Монах Константин
- По какой причине происходит у человека духовное охлаждение к молитве, к духовному деланию — наступает расслабление и безучастие, ничего не хочется делать?
- Как говорит святитель Феофан Затворник, бывает два рода охлаждения. Во-первых, охлаждение воспитательное. В этом случае человек просто проходит духовное «обучение» по ступеням духовного возрастания. Господь дает такому человеку урок, предоставляет практическую возможность проявить свою свободную волю в исполнении духовного делания, которому он перед этим обучался теоретически, читая святоотеческие книги (что «любовь ко Христу испытывается противностями»). В данном случае это испытание — охлаждение.
А другой род охлаждения — наказательное. Оно попускается тогда, когда человек по лености и нерадению свои теоретические познания о пути спасения не воплощает в жизнь, а продолжает жить «как придется».
Наказательным охлаждение бывает и тогда, когда человек кого-то осудит или надмится своим деланием. В этом случае от согрешившего в какой-то степени отступает благодать Святого Духа и человек познает свою немощь: какой он есть на самом деле. Если он думал, что он хороший, что он подвижник, что он делатель, что он преуспевает и высоко уже поднялся, то тут вдруг видит, что он и нищ, и слеп, и наг, и беден (ср. Откр.3:17). И что одолевает его холодность к Богу, и леность, и нерадение к духовным деланиям, как и прочих людей, которых он осуждал и над которыми превозносился.
А, следовательно, исходя из этого понятия (что существуют два рода охлаждения), мы должны делать для себя выводы. Во-первых, нужно помолиться: «Господи, за что это попущено мне? За какой-то грех? Или для того, чтобы я проявил пред Тобою свое усердие и на деле показал, с каким старанием я буду проявлять образ жизни такой, какой угоден Тебе, а не такой, какой угоден моей плоти, моему самолюбию и прочим страстям?» И, исходя из этого, уже понуждать себя на трудничество: бороться со своими страстями, каяться в том, в чем согрешили и, смирившись до зела и испросив помощи у Бога, стараться все-таки, несмотря на расслабление, упражняться в тех деланиях, в которых мы должны упражняться. У каждого они свои: кому-то не хочется заниматься молитвой, кому-то не хочется исполнять послушание, а третьим не хочется поступать по заповедям (например, непременно хочется отомстить обидчику) — у каждого бывают свои особенности.
- Уныние — наиболее часто встречающееся сегодня состояние, в разных степенях у каждого. Насколько оно связано с духовным охлаждением? Как поступать в этом состоянии?
- Действительно, уныние развивается из охлаждения. Сначала человек теряет духовную ревность. А потом, если он не борется с этим охлаждением, не кается, не ищет причину, то впадает в уныние.
Бывают и другие причины.
Например, если человек еще не вступил в самостоятельную борьбу с самим собой, со своими страстями, то, в этом случае, он не имеет еще духовного образа мыслей и смотрит на жизнь «чисто по-человечески», т.е. плотскими очами. Смотрит и ничего не понимает. И впадает из-за этого в уныние, расслабление, ропот, не зная, что ему делать.
Преподобный Марк Подвижник говорит: «Уклонившись от духовного образа мыслей, ощутишь страдание». Это значит, что наши душевные страдания (в том числе и уныние) возникают оттого, что мы не заботимся о стяжании духовных понятий — не смотрим на события своей жизни духовно.
Ну, скажем, нас оскорбили. Мы сразу же обижаемся, думаем: «Вот, я почитал его, как порядочного, а он смотри, что сделал!» А не думаем по-духовному, что «это Промысл Божий устроил так, что мне в этом мире нужно что-то потерпеть, кому-то что-то простить, чтобы простились мне мои многие грехи». И это всего лишь один пример. Подобным образом во многих других случаях нужно искать духовный смысл происходящего — тогда и охлаждение теряет силу, и уныние отступает. А если мы живем «как придется», «спустя рукава», «лишь бы день до вечера скоротать», тогда начинает томить нас охлаждение и уныние. Это наказательное уныние — в нем нужно каяться и исправляться.
Духовно более зрелый человек может исследовать, по какой причине постигло его это уныние. А кто еще не имеет опыта, таковому просто нужно понять и запомнить то, что сказали Святые Отцы — за борьбу с унынием Господь дает самые большие венцы. Почему? Да потому что человек в таком состоянии проявляет свою верность и преданность Христу: понуждает себя исполнять все то богоугодное, что в расслабленном состоянии делать не хочется. И за эту борьбу, за то, что человек понуждает себя, Господь дарует ему небесные венцы, ибо сказано: «Нуждницы восхищают Царствие Небесное» (ср. Мф.11:12).
- Но это понуждение пресекается помыслом, возникающим во время уныния: «Все, что бы ты ни делал, — бесполезно, все впустую».
- Это диавольская ложь. Что может быть проще, чем подать стакан холодной воды жаждущему человеку? Но и это не впустую Ибо, как сказал нам в Евангелии Христос, «кто напоит одного из малых сих только чашею холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей» (Мф.10:42). А за то, что мы не внимаем словам Евангелия, диавол так легко и обольщает нас своими ложными мыслями.
