Марина Алёшина
Жил-был слон, который хотел летать. Часто он убегал от родни и в пустынных местах изо всех сил хлопал и хлопал ушами. Надежда подняться в воздух не оставляла его. Но земля, как назло, упрямилась и не желала с ним расставаться.
Даже самые близкие, даже родные не хотели его понять.
— Да! Тому, кто твёрдо стоит на земле, маяться ерундой недосуг, — говорила тётушка Страусиха.
Старина Бегемотти угрюмо молчал. А Жираф глядел свысока.
Слон со всем соглашался, и даже кивал. Но когда на верхушки пальм опускался вечер, снова хлопал в пустыне ушами.
А тем временем шар земной повернулся к солнцу макушкой, и в пустыню прокралась засуха. Раскалился стоячий воздух, без оглядки убежала вода, озеро съёжилось и превратилось в большую лужу.
Обжигая ступни о горячий песок, вышел Слон, как всегда, похлопать ушами. Но в тот день всё пошло наперекосяк: только он изготовился и хотел начать, как услышал жалобный писк.
«Что такое?» — удивился он, оборачиваясь на звук.
— Помоги! — попросила Зебра с ввалившимися боками, — я совсем погибаю тут без воды. Я упала, и без тебя мне уже не подняться.
И пришлось Слону отложить дела, чтобы сбегать к воде. Он принёс её полный хобот, и Зебра очнулась и скоро была уже на ногах.
Но едва Слон снова встал в удобную стойку и посильнее оттянул уши назад, чтоб удачнее ими хлопнуть, как опять услышал жалобный плач.
И снова понёсся помогать умиравшей от жажды Газели. А потом обессилел братец Жираф, а за ним — и другие звери.
Слон совсем позабыл о своих вечерах: ему то и дело нужно было слетать до озера и обратно. Так теперь проходили дни.
И когда он совсем устал, потому что не смыкал усталых глаз всю неделю, пролился долгожданный дождь.
Слон встречал его, как родного: ведь они были спасены!
Ливень кончился. Ожила пустыня.
Слон от радости побежал, не заметив, как оторвался от цветущей земли. Далеко внизу остались река с крокодилами, озеро и стада газелей и зебр.
А в огромных ушах, на высоте, распевали весёлые ветры. Облака же, когда Слон над ними пролетал, щекотали ему подошвы.
Рис. Ирины Шкловер