Нужно ли бояться собственного страха?

Каждый день находится какой-то повод для страха. Мы боимся бед, которые могут обрушиться на нашу голову: болезней близких, увольнения с работы, экономического кризиса, того, что дети вырастут неучами, беспомощными, больными, что сына возьмут в армию… Боимся продуктов с вредными химикатами, преступности на улицах городов, боимся, что власть может начать настойчивей вмешиваться в нашу жизнь, боимся экологических катастроф, конца света. Если наш ребенок поехал в школу, на кружок, пошел во двор гулять, нам страшно, как бы с ним чего не случилось. То же самое бывает, когда кто-то из домашних задерживается где-то после работы. Если сегодня у нас нет никаких личных причин бояться, на нас нагонят страху телевизионные новости, угрожая возможными войнами и другими несчастьями. Страхи владеют сердцами многих людей. И очень многое из того, что люди делают каждый день, бывает продиктовано не их собственным желанием или необходимостью, а страхом.

Могут ли присутствовать подобные страхи в душе и мыслях христианина? И должен ли вообще христианин испытывать страх? Часто говорится о страхе Божием в том смысле, что бояться нужно только Бога и что тот человек, который боится Бога, ничего другого бояться не должен. На деле же часто получается, что христианин боится и Бога, и всех мирских «страшных» вещей одновременно, и страх Божий становится для человека не избавлением от страхов, а как бы «главным, верховным страхом», страхом, господствующим над другими страхами его жизни.

Спасает ли вера от всех страхов вообще? Полностью ли бесстрашным должен быть христианин? Что делать, если, несмотря на то, что мы являемся верующими, воцерковленными христианами, мы все-таки боимся? Нужно ли бояться Страшного суда? Чтобы ответить на эти вопросы, нужно разобраться, как влияют на человека страхи, чем они вредны для нас.

Люди в состоянии страха ведут себя по-разному. Кого-то страх парализует, а кто-то приходит в беспокойство, начинает активно двигаться, куда-то торопиться, пытается что-то предпринять, при этом все его действия остаются безрезультатными и напоминают бег на месте. В любом случае, страх повергает человека в состояние беспомощности, недоверия ко всему, что его окружает. Мир становится для него злой, враждебной средой, каждый человек в нем – источником потенциальной опасности. Как реакция на враждебность окружения у человека возникает озлобленность. Мы время от времени встречаем людей, которые критикуют и осуждают всех подряд, метко подмечают и высмеивают чужие «недостатки». Чаще всего это люди, чья душа до краев заполнена страхом, боязнью людей, их злых поступков по отношению к себе, и человек защищается тем, что торопится злиться на людей сам.

Чувствуя себя беспомощными и озлобленными, мы вряд ли откликнемся на чью-то просьбу о помощи. В состоянии страха каждый сам за себя. Считая другого человека врагом, способным в любую минуту напасть на нас, мы вряд ли будем щедры и добры к нему.

У человека, для которого страх стал состоянием хроническим, возникает ощущение своей неизбежной зависимости от тех, кто, по его мнению, может испортить ему жизнь: от работодателя, чиновников, полицейских, государства. Так, мы часто слышим от некоторых людей местоимение «они», применяемое к любым неопределенным группам людей, от правительства до продавцов рынка: это те «они», от которых неизвестно чего ждать, которые «всё захватили» или «только и думают, что из нас еще выжать», «только о себе заботятся» или «заняли наши рабочие места». Также человек может чувствовать себя зависимым от тех экономических и природных процессов, из-за которых растет стоимость доллара, случаются наводнения и цунами. Так страх «плохих» людей и «плохих» событий загоняет нас в подчинение обстоятельствам, которые кажутся нам непреодолимыми. Вместо того чтобы покоряться воле Бога, мы покоряемся нашим «неразрешимым ситуациям», «непреодолимым трудностям», перестаем строить свою жизнь в соответствии со своими желаниями и убеждениями, перестаем действовать самостоятельно, легко подчиняемся чужой, внешней воле. Мы перестаем следовать словам апостола Павла, говорившего: «И не сообразуйтесь с веком сим, но преобразуйтесь обновлением ума вашего, чтобы вам познавать, что (есть) воля Божия, благая, угодная и совершенная» (Рим. 12: 2).