…Был у меня такой случай. Встретились мы как-то с одним монастырским духовником. Сели в тени виноградной арки и начали беседовать. Вдруг я замечаю, что метрах в двух-трех от нас, около стены, стоит литровая банка с водой, и туда попала ящерица. Плавает, барахтается, хочет вылезти, но не может. Духовник начал серьезный разговор, а я слушаю его и смотрю на эту ящерицу. Думаю: «Продолжать слушать его или пойти выпустить ящерицу? Нет, жалко. Бедная, сколько она там уже барахтается?» Вскакиваю и, ничего не говоря, бегу к банке. Конечно, надо было бы извиниться. Духовник так удивленно посмотрел: «Что это, мол, с ним такое случилось, что он вскакивает и куда-то бежит?» Я беру банку, выливаю на газон воду, ящерица выскакивает, и — прыг! — побежала.
Я смотрю на реакцию этого иеромонаха. Что он подумал, конечно, не знаю. Но вижу — нужно объясниться хоть сейчас.
Подхожу, говорю: «Знаете, я посмотрел на эту ящерицу и вспомнил себя. Я ведь, фактически, такой же. Как приходилось замечать: когда попадет жук в стеклянную банку и сидит там тихонько, то думаешь: «А!.. Он, наверно, уже сдох». И оставляешь его без внимания. А когда этот жук все же барахтается, то думаешь: «Бедный, сколько он там уже барахтается! Надо его вытащить оттуда, он же не вылезет из этой стеклянной банки сам». Вынимаешь его, выпускаешь на свободу, и он бежит. Так, думаю, и я пред Богом: если я сижу, ничего не делаю в своем нерадении, то я — все равно как этот мертвый жук. А если я хоть что-то делаю, то Господь по милосердию Своему — не по моим делам, а по Своему милосердию, потому что я все-таки барахтаюсь — пожалеет и меня. Ведь если мне жалко жука или ящерицу, то, думаю, Господь пожалеет и меня, и изымет меня из «рова страстей и брения тины» (Пс.39:3)».
Когда я так сказал, духовник согласился, и наша беседа пошла по-прежнему.
Нужно запомнить, что нас спасает Господь. Не мы сами возделываем свое спасение, но Господь по Своему милосердию к нам изымает нас из всякой страсти — в том числе и из духа уныния (если мы проявляем, со своей стороны, деятельное сопротивление греху).
Фактически, в нашей жизни бывает то, что мы наблюдаем в природе: то солнечный день, то темная ночь. В солнечный день нас осиявает благодать, душа радуется, играет, ликует, все кажется веселым, радостным, и все кругом как Ангелы. А в другое время покрывает душу тьма и мрак. Человек ни на кого не хочет смотреть, никого не хочет видеть, ни с кем не хочет говорить. Только бы засунуть голову под подушку, и — «не троньте меня». Это ночь в духовной жизни. И чем усерднее мы с ней боремся, тем быстрее мы освобождаемся Господом от этого мрака.
Такого, хотя бы кратковременного омрачения, не избегает никто, такие испытания были у каждого Святого Отца. Потому что, как говорит преподобный Исаак Сирин, «кто идет без перемен, тот на волчьем пути», т.е. он попал в прелесть. Если его духовное состояние не изменяется, все время стабильное, без перемен, следовательно, он не на спасительном пути, а на пути заблуждения.
И потому нужно помнить слова апостола Павла, что «любящим Бога все содействует ко благу» (Рим. 8, 28). Даже в самые тягостные минуты Господь не отворачивается от нас, как нам это кажется. В это время испытывается наша верность и преданность Ему. В такие минуты Господь смотрит на нас наиболее внимательно — смотрит, насколько мы Ему верны, насколько мы свои желания предаем в Его волю, стараясь исполнить то, что Ему угодно, и сопротивляемся греху и всему тому, что Ему не угодно.
* * *
Иногда приходилось беседовать с современными молодыми людьми и при этом слышать их жалобы на душевное состояние: нападает такая тягота, такое уныние, такое недовольство жизнью, что «хоть петлю на шею». Недоумевают: от чего это происходит, и что при этом нужно делать, чтобы избавиться от такого тягостного мироощущения? Ну, я, что мог, говорил. Но чувствовал, что я не в состоянии ответить на это более полно, потому что у меня не было такого опыта.
И вот однажды случилось следующее. Пришел я как-то из путешествия весьма уставший и измотанный почти до предела. Отдохнул вечером. Отдохнул утром. Задремал на молитве — одолевала тягота. Снова лег спать. В общем, много я проспал — выспался досыта. И вот, когда я последний раз проснулся и встал — ощутил такое душевное состояние, какого у меня еще не было. Это трудно выразить словами. Жизнь показалась какой-то мрачной, тяжелой, безынтересной, бесцельной, глупой игрушкой. Я ощутил себя (по выражению преподобного старца Силуана) «скотиной в человеческом теле».
И тогда я сразу «все понял». Понял, что бывает, когда мы удовлетворяем свои страсти. После того, как мы их удовлетворили и насладились, эти страсти становятся нашими мучителями: находят на нас мрак, уныние, расслабление, тягота — вплоть до того, что «жизнь не в жизнь».
Не напрасно апостол Павел сказал: «Всяк подвизаяйся от всех да воздержится» (1Кор.9:25). И преподобный Нил Мироточивый говорит: «Храни себя от всего, что нравится». Это значит, что мы, христиане, должны воздерживаться от всего, что не является необходимостью для нашей жизни, а прельщает лишь наши чувства (повкуснее поесть, подольше понежиться в постели и т.п.).
Конечно, это бесполезно говорить сугубо мирским людям — они все равно не примут. Но тот, кто ведет серьезный, внимательный образ жизни, может принять себе к сведению, что нельзя удовлетворять свои прихоти, т.е. страстные желания.
