Финальный аккорд Рождества

Размышления о смысле и значении праздника Сретения Господня.

Сретение Господне — один из любимых православным народом праздников. Но всегда ли доходит до нас его глубинный смысл, его место в истории нашего спасения, его многослойность, многомерность, богатство его содержания?

В сравнительно небольшом евангельском отрывке о принесении сорокадневного младенца Иисуса в Иерусалимский храм, читаемом на праздник Сретения, содержится воспоминание о по крайней мере трех событиях, — ритуальное ветхозаветное очищение Богоматери, конечно же не нуждавшейся ни в каком очищении, посвящение Ее Сына-Первенца Богу, что также требовалось ветхозаветным законом, и, наконец встреча и принятие младенца Иисуса ветхозаветными праведниками как Света миру и Исполнения чаяний Израильского народа.

Этот последний, и несомненно самый существенный аспект евангельского текста, стал основополагающим на Востоке, почему и праздник, установленный в честь этого события, стал называться Сретением, т.е. встречей Господа, тогда как на Западе до Второго Ватиканского собора он назывался, как правило, днем Очищения Марии. В наши дни он, чаще всего, называется днем Представления Господа, т. е. в обоих случаях подчеркивается исторический, ветхозаветными аспект, чем, конечно, умаляется значимость праздника и что делает его подобным празднику Обрезания.

Но православие включает Сретение Господне в число двунадесятых праздников, чем придает ему значение существенно большее, чем празднику Обрезания, никогда не принадлежавшему к числу двунадесятых. Это не удивительно, ведь во встрече Господа во храме не чередным священником, а ветхозаветными праведниками Церковь видит встречу Ветхого Завета с Новым, прорыв Нового Завета в Ветхий, принятие Нового Завета Ветхим, исполнение чаяний Ветхого Завета Новым Заветом.

Из православного понимания праздника Сретения становится очевидным, насколько глубже восточное христианство, чем западное. Ведь Христос принял Обрезание, чтобы отменить его, также он отменяет и ветхозаветные ритуальные очищения, но во встрече Господа старцем Симеоном содержится провозвещение всей последующей истории нашего спасения.

Несомненно, великий муж был этот Симеон, настолько великий, что Евангелие ничего не сообщает о нем, кроме того, что он был муж праведный и благочестивый, ожидающий утешения Израиля, и Дух Святой почивал на нем. Вот исчерпывающая характеристика, не требующая никакой другой. Дух Святой почивал на нем! — значит он был способен быть живым источником Слова Божия, а какая способность более велика и более драгоценна, чем способность быть выразителем не человеческих измышлений, а мыслей Самого Непостижимого и Всесовершенного Бога. Именно таким был Симеон.

И ему было обещано тем же Духом Святым, в общении с Которым он находился, то, что составляло вожделенную, но почти несбыточную мечту всех ветхозаветных праведников — не увидеть смерти, прежде чем, ему дано будет увидеть Христа Господня. Сколько ветхозаветных праведников жило с этой более похожей на мечту надеждой, ибо приходила смерть, а они так и не сподоблялись видеть Утешение Израиля. А для Симеона эта надежда была уже не чем-то подобным мечте, а непреложным упованием, удостоверенным Духом Святым.

Что может быть прекраснее жизни, увенчанной живой встречей с Живым Богом? Кто бы не был готов терпеть, что угодно и сколько угодно в этой жизни, если бы твердо был уверен, как Симеон, что она увенчается встречей с Богом. Сколько бы ни продолжалась жизнь Симеона, она не могла не быть радостной, потому, что он был твердо уверен в том, на что другие только смутно надеялись.

Из Евангелия нам ничего не известно о возрасте Симеона, но там говорится, о встретившей Господа вместе с Симеоном проророчице Анне, что она достигла глубокой старости, быв вдовой 84 лет. По нашим нынешним представлениям это возраст, хотя и почтенный, но вполне обыкновенный, в некоторых странах примерно такова средняя продолжительность жизни.

