Из воспоминаний княгини Н. В. Урусовой
С детства у меня была близкая подруга Н. Б. Она была немного старше меня, и вышла замуж на два года раньше. В первый же год у нее родился сын Владимир. С самого рождения мальчик удивлял своими большими, черными, как бы грустными глазами и необыкновенно смирным характером. На второй год родился у нее сын Борис, тоже удивлявший всех с первого дня появления на свет, но наоборот, чрезвычайно беспокойным характером и живостью.
Владимир все классы прошел первым учеником. По окончании Московского университета он поступил в Духовную Академию и был посвящен в диаконы, а затем в священники в 1917-ом году. Владимир вступил на путь, к которому стремился и был избран Богом с рождения. С самого начала стал пользоваться уважением и любовью прихода. В 1924-ом году он и его родители были высланы в Тверь без права покидать город. Они должны были постоянно находиться под надзором ГПУ (Главного Политического Управления). В 1930-ом году Владимир был арестован и расстрелян в Москве.
Другой брат - Борис, когда началось брожение революции, поддался пропаганде, вступил в комсомол, а затем, к великому горю родителей, стал членом Союза безбожников. Отец Владимир при жизни старался вернуть его к Богу. Умолял одуматься и, вероятно, много молился о душе брата, но не обратил его. В 1928-ом году Борис стал председателем Союза безбожников в городе Петропавловске в Казахстане, куда уехал, женившись на девушке комсомолке, тоже безбожнице.
В 1935-ом году я приезжала на несколько дней в Москву, где случайно встретила Бориса. Он радостно бросился ко мне со словами: "Господь по молитвам брата отца Владимира на небесах, вернул меня к Себе". Вот, что он мне рассказал:
- Когда мы венчались (что было сделано по настоянию родителей), то мать моей невесты благословила ее образом "Нерукотворного Спаса" и сказала: "Только дай мне слово, что вы его не бросите; пусть он сейчас не нужен вам, только не бросайте". Он действительно не был нам нужен и лежал в сарае, в сундуке с ненужным хламом.
Через год у нас родился мальчик. Мы оба очень хотели иметь ребенка и были очень счастливы, но ребенок родился больной и слабенький, с туберкулезом спинного мозга. Средства мы сумели сохранить кое-какие и не жалели денег на врачей. Все они говорили, что в лучшем случае, при хорошем уходе и лежа всегда в гипсовом корсете, мальчик может дожить до шестилетнего возраста. Тут мы уехали в Казахстан, надеясь на лучший климат. И там я был председателем Союза безбожников и гнал Церковь.
Ребенку уже пять лет. Здоровье все хуже и хуже. До нас дошел слух, что в Петропавловске находится в ссылке знаменитый профессор по детским болезням. От нашего селения нужно было ехать 25 верст на лошадях до ближайшей станции. На Петропавловск всего один поезд в сутки. Ребенку совсем плохо и я решил поехать и пригласить профессора к нам. Когда я подбежал к станции, то поезд на моих глазах ушел. Я опоздал на несколько минут. Что было делать? Оставаться на сутки и ждать, а там жена одна и вдруг ребенок умрет без меня? Подумал и повернул обратно. Приезжаю и застаю следующее: мать, рыдая, стоит на коленях у кроватки, обняв уже холодеющие ножки мальчика…
Местный фельдшер только что ушел, сказав, что это последние минуты. Я сел за стол против окна, обхватил голову руками и предался отчаянию. И вдруг вижу, как на яву, что отворяются двери сарая и из них выходит покойный брат отец Владимир.
Он держит в руках лицом от себя наш образ Спасителя. Я обомлел: вижу, как он идет, как на ветру развеваются его длинные русые волосы, слышу, как он открывает входную дверь, шаги его слышу. Я весь остолбенел и похолодел, как мрамор. Он входит в комнату, приближается ко мне, молча передает мне образ в руки и исчезает.
Я не могу передать словами, что испытал, но я бросился в сарай, отыскал в сундуке образ и положил его на ребенка. Утром он был совершенно здоров. Приглашенные, лечившие его врачи, только руками разводили. Сняли гипс. Следов туберкулеза нет. Тут я все понял. Я понял, что есть Бог, понял молитвы брата!
Я немедленно заявил о своем выходе из Союза безбожников и не скрывал происшедшего со мной чуда. Везде и всюду я возвещаю о случившемся со мной и призываю к вере в Бога. Не откладывая, мы уехали под Москву к моим родителям, где они поселились после окончания срока ссылки. Окрестили сына, дав ему имя Георгий.
Я простилась с Борисом и больше его не видела. Когда вновь приехала в Москву в 1937-ом году, то узнала, что после крещения сына он с женой и ребенком уехал в Кисловодск на Кавказ. Борис везде открыто говорил о своем заблуждении и спасении. Через год он, будучи совсем здоровым, неожиданно скончался и врачи не определили причины. Его убрали большевики…
Источник: http://korolev.msk.ru/books/14/txt/duhan3.txt