всё ре­ши­ли. Ле­че­ние и на­ше тёп­лое от­но­ше­ние, на­де­юсь, по­мо­жет ей бы­с­т­ро по­пра­вить­ся, – ска­зал Бра­гин.

– Луч­ше бы ты оп­ре­де­лил её в дом пре­ста­ре­лых по­бли­зо­с­ти от сво­е­го до­ма. На­ве­ща­ли бы её по вы­ход­ным, и то ей бы­ла бы ра­дость…

– А де­тям сво­им как бы я объ­яс­нил, что их ба­буш­ка в ка­зён­ном до­ме? Как они по­том, ког­да вы­ра­с­тут, обой­дут­ся с на­ми, бес­по­мощ­ны­ми ста­ри­ка­ми? То­же в бо­га­дель­ню сда­дут? Не­смо­т­ря ни на что, де­ти в веч­ном дол­гу пе­ред сво­и­ми ро­ди­те­ля­ми и обя­за­ны за­бо­тить­ся о них все­гда, осо­бен­но в ста­ро­сти. В про­тив­ном слу­чае их участь бу­дет не­за­вид­ной…

Бра­гин не­мно­го пе­рё­вел дух и взвол­но­ван­но про­дол­жил:

– Один зна­ко­мый рас­ска­зал мне та­кую ис­то­рию. Он ре­шил от­вез­ти на ма­ши­не ста­ри­ка от­ца в дом пре­ста­ре­лых. По­са­дил на ска­ме­еч­ке у вхо­да и по­шёл оформ­лять до­ку­мен­ты. Вер­нул­ся и за­стал от­ца пла­чу­щим. Сын ре­шил, что отец не хо­чет жить в ка­зён­ном до­ме, и стал его уте­шать, мол, тут те­бе не­пло­хо бу­дет. А отец под­нял за­ли­тое сле­за­ми ли­цо и ска­зал с го­ре­чью: «Я не о том пла­чу, сы­нок. Я пла­чу, ког­да ви­жу, как ма­ло в этом пар­ке вы­рос­ло де­ре­вь­ев с той по­ры, ког­да я сю­да при­вёз и ос­та­вил сво­е­го от­ца!» – «Са­дись в ма­ши­ну, отец! По­еха­ли до­мой», – ска­зал сын. И боль­ше ни­ког­да не по­мы­ш­лял о том, что­бы от­пра­вить от­ца в бо­га­дель­ню…

Ту­ман раз­ве­ял­ся. Ску­пое осен­нее сол­ныш­ко на мгно­ве­ние вы­гля­ну­ло из-за туч и неж­но ос­ве­ти­ло двор.

Про­во­жать Ан­ну Мак­си­мов­ну вы­шли все, кто мог ма­ло-маль­ски дви­гать­ся. Ста­руш­ки сто­я­ли на крыль­це, пе­чаль­но смо­т­ре­ли, как Бра­гин за­бот­ли­во уса­жи­ва­ет мать в ма­ши­ну, мя­ты­ми кон­чи­ка­ми плат­ков вы­ти­ра­ли гла­за.

В Се­вер­ную сто­ли­цу при­бы­ли ут­ром. Не из­ме­няя дав­ней тра­ди­ции, го­род встре­тил их тёп­лым дож­ди­ком. Но по­ка еха­ли по на­бе­реж­ной, дож­дик кон­чил­ся, и над кра­са­ви­цей Не­вой, оде­той в ка­мень, за­клу­бил­ся ро­зо­вый ту­ман, про­пи­тан­ный ти­хим ут­рен­ним солн­цем. Юрий Ива­но­вич до­стал мо­биль­ник, на­брал нуж­ный но­мер и, не­мно­го вол­ну­ясь, ска­зал:

– До­б­рое ут­ро, Свет­ла­на! Мы уже до­ма. Встре­чай.

Бра­гин ос­та­но­вил ма­ши­ну не­по­да­лё­ку от подъ­ез­да и, не­смо­т­ря на ран­ний час, уви­дел ря­дом с же­ной до­че­рей. Де­воч­ки, за­ви­дев ста­руш­ку, тот­час на­пе­ре­гон­ки бро­си­лись к ма­ши­не, кри­ча на бе­гу: «Ба­буш­ка при­еха­ла! Ба­буш­ка при­еха­ла!..»

Пётр ЛЮБЕСТОВСКИЙ,
г. СЕЛЬЦО,
Брянская обл.