Нам нужно понять, что чем больше мы стремимся к получению всевозможных удовольствий, тем несчастнее мы становимся в реальной жизни — не столько от внешних обстоятельств, сколько от этого своего эгоистичного, сластолюбивого настроя.
А если мы хотя бы немножко боремся со своими страстями — жизнь для нас бывает интересной и содержательной. И хотя мы, может быть, и не получаем того благодатного утешения, какое получали прежде Святые Отцы, но все равно мы чувствуем к жизни живой интерес. Как говорила в свое время одна матушка — схимонахиня Илария: «Какая духовная жизнь интересная!» Она повторяла это много раз, потому что чувствовала, что духовная жизнь, действительно, интересная.
А сейчас приходится встречаться и с чисто мирскими людьми, и даже с монашествующими, для которых жизнь становится неинтересной, мрачной и серой. И это именно потому, что мы удовлетворяем свои страсти, т.е. делаем то, что нам хочется. И потому становимся «чадами гнева»17 еще здесь, на земле. И это дает нам напоминание, предчувствие, предвкушение того, что ожидает нас там — в вечности.
- Вы привели пример про то, как вдоволь выспались. Непонятно. Вот если человек удовлетворил «настоящую» страсть — водки, например, напился — это понятно: дальше за этим последует наказание. Страсть, действительно, мучает такого человека — его «раздирает», он места себе не находит, голова болит, еще выпить хочется. А если у организма естественная потребность в отдыхе — просто выспаться досыта хочется? Непонятно, какая в этом-то крамола?
- Да, сон — это естественная потребность. Но Святые Отцы как определяли естественную потребность сна? Когда человек лег, уснул и спит, сколько ему потребуется. Если он проснулся, значит, организм уже ободрился, уже нужно вставать. Ведь раньше будильников не было. Спали как: лег, уснул. Проснулся — значит, нужно вставать. Человек удовлетворил свою естественную потребность в сне.
Но если он ложится, поспал, сколько надо, проснулся, на другую сторону перевернулся: «Ну, хоть время уже вставать — да ладно, я еще немножко посплю». Повернулся — еще немножко, повернулся — еще немножко. И уже спать не хочется, а он все: «Да я еще немножко полежу, подумаю: что вчера мне снилось, что сегодня приснилось», — просто хочется понежиться в постели. А это уже есть удовлетворение страсти (так называемое ласкосердство). И за то, что мы понежились, понаслаждались, мы получим в дальнейшем расплату — эта страсть-сласть превратится нам в мучителя, и будет мучить нас.
Вот такая разница между естественной потребностью и удовлетворением своей страсти.
- Но как правильно разобраться с дисциплиной сна? Раньше ведь люди были здоровые: заснули вечером и проснулись утром. А сейчас почти все люди больные. Они двадцать раз за ночь проснутся, с бока на бок перевернутся. Сна нет, из-за этого — сбой режима. Как здесь рассудить? Заснул, через полчаса проснулся — понятно же, что это не его норма сна… полчаса.
- Я не говорю о больных людях, я говорю о здоровых.
- Да ведь сейчас практически нет здоровых людей!..
- Если человек серьезно будет определять себя, как больного, то он будет искать врачевания: и духовного, и телесного.18
Ну, скажем, если человек не засыпает, и если он не принимает, к примеру, элениум или что-то подобное — он может просто съесть ложку меда. Если он съел ложку меда, то через полчаса его естественно клонит в сон. И если он будет это соблюдать, то будет более глубоко спать.
- Ничего подобного! Мне и пять ложек не помогают. И знаю людей, которым порой не помогают даже таблетки. И при всем том такие люди считаются здоровыми, потому что кому-то еще хуже. Сейчас жизнь диктует людям совсем иные, чем раньше, нормы.
- В том-то и дело, что дух противления делает душу тревожной, немирной и отгоняет здоровый сон. Помогает одна ложка, а не пять.
А насчет лечения таблетками и другими химическими средствами нужно иметь в виду, что многие из медикаментозных средств, действительно, могут не производить ожидаемого лечебного эффекта, а то и вовсе вредить (подобно, как вредят множество красителей и консервантов). Поэтому без нужды «химией» лучше не увлекаться.
И на превратности современной жизни ссылаться не стоит. Они не могут диктовать нам свои, «иные», нормы жизни, ибо нормы жизни заложены в человеческое естество Творцом. А мир, лежащий во зле, может лишь предлагать нам свои (соблазнительные для человеческих страстей) искажения жизни. Но ведь недаром говорят, что «только мертвая рыба плывет по течению» — живая же сопротивляется и плывет против течения. Тем паче верующий человек может не сообразоваться веку сему.
Но если это, действительно, болезнь, следовательно, это не подходит под правило. Болезнь нужно лечить, принимать какие-то соответствующие меры.
А если человек просто выспится днем, потому что на него «напало уныние», а потом ляжет вечером спать, то понятно, что он уже не может уснуть. В голову лезут дурные мысли, потом снятся кошмары. И все из-за чего? Потому что он по внушению демона угождал себе, желаниям своей плоти. А потом эти удовлетворенные страсти начинают мучить и душу, и тело. Потому нужно, чтобы человек разобрался сам или рассудил с более духовным человеком и устранил все те причины, которые приводят его к такому состоянию.
