Лествица восхождения - Пост - Новый Завет - Статьи

Протоиерей Александр Шаргунов

Неделя 4 я Великого Поста посвящена памяти преподобного Иоанна Лествичника.

Все мы знаем «Лествицу» — книгу, которая действительно является классикой духовной жизни. Это золотая классика. Многие читают ее и снова перечитывают, в особенности — Великим Постом. Что самое главное нужно понять из этой книги? Как говорит в предисловии преподобный Иоанн Лествичник, игумен Синайский, духовная лествица — это восхождение к совершенству, которое состоит из тридцати трех ступеней: по числу лет Спасителя. Таков путь всех святых.

Человек должен прийти в меру возраста Христова, и это значит — приобщиться тому, что есть у Христа. Бог стал человеком для того, чтобы мы по Его благодати стали теми, кем является Он по Своему естеству. И в этом восхождении мы должны видеть самое главное — то, что одновременно с ним совершается наше нисхождение вниз: с каждым шагом вверх мы делаем шаг вниз, и одно от другого неотделимо.

То есть, чем больше мы стремимся к совершенству, чем больше сражаемся за правду и чистоту нашей жизни, чем больше мы противостоим греху, тем больше познаем самих себя, а значит, свою греховность, тем глубже открывается нам наша греховность, и тем яснее становится, что мы никогда своими собственными силами не в состоянии выбраться оттуда, где пребываем. Наоборот, мы нисходим все ниже и ниже — до дна адова, в конце концов, пока не достигнем уже последней ступени: то есть пока не поймем, что ад окружает нас на самом деле, и в каждом грехе присутствует вечная, неизбывная, безысходная духовная смерть.

Оттого, что мы все таки стремимся вверх — к Богу, к совершенству, мы способны всем своим естеством воззвать ко Господу из этого состояния ада о нашем спасении. И тогда мы узнаём, что наш Бог бесконечно милостив, что Он потому и стал человеком, что хочет спасти людей. Не мнимых праведников, потому что нет праведника ни одного, как говорит нам Писание, но грешников — тех, которые действительно сознают себя таковыми, а не просто говорят: «Вот, я грешный...», не имея, на самом деле, никакого покаяния. Если именно из этой адовой глубины мы сможем воззвать ко Господу, мы узнаем, что Бог воплотился и принял крестные страдания лично за каждого из нас. Надо только свободно и сознательно принять этот дар Христов, Его страдание, Его сошествие во ад — в тот ад, «в котором я пребываю», с тем чтобы «меня вывести оттуда». «С тем, чтобы я узнал, что это Бог, Сам ставший человеком, сошел во ад, и что Он победил этот ад, Он сокрушил смерть, Он воскрес из мертвых. И я должен узнать, что и мне тоже это дано!»

Этот путь и есть лествица восхождения, которое у разных людей совершается по разному, но по одному закону: все большим познанием своей немощи, все более глубоким, искренним, сознательным исповеданием того, что говорим мы каждый раз перед Чашей Христовой, повторяя вслед за апостолом Павлом и святым Иоанном Златоустом: «...от них же (грешников) первый есмь аз». Когда наше исповедание будет таким же, как у святого Иоанна Златоуста, тогда и вера в то, что Христос — Сын Бога Живаго, будет такой же, какой была она у апостола Петра, когда не плоть и кровь, а Отец, Сущий на небесах, открыл ему эту тайну (Мф. 16, 17). Вот это и есть наш путь.

Хотелось бы сказать еще несколько слов по поводу общего для всех пути. Он бывает не вполне одинаков для всех людей, а зависит от того, какой образ жизни ведет тот или иной человек. Преподобный Иоанн Лествичник говорит: «Мы не будем осуждены на Страшном Суде за то, что не совершали чудес, и за то, что не богословствовали. Мы будем осуждены за то, что не плакали о своих грехах». Святой Иоанн Златоуст говорит, что самый первый вопрос, который нам зададут на Страшном Суде, будет: «Где твои дети?»

То есть между теми, кто живет в миру, и теми, кто живет в монастыре, есть некое различие. Путь духовного восхождения имеет общую закономерность, но различия в восхождении каждого человека к Богу должны быть, потому что у разных людей бывают и разные обстоятельства жизни. У монашествующих, как говорят святые отцы, счеты с миром уже как бы покончены, или, точнее сказать, борьба с миром стоит у них не на первом месте, а на втором. Мирское продолжает в них где то тлеть и дымиться до конца жизни, но они живут как бы за каменною (вполне видимою) стеною, где могут заниматься внутренним деланием. У тех, кто живет в миру, все идет в несколько ином порядке. Живущие в миру должны созидать эту каменную стену сами постоянно, изо дня в день.