Душа человека, который находится в постоянном страхе, чувствует себя скованно, она напоминает замерший в утробе матери плод перед тем, как может случиться выкидыш. И нередко люди в состоянии страха решаются на суицид, желая поскорее покинуть мир, где им так страшно. Такое состояние души сказывается на способности человека к деятельности. Мне знакомы люди, способные на многое, но загнанные в угол своими страхами и боязнью преодолевать обстоятельства, так и не принесшие полезного для людей плода. Затянувшийся страх мешает человеку осуществлять замыслы, которые развивают его личность, растят душу. В его жизни наступает некая остановка, которая может затянуться на долгие годы!

Например, одному моему знакомому регулярно стали отказывать на собеседованиях. Один раз отказали, два, три – в результате он решил, что не будет больше устраиваться на работу. Стал сидеть дома и в качестве «диванного критика» комментировать всё происходящее за окном.

Люди, скованные страхом, склонны все важные дела откладывать на потом, на то несбыточное время, когда обстановка в мире будет более благоприятной, то есть на такое время, когда мир будет полностью соответствовать чувству безопасности напуганного человека. Время же такое не наступает никогда. Я встречался с семейными парами, которые так и не решились иметь детей «в наше время, когда такая экономическая (политическая, экологическая и т.п.) обстановка», и лишили продолжения свой род, отказались от тех перемен в своей духовной жизни, которые дают материнство и отцовство.

Также я часто встречался с такой проблемой: родители в страхе за детей мешают их личностному и духовному развитию. Например, один молодой человек под давлением матери отказался от продолжения учебы: мать не отпускала его уехать учиться в другой город. Иногда дело касается не только детей, но братьев, сестер, родителей, других близких родственников. Беспокойство о близких часто вытесняет собой любовь к ним, подменяет ее, занимает место любви. Мать может духовно «накормить» ребенка любовью, а может напитать беспокойством и страхом на всю жизнь. Люди, полные страха, стараются всегда держать своих близких при себе, мешают им совершать какие-то перемены в жизни: жениться, поступить в институт, переехать в другой город, страну. Для них комфорт в том, что они называют «стабильностью» – это когда всё и вся вместе с ними не меняется и стоит на месте.

Страх и вера не совместимы

Задумавшись обо всем этом, мы видим, что страх не совместим с верой, с доверием к Богу, упованием на Него. Качества, важные для христианина: душевная щедрость, любовь к людям, сострадание, готовность деятельно помочь другому человеку, поддержать, наделить уверенностью и душевным покоем, не может развивать в себе человек, оцепеневший от страха. Человек, который хочет давать окружающим любовь, развиваться, приносить плоды, не должен бояться; тот, кто всегда находится в руке Бога, не должен беспокоиться. Противоположность страху – доверие. Доверие к Богу!

При этом любой человек, в том числе и христианин, не может стать абсолютно бесстрашным. Существует естественный, природный страх – как средство самозащиты в момент опасности. Понятно, что перед лицом реальной угрозы своей жизни и жизни близких человек боится. Такой страх – сигнал к тому, что человек должен сконцентрироваться и найти оптимальный способ к преодолению опасности. Молитвенное обращение к Богу в такие моменты помогает выбрать единственно правильное действие. Часто, как только человек начинает действовать в правильном направлении, страх уходит.

Теперь о страхе Божием. По-разному понимают эти слова. Можно бояться, что Бог накажет за грехи сейчас, в этой жизни; можно бояться возмездия после смерти – преисподней и Страшного суда. У многих людей первые шаги на пути веры начинаются с такого страха, с ужаса перед совершенным грехом и боязни расплаты. Некоторые начинают совершать «добрые дела» механически, потому что Церковь требует от них покаяния, – из страха перед будущим наказанием за совершенный грех, и это тоже приносит свою пользу. Только позднее их труд становится сознательным, совершаемым потому, что он необходим другим, а страх расплаты покидает душу!