Помню, рассказывал один монах из Почаевской Лавры — отец Афанасий, о котором у нас шла речь выше. Однажды на него напала настоящая бессонница. Весь день трудится на послушании, вроде бы устает, а ложится спать — минут пятнадцать вздремнет и просыпается: сон отошел, спать уже не может.
«Я, — говорит, — лежу-лежу. Мысли разные в голову лезут, воспоминания, ропот. Один раз, два, три такое повторилось. Да что же это такое?! Начал молиться: «Господи, грешу ведь, помоги!» И пришла мысль: «А ты вставай, когда не спишь». Первый раз было трудно встать: полчаса, как лег — и вдруг вставать. Первый раз насильно себя поднял. Второй раз — немножко легче. И уже если не сплю, то сам себе говорю: «Не спишь — вставай!» Встаю и начинаю молиться. Тут враг, конечно: «Да ты что?! Пожалей себя! Как ты будешь завтра на послушании?..» — и прочее.
Но я начал молиться. Чтобы в келии не мешать, выйду в коридор, и хожу тихонечко по коридору, читаю молитву (бывало, что по два-три часа не мог уснуть). И так продолжалось около месяца. Мне даже понравилось: такая хорошая молитва пошла, потому что сон не одолевает. Ведь обычно, когда молишься, особенно вечером, борешься и со сном, и с помыслами. Как бы двойная брань. Враг или в одном, или в другом — в чем-то да уловит.
Атак сна нет, и только борешься с помыслами: настроишься отгонять помыслы, и все — идет чистая, сладкая, приятная молитва. Даже уже и чувствуешь, что начинает клонить в естественный сон, но молитва такая сладкая идет, что не хочется уже и ложиться».
Так о. Афанасий подвизался долгое время. Потом куда-то поехал, сбил свой режим и снова стал спать, как обычно. Тогда он Уже и пожалел, что вернулся к нему естественный сон.
Так что, как видим, из каждого положения, из каждого обстоятельства можно сделать для себя душеполезный вывод. И от уныния, и от бессонницы тоже можно получить пользу, если понуждать себя ради Бога трудиться.
- Бытует пословица: «Из двух зол выбирают меньшее». Да и у Святых Отцов имеется такой совет: если найдет на тебя дух уныния, то, в крайнем случае, заверни голову в мантию и спи. Как же Вы говорите: если днем найдет уныние, и ты выспишься, то это приведет к плачевным последствиям?
- Я слушаю и просто удивляюсь: насколько сейчас возрастает и совершенствуется страсть самооправдания. «Заверни голову в мантию» — эту фразу в последнее время мне приходится слышать очень часто. Ее вспоминают и приводят в оправдание своей лености и нерадения. Но это — обольщение, потому что преподобный Исаак Сирин говорит не о простом унынии, когда мучает «дурное настроение» из-за того, что не хочется понуждать себя на борьбу со страстями. Это говорится о том состоянии, когда на человека, действительно, находит сильнейшее бесовское наваждение — в основном, тяжелейшая мысленная брань И такая, о которой преподобный не стал даже писать. Это когда человек еще стоит, но под ногами у него уже — адская пропасть. И эта бесовская брань бывает настолько тяжела, что человек не может ей мысленно сопротивляться. И тогда ему для того, чтобы не продолжать стоять на грани погибели, лучше ложиться и спать. Вот к чему относятся вышеприведенные слова святого отца. Но это очень редко встречающееся в настоящее время искушение.
К тому же должно заметить, что преподобный подчеркивает: не просто клади голову на подушку и спи, а «заверни голову в мантию«, ибо монашеская мантия обозначает благодать, покрывающую монаха. То есть предай себя на волю Божию, не вникая в то мысленное диавольское наваждение, которое тебя охватывает, а лучше ложись и спи. Здесь, действительно, лучше выбрать из двух зол меньшее, потому что это — экстремальные условия духовной брани. В этих случаях лучше спать Но это не относится к тем случаям, когда нас одолевают страсти лености, нерадения, самолюбия, самоугодия, сластолюбия и прочие. (Что-нибудь сделал и сразу: «Ох, я так много сегодня сделал, надо лечь отдохнуть». Не потому, что он чувствует в этом естественную потребность, а «просто так». Или, к примеру, кто-то из старших сделал ему замечание или выговор — а он ожидал похвалы и благодарности. Тогда предает свою душу во мрак уныния: махнул на все рукой и с помыслами ропота пошел спать.)
- Но ведь у нас шла речь об унынии, а не о других страстях.
- А за удовлетворением самолюбия, самоугодия и сластолюбия последует и уныние. Именно за то, что удовлетворили какую-либо другую страсть, приходит страсть уныния. И если мы все-таки вступим в борьбу с унынием, значит, благо нам будет — мы еще не до конца побеждены страстями. А если бороться не будем, то попадем в еще большее омрачение. И тогда покатится «снежный ком». Враг будет вести ко все большему и большему греху — пока человек не опомнится и не обратится к покаянию — от пропасти погибели не встанет на путь самоисправления.
Вот так бывает. А начинается все с благовидных предлогов саможаления и самоугодия. Удовлетворив свою страсть (осознаваемую или не осознаваемую), человек потом начинает от нее страдать. Потому, если мы страдаем, следовательно, мы должны искать причину: какую мы прежде удовлетворили страсть и в чем? И, найдя, каяться. Таким образом, мы избавимся от многих диаволъских сетей, в том числе и от уныния. И жизнь будет для нас интересной, а не в тягость.
Беседа о молитве.