Если об Анне сказано, что она достигла глубокой старости, то не следует ли из этого, что Симеон глубокой старости еще не достиг, поскольку о нем этого не сказано. При каких обстоятельствах ему могло быть обещано, что он не вкусит смерти, прежде чем, не увидит Христа Господня? Возможно, праведник подвергся тяжкой болезни, от которой не чаял исцелиться, и с внезапным, чудесным исцелением пришло и то, что больше всякого исцеления — уверенность, что он не умрет, прежде чем увидит Живого Бога.

Впрочем, для Евангелия абсолютно не важно, когда и при каких обстоятельствах Симеон получил обещание от Духа Святого, для него важно только то, что Симеон всем сердцем принял его, что он признал Господа, а это, как мы знаем, возможно только Духом Святым, и что он пророчески предсказал то, каким будет путь Господа в этом мире.

Но вот в средневековье появилась легенда, впервые изложенная только в 10 веке патриархом Антиохийским Евтихием, что Симеон был одним из Семидесяти толковников, осуществивших перевод Библии на греческий язык. Что эта легенда до 10 века не была известна Церкви, свидетельствует то, что ни в одном из богослужебных текстов, посвященных Сретению, нет даже намека на эту странную легенду, которая, войдя в Пролог и Четьи-Минеи постепенно стала почти обязательной частью проповеди на Сретение.

А между тем странность этого сказания в том, что Симеон получает обетование величайшего возможного в этой жизни блага — видеть Бога не в награду за глубокую веру, а в наказание за неверие словам Писания, которое ему надлежало переводить. И наказание заключалось в необыкновенно продолжительной жизни, но жизни, в конце которой тем не менее сияло обетование встречи с Живым Богом.

Странное наказание! Ведь не только люди мирские, но и не едва ли более мы, называющие себя верующими, постоянно желаем друг другу долгих лет жизни, хотя никто из нас не получил обетование, что он прежде смерти увидит Бога. Конечно, любому из нас в иные моменты жизни она действительно может казаться наказанием, но считать жизнь наказанием, злом в принципе явно противоречит христианству.

И Симеон радуется не тому, что он умирает, потому что, безмерно устал от жизни, а тому, что он, наконец, увидел Господа, и не только увидел, но и принял Его на руки, может ли быть чудо большее этого чуда, может ли быть радость большая этой радости? Это не может не быть ясно всякому, кто вдумчиво читал Евангелие.

Если даже Симеон был среди 70 толковников и действительно жил за три с половиной века до Христа, то логичнее было бы предположить, что он получил обетование не за неверие, но за веру, что не он усомнился, но наоборот твердо отстаивал истину, в которой усомнились другие, за что был исключен из числа переводчиков Библии, поскольку его имя все равно не обретается ни в одном списке 70 Толковников, как не обретается имя святителя Николая Чудотворца в списке отцов 1 Вселенского собора, поскольку он находился под отлучением за свой дерзновенный поступок с ересиархом Арием. И вот за то, что он отстаивал истину, которой все противились, но которая в конце концов восторжествовала, Симеон и мог получить обетование увидеть Господа прежде смерти.

Откуда, взялось такое странное предание о обетовании в наказание за неверие? Возможно, прообразованием ему было сказание о наказании священника Захарии молчанием за неверие обетованию рождения сына, возможно, евангельский рассказ о исцелении человека, 38 лет лежавшего в расслаблении также по неназванной в Евангелии причине, возможно, и то и другое.

Впрочем, для Писания, как и для творцов Сретенского богослужения, среди которых такие имена, как Святители Андрей Критский, Косма Маюмский, Герман Константинопольский личность Симеона сама по себе не важна, а важно только неизреченное чудо, которое он засвидетельствовал и то пророчество, которое он возвестил.

Не интересует их и то, был ли Симеон священником, что стали приписывать ему в позднейшее время. Скорее всего, он священником не был, потому что, если бы он был священником, он должен был приходить в храм не по наитию Духа Святого, а по долгу службы. Если же он и благословил Иосифа и Марию, то потому, что был священником если можно так выразиться, по чину Мелхиседекову. Многое роднит Симеона с этим таинственным персонажем Ветхого Завета. Во всяком случае, Свт. Фотий Константинопольский, очень почитаемый ревнителями православия, как первый сформулировавший принципиальные различия между восточным и западным христианством, на вопрос: был ли священником Симеон, который Господа нашего Иисуса Христа принял в свои объятия, ответил однозначно, что Симеон не был священником, но добродетелями своими намного превосходил священников.

