Лариса Галдеева
С тех пор минуло много сотен лет…
В прозрачном стеллаже большой витрины,
Где полумрак рождает тусклый свет,
Устроил дьявол общие смотрины.
Он на продажу выставить решил,
Все инструменты дьявольского дела.
Всё то, чем искушал и чем грешил,
Чем добивался зла и беспредела...
Лежали аккуратно напоказ:
Орудья ревности, желанья, вожделенья.
Здесь луки жадности притягивали глаз,
И стрелы мести, страха и сомненья...
Сверкали и приковывали взор
Кинжалы зависти, орудия гордыни.
Ярлык изящный, ценовой подбор,
Все точно в ряд... а в стороне – унынье.
Он поместил отдельно ото всех,
Невзрачный клинышек на самой видной полке.
С ценою выше, вместе взятых тех,
Что красовались, вроде бы без толку.
Один прохожий задаёт вопрос:
«Не дорога ль цена для деревяшки?»
Ответил дьявол просто и всерьёз:
«Он никогда не делает промашки!
Могу я положиться на него,
Когда бессильны все. Другим не верю.
Коль удается мне вживить его,
Для остальных он открывает двери».
.................
В те давние года, да и поныне,
Нет ничего опаснее уныния!
В прозрачном стеллаже большой витрины,
Где полумрак рождает тусклый свет,
Устроил дьявол общие смотрины.
Он на продажу выставить решил,
Все инструменты дьявольского дела.
Всё то, чем искушал и чем грешил,
Чем добивался зла и беспредела...
Лежали аккуратно напоказ:
Орудья ревности, желанья, вожделенья.
Здесь луки жадности притягивали глаз,
И стрелы мести, страха и сомненья...
Сверкали и приковывали взор
Кинжалы зависти, орудия гордыни.
Ярлык изящный, ценовой подбор,
Все точно в ряд... а в стороне – унынье.
Он поместил отдельно ото всех,
Невзрачный клинышек на самой видной полке.
С ценою выше, вместе взятых тех,
Что красовались, вроде бы без толку.
Один прохожий задаёт вопрос:
«Не дорога ль цена для деревяшки?»
Ответил дьявол просто и всерьёз:
«Он никогда не делает промашки!
Могу я положиться на него,
Когда бессильны все. Другим не верю.
Коль удается мне вживить его,
Для остальных он открывает двери».
.................
В те давние года, да и поныне,
Нет ничего опаснее уныния!