Как сохранить душевный мир и живую молитву в условиях современной суеты.
- Как говорит святитель Феофан Затворник, бывает два рода охлаждения. Во-первых, охлаждение воспитательное. В этом случае человек просто проходит духовное «обучение» по ступеням духовного возрастания. Господь дает такому человеку урок, предоставляет практическую возможность проявить свою свободную волю в исполнении духовного делания, которому он перед этим обучался теоретически, читая святоотеческие книги (что «любовь ко Христу испытывается противностями»). В данном случае это испытание — охлаждение.
А другой род охлаждения — наказательное. Оно попускается тогда, когда человек по лености и нерадению свои теоретические познания о пути спасения не воплощает в жизнь, а продолжает жить «как придется».
Наказательным охлаждение бывает и тогда, когда человек кого-то осудит или надмится своим деланием. В этом случае от согрешившего в какой-то степени отступает благодать Святого Духа и человек познает свою немощь: какой он есть на самом деле. Если он думал, что он хороший, что он подвижник, что он делатель, что он преуспевает и высоко уже поднялся, то тут вдруг видит, что он и нищ, и слеп, и наг, и беден (ср. Откр.3:17). И что одолевает его холодность к Богу, и леность, и нерадение к духовным деланиям, как и прочих людей, которых он осуждал и над которыми превозносился.
А, следовательно, исходя из этого понятия (что существуют два рода охлаждения), мы должны делать для себя выводы. Во-первых, нужно помолиться: «Господи, за что это попущено мне? За какой-то грех? Или для того, чтобы я проявил пред Тобою свое усердие и на деле показал, с каким старанием я буду проявлять образ жизни такой, какой угоден Тебе, а не такой, какой угоден моей плоти, моему самолюбию и прочим страстям?» И, исходя из этого, уже понуждать себя на трудничество: бороться со своими страстями, каяться в том, в чем согрешили и, смирившись до зела и испросив помощи у Бога, стараться все-таки, несмотря на расслабление, упражняться в тех деланиях, в которых мы должны упражняться. У каждого они свои: кому-то не хочется заниматься молитвой, кому-то не хочется исполнять послушание, а третьим не хочется поступать по заповедям (например, непременно хочется отомстить обидчику) — у каждого бывают свои особенности.
- Уныние — наиболее часто встречающееся сегодня состояние, в разных степенях у каждого. Насколько оно связано с духовным охлаждением? Как поступать в этом состоянии?
- Действительно, уныние развивается из охлаждения. Сначала человек теряет духовную ревность. А потом, если он не борется с этим охлаждением, не кается, не ищет причину, то впадает в уныние.
Бывают и другие причины.
Например, если человек еще не вступил в самостоятельную борьбу с самим собой, со своими страстями, то, в этом случае, он не имеет еще духовного образа мыслей и смотрит на жизнь «чисто по-человечески», т.е. плотскими очами. Смотрит и ничего не понимает. И впадает из-за этого в уныние, расслабление, ропот, не зная, что ему делать.
Преподобный Марк Подвижник говорит: «Уклонившись от духовного образа мыслей, ощутишь страдание». Это значит, что наши душевные страдания (в том числе и уныние) возникают оттого, что мы не заботимся о стяжании духовных понятий — не смотрим на события своей жизни духовно.
Ну, скажем, нас оскорбили. Мы сразу же обижаемся, думаем: «Вот, я почитал его, как порядочного, а он смотри, что сделал!» А не думаем по-духовному, что «это Промысл Божий устроил так, что мне в этом мире нужно что-то потерпеть, кому-то что-то простить, чтобы простились мне мои многие грехи». И это всего лишь один пример. Подобным образом во многих других случаях нужно искать духовный смысл происходящего — тогда и охлаждение теряет силу, и уныние отступает. А если мы живем «как придется», «спустя рукава», «лишь бы день до вечера скоротать», тогда начинает томить нас охлаждение и уныние. Это наказательное уныние — в нем нужно каяться и исправляться.
Духовно более зрелый человек может исследовать, по какой причине постигло его это уныние. А кто еще не имеет опыта, таковому просто нужно понять и запомнить то, что сказали Святые Отцы — за борьбу с унынием Господь дает самые большие венцы. Почему? Да потому что человек в таком состоянии проявляет свою верность и преданность Христу: понуждает себя исполнять все то богоугодное, что в расслабленном состоянии делать не хочется. И за эту борьбу, за то, что человек понуждает себя, Господь дарует ему небесные венцы, ибо сказано: «Нуждницы восхищают Царствие Небесное» (ср. Мф.11:12).
- Но это понуждение пресекается помыслом, возникающим во время уныния: «Все, что бы ты ни делал, — бесполезно, все впустую».
- Это диавольская ложь. Что может быть проще, чем подать стакан холодной воды жаждущему человеку? Но и это не впустую Ибо, как сказал нам в Евангелии Христос, «кто напоит одного из малых сих только чашею холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей» (Мф.10:42). А за то, что мы не внимаем словам Евангелия, диавол так легко и обольщает нас своими ложными мыслями.
