Монах Константин
- Как-то раз пришлось быть в одном монастыре. Некий иеромонах говорил проповедь о покаянии. И для того, чтобы привести наглядный пример, он показал в контрасте: «Приходят на исповедь некоторые люди. Спрашиваешь их: «Чем согрешили?» Жмут плечами: «Не знаем, батюшка: вроде бы не убивали, не грабили». И вот подходит старец-пустынник, человек с чистой, детской душой, и исповедуется у меня около часа. Спрашивается: в чем он может каяться? Какие грехи он может рассказывать?»
Такой контраст батюшка привел для наглядного сравнения. Потом, немного помолчав, добавил: «Я приоткрою вам секрет, в чем же могут каяться люди духовные.
К примеру, стоит человек на молитве, слушает правило. И если при этом какая-то фраза из слушаемых им молитв не усвоилась умом, прошла мимо, он считает это за грех. Но бывает и другая степень восприятия. Человек слушает слова молитвы, они воспринимаются его умом, входят в его сердце, из сердца восходят к Богу, от Бога приходит ответ, и человек сердцем этот ответ воспринимает. И вот если не произошла такая «цепочка», т.е. слова молитвы не воспринялись умом, не прошли в сердце, от сердца не взошли к Богу, и от Бога не пришел ответ, то это считается у человека духовного грехом, и он в этом кается».
Услышав такие слова о молитве, душа уязвилась подобным идеалом. Но вместе с этим она ощутила и скорбь: ведь в пример был приведен старец, живущий в горах, т.е. подвижник.
Невольно возникает вопрос: имеет ли смысл желать обрести такую молитву «простому смертному»? Возможно ли это? Или же был показан только «образчик» далекого, прекрасного и совершенно недостижимого идеала — для того, чтобы мы лишь узнали, что «такое бывает»?
- Как видим из житий Святых, в частности, из жития преподобного Антония Великого, основоположника монашеского делания, — он был послан Промыслом Божиим в Александрию к кожевнику, который имел превосходящее его — преподобного Антония — делание. Так же и преподобный Макарий Великий был направлен учиться у двух женщин-мирянок.8
На основании этих и других, описанных в житиях примеров, мы можем сделать вывод, что Богоугождение и духовное делание совершаются везде — как в глубочайшей пустыни, так и среди мирской суеты.
- К сожалению, приведенные примеры так далеки от нас по времени.
- Разве это имеет значение? «Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр.13:8). Все зависит от человека, от его веры и от того, как он проходит свой путь, а не от времени, места, звания или сана. И примеров тому множество — их только нужно уметь видеть (а не увлекаться поиском одного лишь «яркого» и «из ряда вон выходящего»).
Взять хотя бы историю XX века. Разве мало явила она нам образцов благочестия? Об этих людях — наших современниках — сейчас написан целый ряд книг. Вот перед нами житие святого праведного Алексия Мечева (†1923). «Он был старец и подвижник, — повествуется в его жизнеописании,9 — и многие не видели ни его старчества, ни его подвижничества, многие, даже из числа истинно взыскующих того и другого и любящих то и другое. Многие соблазнялись о нем: какой подвижник в вечной молве, суете, шуме? Какое старчество в самом центре городской суеты, под визг автомобилей, в обстановке обычной семейной жизни московского среднего круга?
Все внешнее у него было точно такое же, как у всех нас… Трапезы не было никакой. Спешный, случайный, в разное время, когда доведется, завтрак, обед и ужин, а в сущности просто еда — наспех, наскоро. С утра до ночи звонки телефона, стуки в дверь, поездки по городу, домовой комитет, нестроения, неврастения, житейские будни — бесконечные, изо дня в день тянущиеся, со всяческими мирскими нуждами своей семьи, причта и прихода и сотен человек приходящих.
Во всем, во всем, от еды и телефона до чина богослужения — не монастырь и не скит, не безмолвие, не чин, не тишина. Но значит ли это, что не подвиг и не подвижник? Нет, подвиг — и непостижимо великий. Нет, подвижник — и непостижимо светлый. И недаром этому подвигу пребывания во граде, яко в пустыни, изумлялись истинные жители иноческой пустыни, духовные други покойного, приснопамятные Оптинские старцы Феодосии и Анатолий, почитавшие смиренного батюшку о. Алексия с Маросейки истинным самоподвижником и благодатным старцем, а старец Нектарий как бы с упреком выговаривал приехавшим к нему из Москвы: «Зачем вы ездите к нам, когда у вас есть отец Алексий».