Но более серьезное понимание страха Божиего для православного христианина скорее в том, чтобы бояться (вернее, не хотеть) оказаться вне Божиих рук, снаружи, в поле, где действует зло. Страх Божий – страх совершить злое. В первой главе Исхода мы читаем о том, как египетский фараон отдал приказ повивальным бабкам убивать новорожденных еврейских мальчиков: «Но повивальные бабки боялись Бога, и не делали так, как говорил им царь египетский, и оставляли детей в живых». Для человека, который имеет какой-то опыт в вере, именно это обычно и становится самым страшным: нарушить один из законов любви и тем самым утратить связь с Богом, не чувствовать, не слышать Его. Находясь в таком страхе Божием, христианин постоянно печется о том, чтобы всегда оставаться чистым перед Богом, делами и молитвой поддерживать связь с Ним. Отчасти это может быть похоже на страх неверующего человека заразиться какой-нибудь инфекцией: его привычкой становится регулярное мытье рук. Так, боясь выпасть из рук Божиих, христианин привычно заботится о чистоте своей души. «Свет, войдя в темный дом, изгоняет из него тьму и освещает его. Так страх Господень, войдя в сердце человеческое, разгоняет мрак его, наполняет его всеми добродетелями и премудростью», – говорит о страхе Божием преподобный Антоний Великий.

Что же делать, если мы, будучи христианами, всё же беспокоимся о своих близких, об их здоровье? Да хотя бы даже о том, чтобы с ними ничего не случилось, пока они находятся в дороге?

Поручать их Богу своей молитвой. Вот, например, что говорится в утренней молитве Оптинских старцев:

«Господи, дай мне с душевным спокойствием встретить всё, что принесет мне наступающий день. Дай мне всецело предаться воле Твоей Святой. На всякий час этого дня наставь и поддержи меня так, чтобы видеть волю Твою для меня и окружающих меня. Какие бы я ни получил известия в течение этого дня, научи меня принять их со спокойной душою и с твердым упованием, что на всё святая воля Твоя. В самых делах и словах руководи моими мыслями и чувствами, во всех непредвиденных случаях не дай забыть, что они ниспосланы Тобою. Научи меня прямо и разумно действовать с каждым членом семьи, никого не смущая и не огорчая. Дай мне силу перенести утомление наступающего дня и все события этого дня предать воле Твоей. Научи меня молиться, надеяться, верить, любить и прощать. Аминь».

А еще: «Ложусь я, и сплю, и встаю, ибо Господь защищает меня. Не убоюсь тем народа, которые со всех сторон ополчились на меня», – читаем мы в 3-м псалме Давида.

Мы живем в эпоху, когда явно видимые чудеса происходят не часто, и иногда склонны принимать за художественный образ или преувеличение рассказы о чудесах в Ветхом Завете, как, например, рассказ в книге пророка Даниила о трех мужах, брошенных в огненную печь и вышедших оттуда живыми:

«И собравшись, сатрапы, наместники, военачальники и советники царя усмотрели, что над телами мужей сих огонь не имел силы, и волоса на голове не опалены, и одежды их не изменились, и даже запаха огня не было от них» (Дан. 3: 27).

Почему мы, современные христиане, чувствуем себя не так уверенно в руках Божиих, как ветхозаветные мужи? Может быть, для нас слова «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить» (Мф. 10: 28) менее значимы, чем для первых христиан, если мы всё же продолжаем бояться? Наши обстоятельства более обременительны, чем обстоятельства людей древности? Или: «доверяй, но проверяй»?

Кроме молитв с просьбой о помощи, избавлении и защите, будем молиться о благословении наших близких. Такие молитвы принесут покой и бесстрашие и нашей собственной душе. О чем мы можем беспокоиться, если доверили жизнь нашего близкого человека Богу, и что может угрожать тому, кого Бог по нашей просьбе благословил?