…Был у меня такой случай. Встретились мы как-то с одним монастырским духовником. Сели в тени виноградной арки и начали беседовать. Вдруг я замечаю, что метрах в двух-трех от нас, около стены, стоит литровая банка с водой, и туда попала ящерица. Плавает, барахтается, хочет вылезти, но не может. Духовник начал серьезный разговор, а я слушаю его и смотрю на эту ящерицу. Думаю: «Продолжать слушать его или пойти выпустить ящерицу? Нет, жалко. Бедная, сколько она там уже барахтается?» Вскакиваю и, ничего не говоря, бегу к банке. Конечно, надо было бы извиниться. Духовник так удивленно посмотрел: «Что это, мол, с ним такое случилось, что он вскакивает и куда-то бежит?» Я беру банку, выливаю на газон воду, ящерица выскакивает, и — прыг! — побежала.
Я смотрю на реакцию этого иеромонаха. Что он подумал, конечно, не знаю. Но вижу — нужно объясниться хоть сейчас.
Подхожу, говорю: «Знаете, я посмотрел на эту ящерицу и вспомнил себя. Я ведь, фактически, такой же. Как приходилось замечать: когда попадет жук в стеклянную банку и сидит там тихонько, то думаешь: «А!.. Он, наверно, уже сдох». И оставляешь его без внимания. А когда этот жук все же барахтается, то думаешь: «Бедный, сколько он там уже барахтается! Надо его вытащить оттуда, он же не вылезет из этой стеклянной банки сам». Вынимаешь его, выпускаешь на свободу, и он бежит. Так, думаю, и я пред Богом: если я сижу, ничего не делаю в своем нерадении, то я — все равно как этот мертвый жук. А если я хоть что-то делаю, то Господь по милосердию Своему — не по моим делам, а по Своему милосердию, потому что я все-таки барахтаюсь — пожалеет и меня. Ведь если мне жалко жука или ящерицу, то, думаю, Господь пожалеет и меня, и изымет меня из «рова страстей и брения тины» (Пс.39:3)».
Когда я так сказал, духовник согласился, и наша беседа пошла по-прежнему.
Нужно запомнить, что нас спасает Господь. Не мы сами возделываем свое спасение, но Господь по Своему милосердию к нам изымает нас из всякой страсти — в том числе и из духа уныния (если мы проявляем, со своей стороны, деятельное сопротивление греху).
Фактически, в нашей жизни бывает то, что мы наблюдаем в природе: то солнечный день, то темная ночь. В солнечный день нас осиявает благодать, душа радуется, играет, ликует, все кажется веселым, радостным, и все кругом как Ангелы. А в другое время покрывает душу тьма и мрак. Человек ни на кого не хочет смотреть, никого не хочет видеть, ни с кем не хочет говорить. Только бы засунуть голову под подушку, и — «не троньте меня». Это ночь в духовной жизни. И чем усерднее мы с ней боремся, тем быстрее мы освобождаемся Господом от этого мрака.
Такого, хотя бы кратковременного омрачения, не избегает никто, такие испытания были у каждого Святого Отца. Потому что, как говорит преподобный Исаак Сирин, «кто идет без перемен, тот на волчьем пути», т.е. он попал в прелесть. Если его духовное состояние не изменяется, все время стабильное, без перемен, следовательно, он не на спасительном пути, а на пути заблуждения.
И потому нужно помнить слова апостола Павла, что «любящим Бога все содействует ко благу» (Рим. 8, 28). Даже в самые тягостные минуты Господь не отворачивается от нас, как нам это кажется. В это время испытывается наша верность и преданность Ему. В такие минуты Господь смотрит на нас наиболее внимательно — смотрит, насколько мы Ему верны, насколько мы свои желания предаем в Его волю, стараясь исполнить то, что Ему угодно, и сопротивляемся греху и всему тому, что Ему не угодно.
* * *
Иногда приходилось беседовать с современными молодыми людьми и при этом слышать их жалобы на душевное состояние: нападает такая тягота, такое уныние, такое недовольство жизнью, что «хоть петлю на шею». Недоумевают: от чего это происходит, и что при этом нужно делать, чтобы избавиться от такого тягостного мироощущения? Ну, я, что мог, говорил. Но чувствовал, что я не в состоянии ответить на это более полно, потому что у меня не было такого опыта.
И вот однажды случилось следующее. Пришел я как-то из путешествия весьма уставший и измотанный почти до предела. Отдохнул вечером. Отдохнул утром. Задремал на молитве — одолевала тягота. Снова лег спать. В общем, много я проспал — выспался досыта. И вот, когда я последний раз проснулся и встал — ощутил такое душевное состояние, какого у меня еще не было. Это трудно выразить словами. Жизнь показалась какой-то мрачной, тяжелой, безынтересной, бесцельной, глупой игрушкой. Я ощутил себя (по выражению преподобного старца Силуана) «скотиной в человеческом теле».
И тогда я сразу «все понял». Понял, что бывает, когда мы удовлетворяем свои страсти. После того, как мы их удовлетворили и насладились, эти страсти становятся нашими мучителями: находят на нас мрак, уныние, расслабление, тягота — вплоть до того, что «жизнь не в жизнь».
Не напрасно апостол Павел сказал: «Всяк подвизаяйся от всех да воздержится» (1Кор.9:25). И преподобный Нил Мироточивый говорит: «Храни себя от всего, что нравится». Это значит, что мы, христиане, должны воздерживаться от всего, что не является необходимостью для нашей жизни, а прельщает лишь наши чувства (повкуснее поесть, подольше понежиться в постели и т.п.).
Конечно, это бесполезно говорить сугубо мирским людям — они все равно не примут. Но тот, кто ведет серьезный, внимательный образ жизни, может принять себе к сведению, что нельзя удовлетворять свои прихоти, т.е. страстные желания.