Отец Алексин пустыню перенес в Москву, заключил ее в своей многолюбивой душе и многострадальном сердце и щедро раздавал приходящим к нему неоскудевающие благоуханные дары пустыни — смирение, радость, утешение, милость и дар даров — любовь.» Думаю, здесь нет нужды что-либо комментировать. Можно лишь посоветовать изнемогающим в вере христианам (сомневающимся в возможности возделывания духовной жизни в современных условиях) почаще читать подобные жития.
И еще расскажу о человеке, с которым мне лично пришлось быть знакомым. Это наш современник, раб Божий Алексей Подройкин, в дальнейшем — наш сподвижник по пустыни монах Афанасий (†1995). Отец Афанасий жил невдалеке от нас, и потому мы имели возможность знать некоторые подробности его жизни в миру и в монастыре.
О жизни о. Афанасия, конечно, стоило бы рассказать подробнее, поскольку она назидательна во многих отношениях. Но сейчас, чтобы не отвлекаться от темы, остановимся лишь на отдельных моментах.
В миру о. Афанасия звали Алексеем. Он вел обычную мирскую жизнь, был семейным человеком: имел жену, сына, дочь. Работал сначала таксистом, потом — в том же автопарке слесарем.
Время было советское, поэтому приходилось терпеть и притеснения, и насмешки, и даже открытые гонения. Но, тем не менее, .Алексей старался жить по совести и соблюдать евангельские заповеди. Ходил в церковь, усердно молился, смирялся, терпел (а терпеть ему приходилось очень много) и на всякое доброе дело призывал Божию помощь.
Был у него такой интересный случай. Его начальник — директор автопарка — купил себе иномарку. Немного на ней поездил, и она испортилась. Нужно было куда-то срочно ехать, а она стоит. Директор вызвал главного механика, слесаря и токаря: «Сделайте мне завтра машину». Они позвали Алексея: — Иди, делай!
- Завтра воскресенье, я не пойду.
Они обругали его, но, видя, что он непреклонно стоит на своем, махнули рукой:
- Ну, и не надо, набожник ты этакий! Сами без тебя сделаем. Пошли, возились целый день, но так и не сделали. Вроде сделают, поставят, а эта помпа опять течет.
На следующий день пошли докладываться директору: дескать, ничего не получается. Он вызывает Алексея:
- Иди, сделай мне машину.
- Как же так? Главный механик с мастерами не сделали, а я что сделаю?
- Ну, иди, может, что-нибудь все-таки сделаешь.
Он послушался и пошел. Помолился перед этим, конечно. Перекрестился: «Господи, вразуми, что здесь надо сделать?» А эти главные мастера стоят и смотрят, что он будет делать. Алексей перекрестился сам, перекрестил машину, потом пошел, подкрутил что-то, и говорит шоферу: «Разбирай». Тот разобрал. Посмотрели: все стоит на своих местах. Алексей перекрестил помпу: «Теперь собирай». Шофер собрал, поставил, залил воду — не течет.
Шофер пошел, доложил директору, что машина отремонтирована. Директор и механик спрашивают: «А что он сделал?» — «Я разобрал, он перекрестил, я снова собрал — и все».
С тех пор Алексея на работе уже не терроризировали за то, что он ходил в церковь, и не заставляли работать в воскресные дни.
Но минуло одно искушение — пришло другое: восстала жена. И восстала очень сильно. «Я, — рассказывал впоследствии о. Афанасий, — понял, что это уже бес через нее так действует, и начал более усердно молиться», — хотя, практически, вся его жизнь была непрестанным обращением к Богу.
Бывало даже такое: он так погружался в молитву, что жена с раздражением кричит, а он за нее молится с состраданием и в какой-то момент перестает ее слышать. «Я, — говорит, — молюсь, и у меня так тихо, так мирно на душе. Потом приду в себя, смотрю на нее. Она стоит, кричит. Закончила, и:
- Ну, ты все понял?! — Что?..
- Ты что, ничего не слышал?! На небесах уже летаешь?!! — и снова понеслось».
Доходило даже до того, что она с ножом бросалась на него. Но он очень мирно, очень кротко все терпел. Она доходила до истерики, а ему Господь давал милость благодушно все претерпевать. И это продолжалось много лет.
Потом, судьбами Божиими, раб Божий Алексей стал монахом в Почаевской Лавре (постригли его с именем Афанасий). Последние годы своей жизни о. Афанасий провел на Кавказе, в горах. Кончина его была блаженная (мы были тому свидетелями) Перед смертью он принял схиму с именем Алексий
Вот такой пример. И таких примеров в жизни немало. Поэтому можно лишь пожелать, чтобы каждый из нас, вняв этим душеспасительным урокам христианского благочестия, сделал бы для себя надлежащие выводы, и не оправдывал бы себя «неимением» благоприятных условий для молитвы.