У нас, живущих в миру, внутренним деланием является всегдашнее, изо дня в день противостояние миру, в котором мы живем. А чисто внутреннее, то есть монашеское делание (то, о чем мы читаем у преподобного Иоанна Лествичника) стоит уже на втором месте. Это не значит, что оно исключается, но оно не может быть главным, потому что иначе может произойти серьезное искажение. Как говорит святой Феофан Затворник, забота о чистоте помыслов — дело монашествующих, а для живущих в миру «довольно иметь чистые намерения». «Куда им до различения этих помыслов! И Бог не взыщет с них за это — не таковы у них порядки».

Очень большое внимание различию духовной жизни в миру и в монастыре уделял святитель Игнатий Брянчанинов. Он говорил, что стремление живущих в миру заниматься тонким различением помыслов есть лицемерие и на самом деле является чаще всего «душепагубною комедиею». Душепагубной комедией! Чтобы не было таких искажений и путаницы в духовной жизни, Святитель в своих писаниях дает очень строгую, глубоко аргументированную рекомендацию, что кому читать. Кому — преподобного Иоанна Лествичника, а кому — что то другое. Не то, что преподобного Иоанна Лествичника нельзя читать всем, но — должен быть порядок, иначе все в нашей жизни будет вкривь и вкось.

Святитель Игнатий (Брянчанинов) советует живущим в пустынях в отшельничестве читать книги, которые написаны для их образа жизни. Для монахов, живущих общежительным монастырем, говорит святитель, требуется читать, прежде всего, книги, которые описывают их образ жизни. А для всех остальных, живущих в миру, нужно читать книги, которые написаны для всех, то есть — святителя Иоанна Златоустого, святителя Тихона Задонского...

Ну, а если ближе к нам, то, прежде всего — святого Феофана Затворника и святителя Игнатия (Брянчанинова). Промыслом Божиим они были посланы для того, чтобы раскрыть нам учения святых отцов применительно к нашей жизни и к жизни живущих в миру. И у того, и у другого есть письма к мирянам. В духовном наследии, оставленном нам этими святыми отцами, есть письма и к монашествующим, и к мирянам. Прочитайте и увидите, что в этом чтении есть существенная разница. Не то, что одни спасаются скорее других, — просто нужно понимать, знать свое место, свой образ жизни и проявлять трезвенность.

Различие в духовном восхождении, о котором мы говорим, разумеется, не является абсолютным, потому что то, чему учат нас и преподобный Иоанн Лествичник, и преподобный Макарий Великий, и все древние и новые преподобные отцы, должно быть понятно уму и сердцу каждого христианина, потому что один дух, одно крещение, одна вера, одна благодать, одна Жизнь, которой мы приобщаемся. Но при этом необходимо всегда иметь в виду внешние обстоятельства, о которых говорят святые отцы.

Мы должны с вами помнить, что живем в особенное, буквально апокалиптическое время, и игнорировать это, не обращая внимания и говоря, что «меня это не касается, я этого не вижу, я занят своим личным благочестием», будет очередной духовной прелестью, которая, на самом деле, никогда не приведет человека к познанию благодати. Господь может давать человеку благодать, предваряющую его труды покаяния, но человек будет лишен этой благодати, если уклонится в духовную прелесть и пойдет ошибочным путем.

Посмотрите на всех святых последних времен, начиная с XIX века. Посмотрите на тех же святителя Игнатия (Брянчанинова), святителя Феофана Затворника, как говорят они о приближающейся беде: о том, какое бедствие ждет наш народ. «Такое бедствие, — вспоминает один духовный писатель о слове этих отцов, — что все приходили в ужас и недоумевали: что же это такое будет?»

Святитель Филарет Московский, который, по слову святителя Игнатия (Брянчанинова), «умен, как летний полдень», говорил о некоторых своих богословских наблюдениях, которые его близкие просили письменно запечатлеть перед смертью (так как они отличались особенной глубиной), что в скором времени эти тонкие рассуждения не будут иметь абсолютно никакого значения. Придет такая гроза, ударит такой гром, говорил он, что люди потеряют всякую память обо всем этом. То есть он чувствовал, что приближается, и говорил, где суть и в чем заключается духовное видение человека. И если человек не различает, каким должно быть личное благочестие и видение внешних обстоятельств, то это очень опасно.