Нам нужно понять, что чем больше мы стремимся к получению всевозможных удовольствий, тем несчастнее мы становимся в реальной жизни — не столько от внешних обстоятельств, сколько от этого своего эгоистичного, сластолюбивого настроя.
А если мы хотя бы немножко боремся со своими страстями — жизнь для нас бывает интересной и содержательной. И хотя мы, может быть, и не получаем того благодатного утешения, какое получали прежде Святые Отцы, но все равно мы чувствуем к жизни живой интерес. Как говорила в свое время одна матушка — схимонахиня Илария: «Какая духовная жизнь интересная!» Она повторяла это много раз, потому что чувствовала, что духовная жизнь, действительно, интересная.
А сейчас приходится встречаться и с чисто мирскими людьми, и даже с монашествующими, для которых жизнь становится неинтересной, мрачной и серой. И это именно потому, что мы удовлетворяем свои страсти, т.е. делаем то, что нам хочется. И потому становимся «чадами гнева»17 еще здесь, на земле. И это дает нам напоминание, предчувствие, предвкушение того, что ожидает нас там — в вечности.
- Вы привели пример про то, как вдоволь выспались. Непонятно. Вот если человек удовлетворил «настоящую» страсть — водки, например, напился — это понятно: дальше за этим последует наказание. Страсть, действительно, мучает такого человека — его «раздирает», он места себе не находит, голова болит, еще выпить хочется. А если у организма естественная потребность в отдыхе — просто выспаться досыта хочется? Непонятно, какая в этом-то крамола?
- Да, сон — это естественная потребность. Но Святые Отцы как определяли естественную потребность сна? Когда человек лег, уснул и спит, сколько ему потребуется. Если он проснулся, значит, организм уже ободрился, уже нужно вставать. Ведь раньше будильников не было. Спали как: лег, уснул. Проснулся — значит, нужно вставать. Человек удовлетворил свою естественную потребность в сне.
Но если он ложится, поспал, сколько надо, проснулся, на другую сторону перевернулся: «Ну, хоть время уже вставать — да ладно, я еще немножко посплю». Повернулся — еще немножко, повернулся — еще немножко. И уже спать не хочется, а он все: «Да я еще немножко полежу, подумаю: что вчера мне снилось, что сегодня приснилось», — просто хочется понежиться в постели. А это уже есть удовлетворение страсти (так называемое ласкосердство). И за то, что мы понежились, понаслаждались, мы получим в дальнейшем расплату — эта страсть-сласть превратится нам в мучителя, и будет мучить нас.
Вот такая разница между естественной потребностью и удовлетворением своей страсти.
- Но как правильно разобраться с дисциплиной сна? Раньше ведь люди были здоровые: заснули вечером и проснулись утром. А сейчас почти все люди больные. Они двадцать раз за ночь проснутся, с бока на бок перевернутся. Сна нет, из-за этого — сбой режима. Как здесь рассудить? Заснул, через полчаса проснулся — понятно же, что это не его норма сна… полчаса.
- Я не говорю о больных людях, я говорю о здоровых.
- Да ведь сейчас практически нет здоровых людей!..
- Если человек серьезно будет определять себя, как больного, то он будет искать врачевания: и духовного, и телесного.18
Ну, скажем, если человек не засыпает, и если он не принимает, к примеру, элениум или что-то подобное — он может просто съесть ложку меда. Если он съел ложку меда, то через полчаса его естественно клонит в сон. И если он будет это соблюдать, то будет более глубоко спать.
- Ничего подобного! Мне и пять ложек не помогают. И знаю людей, которым порой не помогают даже таблетки. И при всем том такие люди считаются здоровыми, потому что кому-то еще хуже. Сейчас жизнь диктует людям совсем иные, чем раньше, нормы.
- В том-то и дело, что дух противления делает душу тревожной, немирной и отгоняет здоровый сон. Помогает одна ложка, а не пять.
А насчет лечения таблетками и другими химическими средствами нужно иметь в виду, что многие из медикаментозных средств, действительно, могут не производить ожидаемого лечебного эффекта, а то и вовсе вредить (подобно, как вредят множество красителей и консервантов). Поэтому без нужды «химией» лучше не увлекаться.
И на превратности современной жизни ссылаться не стоит. Они не могут диктовать нам свои, «иные», нормы жизни, ибо нормы жизни заложены в человеческое естество Творцом. А мир, лежащий во зле, может лишь предлагать нам свои (соблазнительные для человеческих страстей) искажения жизни. Но ведь недаром говорят, что «только мертвая рыба плывет по течению» — живая же сопротивляется и плывет против течения. Тем паче верующий человек может не сообразоваться веку сему.
Но если это, действительно, болезнь, следовательно, это не подходит под правило. Болезнь нужно лечить, принимать какие-то соответствующие меры.
А если человек просто выспится днем, потому что на него «напало уныние», а потом ляжет вечером спать, то понятно, что он уже не может уснуть. В голову лезут дурные мысли, потом снятся кошмары. И все из-за чего? Потому что он по внушению демона угождал себе, желаниям своей плоти. А потом эти удовлетворенные страсти начинают мучить и душу, и тело. Потому нужно, чтобы человек разобрался сам или рассудил с более духовным человеком и устранил все те причины, которые приводят его к такому состоянию.