Думается, что такой чрезвычайный интерес к истории Симеона, развившийся в средневековье и доживший до наших дней, связан с утратой глубокого переживания чуда Боговоплощения, которое так было свойственно древней Церкви, которое так сияет из многих гимнов, входящих в последование богослужения на Сретение.

«Сегодня Симеон подъемлет на руках Господа Славы, Который некогда Моисею, прозревавшему Его во мраке Синайской горы, вручал Скрижали Закона. Ведь это Он говорил через Пророков, будучи Творцом Закона. Он воспет Давидом, — Бог для всех страшный, но имеющий великую и богатую милость.» (4-я стихира на Литии, патр. Германа).

Какой восторг перед чудом Боговоплощения заключается в этих словах!

Или еще: «Симеоне, прими на руки Законодателя, Которого некогда Моисей прозревал во мраке на Синае, ставшего Младенцем и повинующегося Закону. Ведь это Он говорил через Закон и это о Нем возвестили пророки. Ради нас Он воплотился и спас человека. Поклонимся же Ему!»

А вот богослужебный гимн, являющий величие того, кто удостоился принять Господа на свои руки:

«В древности на горе Синай Моисей удостоился видеть Бога как бы сзади и едва различимый Божественный голос слышать во мраке и вихре; ныне же Симеон принял на руки неизменно, нас ради, Воплотившегося Бога и радостно устремляясь к бесконечной жизни, восклицал: "Ныне отпускаешь раба Своего"» (Седален по 3-ей песне Канона).

А вот и миссионерское значение празднуемого события — переход от встречи Христа с Симеоном к нашей встрече со Христом:

«Встретим же и мы Христа божественными песнопениями и примем Того, чье спасение увидел Симеон. Ведь это Он предвозвещен Давидом, и это Он говорил через Пророков. Ради нас воплотился Вещавший через Закон. Поклонимся же Ему!»

Такие тексты, выражающие восторг перед чудом Боговоплощения, можно в Сретенском богослужении находить бесконечно. Это истинная духовная поэзия, выявляющая внутреннюю поэзию Священного Писания. И вот знаменитый песнотворец святитель Андрей Критский пишет, что должно быть источником нашего вдохновения:

«Исследуйте Писания, как заповедал нам в Евангелии Христос Бог наш, ибо они открывают нам, что Он родился и, повитый пеленами, был положен в яслях, питался млеком, принял обрезание и ныне носим Симеоном. Явился Он миру не мнимо и не призрачно, но истинно в человеческой плоти. Воскликнем же Ему: "Превечный Боже, слава Тебе!"» (8-я стихира на Литии).

Вот предостережение всем изобретателям сомнительных преданий, отвлекающих внимание от сосредоточения на главном — на Вочеловечении Бога и непреходящем значении этого события для каждого из нас.

Праздник Сретения Господня в Византийской империи был установлен в 6 веке. Часто указывается точная дата — 542 год. Сказание Пролога и Четьих-Миней связывают установление праздника Сретения с чудесным избавлением от свирепствовавшей будто бы в этот год моровой язвы, сопровождавшейся землетрясением, конец которым положило установление по откровению праздника Сретения Господня. Хотя в эти годы поражали Византию и моровые язвы, и землетрясения, но в 542 году как раз ничего такого не отмечено, поэтому историки считают, что установление праздника Сретения было приурочено к спасению от природных бедствий задним числом.

Действительной же причиной установления праздника в наше время, как правило, считается сама логика развития Церкви, в частности, вновь обострившиеся при императоре Юстиниане христологические споры. В связи с ними, вновь увеличилась потребность дать отпор еретикам, сеявшим сомнения в действительном вочеловечении Господа, а для этого нужно было «выявить, понять и, насколько возможно, пережить тайну Слова, ставшего плотью» (прот. Александр Шмеман). Необходимо было в опровержение еретиков еще раз утвердить, сделать доступной для всех истину, что «Христос явился миру не призрачно, но истинно в человеческой плоти» (Свт. Андрей Критский). Для этого и был установлен особый праздник Сретения Господня, прежде отмечавшийся просто как 40-й день от Богоявления, который стал, своего рода обновлением Рождества, точнее заключительным, финальным аккордом Рождества, подтверждающим и навеки утверждающим в сознании верующих величайшее чудо Боговоплощения.