Беседа о молитве.
Как сохранить душевный мир и живую молитву в условиях современной суеты.
Такой контраст батюшка привел для наглядного сравнения. Потом, немного помолчав, добавил: «Я приоткрою вам секрет, в чем же могут каяться люди духовные.
К примеру, стоит человек на молитве, слушает правило. И если при этом какая-то фраза из слушаемых им молитв не усвоилась умом, прошла мимо, он считает это за грех. Но бывает и другая степень восприятия. Человек слушает слова молитвы, они воспринимаются его умом, входят в его сердце, из сердца восходят к Богу, от Бога приходит ответ, и человек сердцем этот ответ воспринимает. И вот если не произошла такая «цепочка», т.е. слова молитвы не воспринялись умом, не прошли в сердце, от сердца не взошли к Богу, и от Бога не пришел ответ, то это считается у человека духовного грехом, и он в этом кается».
Услышав такие слова о молитве, душа уязвилась подобным идеалом. Но вместе с этим она ощутила и скорбь: ведь в пример был приведен старец, живущий в горах, т.е. подвижник.
Невольно возникает вопрос: имеет ли смысл желать обрести такую молитву «простому смертному»? Возможно ли это? Или же был показан только «образчик» далекого, прекрасного и совершенно недостижимого идеала — для того, чтобы мы лишь узнали, что «такое бывает»?
- Как видим из житий Святых, в частности, из жития преподобного Антония Великого, основоположника монашеского делания, — он был послан Промыслом Божиим в Александрию к кожевнику, который имел превосходящее его — преподобного Антония — делание. Так же и преподобный Макарий Великий был направлен учиться у двух женщин-мирянок.8
На основании этих и других, описанных в житиях примеров, мы можем сделать вывод, что Богоугождение и духовное делание совершаются везде — как в глубочайшей пустыни, так и среди мирской суеты.
- К сожалению, приведенные примеры так далеки от нас по времени.
- Разве это имеет значение? «Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же» (Евр.13:8). Все зависит от человека, от его веры и от того, как он проходит свой путь, а не от времени, места, звания или сана. И примеров тому множество — их только нужно уметь видеть (а не увлекаться поиском одного лишь «яркого» и «из ряда вон выходящего»).
Взять хотя бы историю XX века. Разве мало явила она нам образцов благочестия? Об этих людях — наших современниках — сейчас написан целый ряд книг. Вот перед нами житие святого праведного Алексия Мечева (†1923). «Он был старец и подвижник, — повествуется в его жизнеописании,9 — и многие не видели ни его старчества, ни его подвижничества, многие, даже из числа истинно взыскующих того и другого и любящих то и другое. Многие соблазнялись о нем: какой подвижник в вечной молве, суете, шуме? Какое старчество в самом центре городской суеты, под визг автомобилей, в обстановке обычной семейной жизни московского среднего круга?
Все внешнее у него было точно такое же, как у всех нас… Трапезы не было никакой. Спешный, случайный, в разное время, когда доведется, завтрак, обед и ужин, а в сущности просто еда — наспех, наскоро. С утра до ночи звонки телефона, стуки в дверь, поездки по городу, домовой комитет, нестроения, неврастения, житейские будни — бесконечные, изо дня в день тянущиеся, со всяческими мирскими нуждами своей семьи, причта и прихода и сотен человек приходящих.
Во всем, во всем, от еды и телефона до чина богослужения — не монастырь и не скит, не безмолвие, не чин, не тишина. Но значит ли это, что не подвиг и не подвижник? Нет, подвиг — и непостижимо великий. Нет, подвижник — и непостижимо светлый. И недаром этому подвигу пребывания во граде, яко в пустыни, изумлялись истинные жители иноческой пустыни, духовные други покойного, приснопамятные Оптинские старцы Феодосии и Анатолий, почитавшие смиренного батюшку о. Алексия с Маросейки истинным самоподвижником и благодатным старцем, а старец Нектарий как бы с упреком выговаривал приехавшим к нему из Москвы: «Зачем вы ездите к нам, когда у вас есть отец Алексий».
Отец Алексин пустыню перенес в Москву, заключил ее в своей многолюбивой душе и многострадальном сердце и щедро раздавал приходящим к нему неоскудевающие благоуханные дары пустыни — смирение, радость, утешение, милость и дар даров — любовь.» Думаю, здесь нет нужды что-либо комментировать. Можно лишь посоветовать изнемогающим в вере христианам (сомневающимся в возможности возделывания духовной жизни в современных условиях) почаще читать подобные жития.