Посмотрите, какие проповеди у епископа Никона Рождественского! Каждая, без исключения, проповедь — о том, что происходит в мире. Святитель Христов, который живет молитвою и творит Иисусову молитву! Но взор его обращен туда, где беда для всего русского народа, для России, а значит, и для Церкви. Или новый священномученик Иоанн Восторгов! Вышло пять томов его пламенных сочинений, и каждое слово в них — о тех апокалиптических потрясениях, которых не избежать никому. Или святой праведный Иоанн Кронштадтский — великий чудотворец, которого по дару чудотворения можно сравнить только со святителем Николаем! Господь явил его в наши дни. О чем его проповеди? Каждая проповедь — о том, что надвигается беда, и русский народ должен увидеть, что происходит.

Разве что нибудь изменилось сейчас? Наоборот, все усугубилось, и самые авторитетные для нас и прославленные уже святые говорят именно об этом. В 60 е годы предстал ко Господу святитель Иоанн Максимович, чудотворец наших дней. Литургийный чудотворец. Остались тысячи свидетельств о великих чудесах, которые он совершал. Его проповеди, как у отца Иоанна Кронштадтского, говорят о том, что совершается с родом человеческим: на какую Голгофу взошла Россия, какие еще страдания ей предстоят, и что делается с Русской Православной Церковью. И все пророчества святого преподобного Серафима Саровского устремлены именно к этим грядущим бедствиям, которые произойдут с нашей землей.

Или преподобный Силуан Афонский, все страницы драгоценных записок, оставленных нам Преподобным, — это плач о своей душе и плач о мире. Он говорит, что учение о том, чтобы христианин не обращал внимания на все, происходящие в мире, а занимался только своею молитвою (и тогда якобы все будет в порядке), по своему существу — лукавое. Какой то «старец» посоветовал преподобному Силуану не плакать о мире и о людях, которые погибают и идут в бездну. «Ты не плачь, — говорил ему этот „старец", — о мире, а плачь о своих грехах». И когда Преподобный последовал этому совету, то плач его куда то исчез, и вместо него явился смех. Так опустошается душа человека, когда не понимает тайну христианства, которое может подменяться, по существу, каким то холодным, отвлеченным буддизмом, сосредоточенным только на себе.

Если бы Христос был такой, то, конечно, Он не плакал бы над Иерусалимом, не плакал бы над Своим погибающим богоизбранным народом. Он вообще не пришел бы на землю и не создал бы из любви Своей этого мира, а пребывал бы в Своей чистоте и в Своем великолепии у Отца Небесного. То есть это был бы не Бог, как сказал один проповедник, а то, что противно Богу — Люцифер, который как раз потому и пал, что стал любоваться своим величием и духовным совершенством.

Очень важно, чтобы мы понимали, что наше духовное схождение во ад и слова преподобного Силуана «держи ум свой во аде и не отчаивайся» заключаются в монашеском нисхождении и восхождении, в познании самого себя и в познании того, что совершил Бог. Нам нужно увидеть, что мы приближаемся (приблизились уже) к таким временам, когда этот ад гудит, ревет, полыхает сегодня вокруг нас. И если мы говорим, что не замечаем его и не чувствуем, значит, мы вообще не понимаем, о каком аде идет речь, и не знаем, что такое грех, о котором говорит Писание, и как он страшен; не знаем, почему святой Игнатий (Брянчанинов) говорит, что Спаситель потому предупреждает о последних временах, что они будут временами Содома и Гоморры, и спасение будет подобно спасению Лота, который ежедневно мучился в душе своей, видя то, что происходит вокруг.

Если мы спокойны, и нас не мучает пока никакой грех, это — лицемерие. Мы слышим слово Христово: «не ужасайтесь!», видя все грядущие бедствия. И действительно, мы не должны ужасаться. Но не в том смысле «не ужасаться», как считают некоторые, что это не относится непосредственно к ним, а касается только других людей. Мы можем «не ужасаться» только тогда, когда видим за этим Христову победу. Естественно, мы должны ужасаться, как ужасался и сам Христос.

Нам говорят: «Не обращай ни на что внимания. Храни мир в душе — вот самое главное. Разве Христос не хранил всегда мир в душе Своей?» Да! Но Он ужасался и скорбел до смерти, потому что видел, что совершается. И мы тоже, конечно, должны ужасаться. Ужасаться и скорбеть до смерти, когда видим нечестие вокруг нас.

Только тогда, когда мы противостоим злу, Господь дает нам узнать, что не надо ужасаться, потому что Он победил. И Он все победит, только надо, чтобы было, для кого победить. Чтобы были те, которые готовы принять эту победу. Чтобы были те, кто участвуют вместе с Ним в этом противостоянии самому сатане, присутствующему среди нас уже сегодня. Чтобы действительно, этот ад раскрывался для нас победным Воскресением Христовым.