В одном селе жила старая вдова, злющая-презлющая, ханжа и святоша, каких свет не видел. И росла у неё во дворе столетняя дикая груша, приносила плоды мелкие, горькие и твёрдые, как дерево, только на корм свиньям годятся.
Великим постом, как полагается, все прихожане приносили подробную исповедь за весь год. Вдова первой явилась, опустила грошик в кружку и приступила к покаянию. И что это было за покаяние! За всё село бабка исповедалась – кто с кем гуляет, кто у кого курицу украл, кто подрался, кто напился, кто на неё косо глянул – кюре слова вставить не дала, пока всем кости не перемыла.
- Хорошо, дочь моя, – сказал он наконец, – а ты-то сама как спасаешься?
- А я, отче, спасаюсь сугубо, я и пост держу не простой, а с божественными притчами.
- Это как? – удивился кюре.
- А вот как. Сажусь я за обед – первым делом съедаю одну миску супу, это во имя Бога Единого. Затем съедаю двух пескариков – это в напоминание о двух природах Иисуса Христа. После съедаю три луковки – это в честь Святой Троицы, и четыре картофелины – по одной на евангелиста. Потом семь морковок – в напоминание о семи добродетелях, и девять ложек постного масла – это в честь девяти чинов Сил бесплотных. Двенадцать оливок – в память об апостолах, четырнадцать ложек мёду – в память о четырнадцати стадиях Крестного пути, тридцать калёных орешков – по одному на каждый иудин сребренник, тридцать три сладких сухарика – по числу лет земной жизни Господа нашего, сорок глотков кофе в воспоминание сорока дней Его поста пустынного, семьдесят две изюминки по числу переводчиков слова Божия – вот как я пощусь, отче, я без божественной притчи куска ко рту не поднесу.
- Добре, дочь моя, – сказал кюре. – Я тебе назначу епитимью малую, так, скорее для порядку. Исправишь – дам отпущение грехов.
- Исполню с радостью, отче, потружусь постом для спасения.
- Так вот. Есть у тебя во дворе эта дикая груша, пусть она тебе послужит к совершенству. Съешь, дочь моя, одиннадцать тысяч плодов этой груши во благочестивое воспоминание об одиннадцати тысячах святых девственниц, во граде Кёльнском убиенных. Как всё съешь, так тут же и приходи за разрешением грехов.
Великим постом, как полагается, все прихожане приносили подробную исповедь за весь год. Вдова первой явилась, опустила грошик в кружку и приступила к покаянию. И что это было за покаяние! За всё село бабка исповедалась – кто с кем гуляет, кто у кого курицу украл, кто подрался, кто напился, кто на неё косо глянул – кюре слова вставить не дала, пока всем кости не перемыла.
- Хорошо, дочь моя, – сказал он наконец, – а ты-то сама как спасаешься?
- А я, отче, спасаюсь сугубо, я и пост держу не простой, а с божественными притчами.
- Это как? – удивился кюре.
- А вот как. Сажусь я за обед – первым делом съедаю одну миску супу, это во имя Бога Единого. Затем съедаю двух пескариков – это в напоминание о двух природах Иисуса Христа. После съедаю три луковки – это в честь Святой Троицы, и четыре картофелины – по одной на евангелиста. Потом семь морковок – в напоминание о семи добродетелях, и девять ложек постного масла – это в честь девяти чинов Сил бесплотных. Двенадцать оливок – в память об апостолах, четырнадцать ложек мёду – в память о четырнадцати стадиях Крестного пути, тридцать калёных орешков – по одному на каждый иудин сребренник, тридцать три сладких сухарика – по числу лет земной жизни Господа нашего, сорок глотков кофе в воспоминание сорока дней Его поста пустынного, семьдесят две изюминки по числу переводчиков слова Божия – вот как я пощусь, отче, я без божественной притчи куска ко рту не поднесу.
- Добре, дочь моя, – сказал кюре. – Я тебе назначу епитимью малую, так, скорее для порядку. Исправишь – дам отпущение грехов.
- Исполню с радостью, отче, потружусь постом для спасения.
- Так вот. Есть у тебя во дворе эта дикая груша, пусть она тебе послужит к совершенству. Съешь, дочь моя, одиннадцать тысяч плодов этой груши во благочестивое воспоминание об одиннадцати тысячах святых девственниц, во граде Кёльнском убиенных. Как всё съешь, так тут же и приходи за разрешением грехов.