И еще расскажу о человеке, с которым мне лично пришлось быть знакомым. Это наш современник, раб Божий Алексей Подройкин, в дальнейшем — наш сподвижник по пустыни монах Афанасий (†1995). Отец Афанасий жил невдалеке от нас, и потому мы имели возможность знать некоторые подробности его жизни в миру и в монастыре.
О жизни о. Афанасия, конечно, стоило бы рассказать подробнее, поскольку она назидательна во многих отношениях. Но сейчас, чтобы не отвлекаться от темы, остановимся лишь на отдельных моментах.
В миру о. Афанасия звали Алексеем. Он вел обычную мирскую жизнь, был семейным человеком: имел жену, сына, дочь. Работал сначала таксистом, потом — в том же автопарке слесарем.
Время было советское, поэтому приходилось терпеть и притеснения, и насмешки, и даже открытые гонения. Но, тем не менее, .Алексей старался жить по совести и соблюдать евангельские заповеди. Ходил в церковь, усердно молился, смирялся, терпел (а терпеть ему приходилось очень много) и на всякое доброе дело призывал Божию помощь.
Был у него такой интересный случай. Его начальник — директор автопарка — купил себе иномарку. Немного на ней поездил, и она испортилась. Нужно было куда-то срочно ехать, а она стоит. Директор вызвал главного механика, слесаря и токаря: «Сделайте мне завтра машину». Они позвали Алексея: — Иди, делай!
- Завтра воскресенье, я не пойду.
Они обругали его, но, видя, что он непреклонно стоит на своем, махнули рукой:
- Ну, и не надо, набожник ты этакий! Сами без тебя сделаем. Пошли, возились целый день, но так и не сделали. Вроде сделают, поставят, а эта помпа опять течет.
На следующий день пошли докладываться директору: дескать, ничего не получается. Он вызывает Алексея:
- Иди, сделай мне машину.
- Как же так? Главный механик с мастерами не сделали, а я что сделаю?
- Ну, иди, может, что-нибудь все-таки сделаешь.
Он послушался и пошел. Помолился перед этим, конечно. Перекрестился: «Господи, вразуми, что здесь надо сделать?» А эти главные мастера стоят и смотрят, что он будет делать. Алексей перекрестился сам, перекрестил машину, потом пошел, подкрутил что-то, и говорит шоферу: «Разбирай». Тот разобрал. Посмотрели: все стоит на своих местах. Алексей перекрестил помпу: «Теперь собирай». Шофер собрал, поставил, залил воду — не течет.
Шофер пошел, доложил директору, что машина отремонтирована. Директор и механик спрашивают: «А что он сделал?» — «Я разобрал, он перекрестил, я снова собрал — и все».
С тех пор Алексея на работе уже не терроризировали за то, что он ходил в церковь, и не заставляли работать в воскресные дни.
Но минуло одно искушение — пришло другое: восстала жена. И восстала очень сильно. «Я, — рассказывал впоследствии о. Афанасий, — понял, что это уже бес через нее так действует, и начал более усердно молиться», — хотя, практически, вся его жизнь была непрестанным обращением к Богу.
Бывало даже такое: он так погружался в молитву, что жена с раздражением кричит, а он за нее молится с состраданием и в какой-то момент перестает ее слышать. «Я, — говорит, — молюсь, и у меня так тихо, так мирно на душе. Потом приду в себя, смотрю на нее. Она стоит, кричит. Закончила, и:
- Ну, ты все понял?! — Что?..
- Ты что, ничего не слышал?! На небесах уже летаешь?!! — и снова понеслось».
Доходило даже до того, что она с ножом бросалась на него. Но он очень мирно, очень кротко все терпел. Она доходила до истерики, а ему Господь давал милость благодушно все претерпевать. И это продолжалось много лет.
Потом, судьбами Божиими, раб Божий Алексей стал монахом в Почаевской Лавре (постригли его с именем Афанасий). Последние годы своей жизни о. Афанасий провел на Кавказе, в горах. Кончина его была блаженная (мы были тому свидетелями) Перед смертью он принял схиму с именем Алексий
Вот такой пример. И таких примеров в жизни немало. Поэтому можно лишь пожелать, чтобы каждый из нас, вняв этим душеспасительным урокам христианского благочестия, сделал бы для себя надлежащие выводы, и не оправдывал бы себя «неимением» благоприятных условий для молитвы.
Беседа о молитве.
Как сохранить душевный мир и живую молитву в условиях современной суеты.