На Западе праздник Очищения Марии, соответствующий нашему Сретению, известен с 5 века, со времени папы Геласия. Он был установлен как своего рода противовес языческим февральским праздникам в честь этрусского бога Фебруо, которого римляне отождествляли с Плутоном и в честь который был назван 2 месяц года, до сих пор носящий его имя. Так как содержанием этих праздников были ритуалы разного рода очищений и приношений за усопших, сопровождавшихся процессиями, нередко переходившими границы пристойности, то и был установлен день Очищения Св. Марии 2 февраля, в который «весь народ и церковный причт с клириками, распевая гимны, обходил храмы и подобающие места Рима, и все они несли в руках врученные Понтификом горящие свечи... в вечную память Царства Небесного, согласно притче о мудрых девах» (Беда Достопочтенный).

В нашей православной традиции Богородичная окраска по существу Господского праздника Сретения тоже является следствием западного влияния. В настоящее время в нашей Церкви по своему статусу — это Богородичный двунадесятый праздник. Он не отменяет воскресной и триодной службы, когда совпадает с недельным днем, также в воскресный день отменяется пение праздничных припевов на 9-й песне канона, как в другие Богородичные праздники, не имеет обязательных праздничных антифонов, и даже переносится на воскресенье, когда (очень редко) совпадает с первым днем Великого поста. Единственным богослужебным признаком Господского праздника остается произнесение входного стиха на малом входе на Литургии. Духовенство служит в этот день, как правило, в голубых облачениях, как в Богородичные праздники. Обычай служить в этот день в белых облачениях, который пытался внедрить в нашей епархии приснопамятный митрополит Владимир Котляров, к сожалению, не привился.

На Западе праздник Сретения, или Очищения Марии, стал рассматриваться как праздник Света, в силу обычая совершения процессий со светильниками и в силу многократно повторяемого стиха праздничного антифона «Свет во откровение языков...» Во французской и испанской традициях праздник называется просто "Светильник". В Польше праздник Сретения также называется праздником Божией Матери Громничной, или праздником Огненной Марии, Громницы. Через Польшу традиция освящения Сретенских свечей, якобы имеющих способность громить нечистую силу, проникла и в Православную Церковь, хотя никаких процессий со свечами в этот день наша Церковь не знает, возможно, из-за неблагоприятного времени года.

В древности в Иерусалиме в этот день совершался торжественный крестный ход в храм Воскресения, по своей торжественности и многолюдству, по словам знаменитой древней паломницы Этерии, близкий к Пасхальному. Это заставляет нас ещё раз задуматься над смыслом праздника Сретения Господня, умаленного в своем значении Богородичным статусом и в особенности, рекомендацией переноса в случае совпадения с понедельником 1-й седмицы Великого Поста. Не следует ли глубоко задуматься над словами Св. Исихия, пресвитера Иерусалимского, который еще в 6 веке, вскоре после официального установления праздника говорил, что «не ошибается тот, кто признает его, т. е. Сретение, праздником праздников, субботой суббот, назовет его святая святых. Ибо здесь сосредотачивается все таинство воплощения Единородного Господа; в нем (воплощении) Младенец Христос был возвеличен и Богом был исповедан, и, сидящий на руках, как на престоле, был явлен Он, Творец нашего естества».

Впрочем, не говорит ли лучше всего о вечном, непреходящем значении Сретения Господа праведным Симеоном его дивная, Духом Святым воспетая песнь, ставшая неотъемлемой частью каждого вечернего богослужения (за исключением Светлой Седмицы). Если мы внимательно слушаем ее, размышляем над ее глубочайшим смыслом, то мы каждый день можем духовно праздновать Сретение Господне.