Рысенок с лисенком

А рысенок с лисенком лежали в своей норе.
И рысенку казалось — на этой большой Земле
Только он и лисенок. Еще был, пожалуй, снег —
Мир был снегопадом.
И рысенок уткнулся в лапы и спал ничком —
А лисенок рысенка грел шерстяным бочком,
И шептал ему тихо: «Не бойся, всё нипочем.
Я ведь буду рядом,
Загрызу за тебя любого в большом лесу —
И медведя, и волка, и даже сестру-лису.
Да любого зверя».

А рысенок лисенку фыркал: «Я не боюсь
Ни медведя, ни волка, ни снега. Пусть это, пусть.
Сила, знаешь, лисенок, не в лапах и не в зубах.
И поэтому, знаешь, мой самый огромный страх —
Это страх потери».
А лисенок пытался и все же не мог понять —
Он не след и не запах, как его потерять?
Ведь скорей повернутся ручьи все, все реки вспять,
Чем они повздорят.
А рысенок показывал «грозный и злой» оскал,
И — конечно же, в шутку — его кусал,
И вонзал в него когти. Рысенок и знать не знал,
Что лисенку больно.

И лисенок терпел и думал: «Ну, вот сейчас —
Это было, конечно же, в самый последний раз,
Ничего не меняет ведь пара ударов, фраз…»
Только март — случился,
И лисенок ушел — а после пришел рассвет.
И рысенок проснулся — а в норке лисенка нет.
И рысенок искал, а после свалился в бред.
Только в стены бился.
И рысенок лежал и думал: «Ну ладно, пусть
Это был просто сон, да, сон, я сейчас проснусь —
А оно неправда».

А лисенок бежал — и всё думал, что сам дурак,
Что теперь зализать бы раны, что не пустяк
Рысьи когти. Думал, что надо так.
Так ему и надо.
И лисенок всё шел — и всё же добрел домой,
Вырос лисом. Вот только порой, зимой…
Хорошо, что не волк — тогда б изошел на вой,
Сдох бы, обессилев.
И рысенок подрос — и вырос в большую рысь.
У нее были зубы — поэтому береглись.
Она тоже, как лис, совсем не умела выть.

Бил рысенок — наотмашь. Лисенок — умел хитрить.

Так их научили.