Помню, рассказывал один монах из Почаевской Лавры — отец Афанасий, о котором у нас шла речь выше. Однажды на него напала настоящая бессонница. Весь день трудится на послушании, вроде бы устает, а ложится спать — минут пятнадцать вздремнет и просыпается: сон отошел, спать уже не может.
«Я, — говорит, — лежу-лежу. Мысли разные в голову лезут, воспоминания, ропот. Один раз, два, три такое повторилось. Да что же это такое?! Начал молиться: «Господи, грешу ведь, помоги!» И пришла мысль: «А ты вставай, когда не спишь». Первый раз было трудно встать: полчаса, как лег — и вдруг вставать. Первый раз насильно себя поднял. Второй раз — немножко легче. И уже если не сплю, то сам себе говорю: «Не спишь — вставай!» Встаю и начинаю молиться. Тут враг, конечно: «Да ты что?! Пожалей себя! Как ты будешь завтра на послушании?..» — и прочее.
Но я начал молиться. Чтобы в келии не мешать, выйду в коридор, и хожу тихонечко по коридору, читаю молитву (бывало, что по два-три часа не мог уснуть). И так продолжалось около месяца. Мне даже понравилось: такая хорошая молитва пошла, потому что сон не одолевает. Ведь обычно, когда молишься, особенно вечером, борешься и со сном, и с помыслами. Как бы двойная брань. Враг или в одном, или в другом — в чем-то да уловит.
Атак сна нет, и только борешься с помыслами: настроишься отгонять помыслы, и все — идет чистая, сладкая, приятная молитва. Даже уже и чувствуешь, что начинает клонить в естественный сон, но молитва такая сладкая идет, что не хочется уже и ложиться».
Так о. Афанасий подвизался долгое время. Потом куда-то поехал, сбил свой режим и снова стал спать, как обычно. Тогда он Уже и пожалел, что вернулся к нему естественный сон.
Так что, как видим, из каждого положения, из каждого обстоятельства можно сделать для себя душеполезный вывод. И от уныния, и от бессонницы тоже можно получить пользу, если понуждать себя ради Бога трудиться.
- Бытует пословица: «Из двух зол выбирают меньшее». Да и у Святых Отцов имеется такой совет: если найдет на тебя дух уныния, то, в крайнем случае, заверни голову в мантию и спи. Как же Вы говорите: если днем найдет уныние, и ты выспишься, то это приведет к плачевным последствиям?
- Я слушаю и просто удивляюсь: насколько сейчас возрастает и совершенствуется страсть самооправдания. «Заверни голову в мантию» — эту фразу в последнее время мне приходится слышать очень часто. Ее вспоминают и приводят в оправдание своей лености и нерадения. Но это — обольщение, потому что преподобный Исаак Сирин говорит не о простом унынии, когда мучает «дурное настроение» из-за того, что не хочется понуждать себя на борьбу со страстями. Это говорится о том состоянии, когда на человека, действительно, находит сильнейшее бесовское наваждение — в основном, тяжелейшая мысленная брань И такая, о которой преподобный не стал даже писать. Это когда человек еще стоит, но под ногами у него уже — адская пропасть. И эта бесовская брань бывает настолько тяжела, что человек не может ей мысленно сопротивляться. И тогда ему для того, чтобы не продолжать стоять на грани погибели, лучше ложиться и спать. Вот к чему относятся вышеприведенные слова святого отца. Но это очень редко встречающееся в настоящее время искушение.
К тому же должно заметить, что преподобный подчеркивает: не просто клади голову на подушку и спи, а «заверни голову в мантию«, ибо монашеская мантия обозначает благодать, покрывающую монаха. То есть предай себя на волю Божию, не вникая в то мысленное диавольское наваждение, которое тебя охватывает, а лучше ложись и спи. Здесь, действительно, лучше выбрать из двух зол меньшее, потому что это — экстремальные условия духовной брани. В этих случаях лучше спать Но это не относится к тем случаям, когда нас одолевают страсти лености, нерадения, самолюбия, самоугодия, сластолюбия и прочие. (Что-нибудь сделал и сразу: «Ох, я так много сегодня сделал, надо лечь отдохнуть». Не потому, что он чувствует в этом естественную потребность, а «просто так». Или, к примеру, кто-то из старших сделал ему замечание или выговор — а он ожидал похвалы и благодарности. Тогда предает свою душу во мрак уныния: махнул на все рукой и с помыслами ропота пошел спать.)
- Но ведь у нас шла речь об унынии, а не о других страстях.
- А за удовлетворением самолюбия, самоугодия и сластолюбия последует и уныние. Именно за то, что удовлетворили какую-либо другую страсть, приходит страсть уныния. И если мы все-таки вступим в борьбу с унынием, значит, благо нам будет — мы еще не до конца побеждены страстями. А если бороться не будем, то попадем в еще большее омрачение. И тогда покатится «снежный ком». Враг будет вести ко все большему и большему греху — пока человек не опомнится и не обратится к покаянию — от пропасти погибели не встанет на путь самоисправления.
Вот так бывает. А начинается все с благовидных предлогов саможаления и самоугодия. Удовлетворив свою страсть (осознаваемую или не осознаваемую), человек потом начинает от нее страдать. Потому, если мы страдаем, следовательно, мы должны искать причину: какую мы прежде удовлетворили страсть и в чем? И, найдя, каяться. Таким образом, мы избавимся от многих диаволъских сетей, в том числе и от уныния. И жизнь будет для нас интересной, а не в тягость.
Беседа о молитве.
Как сохранить душевный мир и живую молитву в условиях современной суеты.