Учительство в Церкви

Способность обучаться и закреплять полученный опыт коренится в животной природе человека в рамках стремлений удовлетворять различные инстинкты, связанные не только с выживанием, но и с продолжением рода. Эти стремления, однако, приобретают особый смысл, когда человек начинает задумываться над самим фактом и смыслом смерти. В каждой культуре можно найти размышления над этим, во многом определяющим различного рода поведенческие стереотипы феноменом. Суд Осириса в Египте, поиски бессмертия Гильгамешем в Древнем Шумере, платоновский идеализм или скептицизм Эпикура по-разному влияли на поведение и упования людей, формируя культуру и ее ценности в некоторую устойчивую систему символов и представлений. В Древнем Израиле эта система представлений выстраивалась в контексте воспоминаний об освобождении из Египетского рабства под водительством Божиим и заключении Синайского Законо-дательства. «Вот заповеди, постановления и Законы, которым повелел Господь, Бог ваш, научить вас… – читаем мы в книге Второзаконие. – И внушай их детям своим…» (Вт. 6, 1, 7). Этот древнейший способ передачи знаний от отца к сыну долгое время являлся основным, пока не появилась письменность. Но и тогда, и теперь сохранялись и сохраняются еще потомственные профессии, когда дети продолжают дело своих отцов, наследуя их умения, знания и опыт. Однако особенностью Древнего Израиля было то, что главным в его истории являлось именно учительство Бога. «И знай в сердце твоем, что Господь, Бог твой, учит тебя, как человек учит сына своего» (Вт. 8,5).

Сорокалетние испытания Израиля в пустыне были необходимым фактором закрепления одной наиважнейшей истины, о которой впоследствии, тоже в пустыне, вспомнит Иисус Христос: «Не хлебом единым будет жив человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих» (Вт. 8, 3; Мф. 4, 4; Лк. 4, 4). Только при твердом усвоении идеи первичности духовных ценностей человек может рассчитывать на безопасность пользования материальными благами. В противном случае – материальные ценности становятся опасными для человека и его перспектив на осмысленное существование и права на вечность в Боге.

Трудно себе представить, чтобы каждый человек мог не только слышать, но и адекватно понимать те поучения, которые посылает нам Господь многоразличным образом. Тем более что Древний Израиль в силу своей культурной и цивилизационной неразвитости был связан коллективной ответственностью перед Богом. В 35-й главе книги Исход рассказывается, как весь народ участвует своими умениями и талантами в деле устроения скинии Господней, в которой будет находиться во время длительных остановок Ковчег Завета со скрижалями; записанным Словом Божиим. И среди тех людей, которые своими умениями созидали и украшали место пребывания Благодати Божией (Шекина) среди народа, были и те, кто должен был учить народ. «И способность учить других вложил в сердце его…» (Исх. 35, 34). Но эти учителя учили еще не Закону Божию, а только лишь своему мастерству в деле устроения Скинии Завета. Учителями же религиозной жизни, которая состояла в правильном соблюдении закона о нравственной и обрядовой сторонах жизни, были вожди, судьи и пророки. Первое же упоминание о собственно учрежденном религиозном учительстве мы находим во второй книге Паралипоменон, в которой повествуется о делах иудейского царя Иоасафата, сына Асы, правившего Иудеей с 914 по 889 г. до Р. Х. «И в третий год царствования своего, он (Иоасафат) послал князей своих… чтобы учили по городам Иудиным народ, и с ними левитов… и священников. И они учили в Иудее, имея с собою книгу закона Господня; и обходили все города Иудеи, и учили народ» (2 Пар. 17, 7–9).

Еще более интересное свидетельство находится в 4-й книге Царств. Из нее мы узнаем, как после пленения народа Израильского на его землях были поселены другие народы, но они не знали Бога этой земли и законов ее. Потому были подвержены различным бедствиям и наказаниям Божиим. И вот сатрапы ассирийского царя докладывают ему: «…народы, которых ты переселил и поселил в городах Самарийских, не знают закона Бога той земли…» И царь принимает решение: «И повелел царь Ассирийский и сказал: отправьте туда одного из священников, которых вы выселили оттуда; пусть пойдет и живет там, и он научит их закону Бога той земли» (4 Ц. 17, 26–27). В результате постепенно образуется самарянская культура – смешение языческих верований с Законом Моисея. Но самое главное, конечно, заключается в том, что иноземный повелитель понимает важность жизни иных народов в законе той земли, куда они переселены. Это как раз то, что совсем не всегда понимают современные руководители, не умеющие зачастую даже задуматься над тем, что может получиться в результате смешения различных (иногда взаимоисключающих друг друга) культур и каково значение культуры исторической, определившей реальность современной цивилизации.

В результате длительного собственного развития и влияния эллинистической культуры в Израиле получает развитие литература Премудрости. В Книге притчей мы читаем следующие наставления: «Ухо, внимательное к учению жизни, пребывает между мудрыми. Отвергающий наставление не радеет о своей душе; а кто внимает обличению, тот приобретает разум. Страх Господень научает мудрости, и славе предшествует смирение» (Прит. 15, 31–33). Смирение здесь оказывается основанием для истинной славы. Возникает вопрос: смирение перед кем? Понятно, что Бог является источником премудрости и Он подает эти дары в соответствии с возможностями человека принять и осмыслить их как некое Божественное сокровище, как жемчужину, которую находит человек в поле и идет, продает все, чтобы только ее приобрести. Интересно, что в Талмуде под этой жемчужиной понимается Закон – Тора, а Христос сравнивает ее с Царством Божиим. Именно Книга притчей дает основание сравнивать премудрость с сокровищем. «Она (т. е. Премудрость) есть неистощимое сокровище для людей; пользуясь ею, они входят в содружество с Богом, посредством даров учения» (7, 14). И еще чрезвычайно интересное высказывание: «…Она одна, но может все, и, пребывая в самой себе, все обновляет и, переходя из рода в род в святые души, приготовляет друзей Божиих и пророков, ибо Бог никого не любит, кроме живущего с премудростью» (7, 27). Здесь уже чувствуется начало олицетворения Премудрости Божией, которая воплотится во Христе Иисусе: «И Слово стало плотью и обитало с нами, полное благодати и истины» (Ин. 1, 14), – скажет евангелист Иоанн Богослов.

Христос не случайно в своей притче на место Торы ставит Царствие Божие. Исходя из слов Спасителя, его можно понимать только как бытие в любви Божией. А там, где любовь, – закон не нужен, даже самый совершенный. Ведь он только детоводитель ко Христу, но никак не жизнь во Христе. Потому так категоричны обличения внешней ритуалистической формы бытия в законе. «Не то, что входит в уста, оскверняет человека; но то, что выходит из уст, оскверняет человека… фарисеи, услышавши слово сие, соблазнились…», а Христос, обращаясь к своим ученикам, говорит нечто еще более не объяснимое: «Оставьте их, они – слепые вожди слепых…» (Мф. 15, 11, 12, 14). Более того, Он открыто призывает «беречься учения фарисейского и саддукейского» (Мф. 16, 12). Они уже не могут претендовать на учительство, потому что тот закон, которому учили, исполнил свое предназначение. Христос явлен, Его нужно принять, и Он, как и проповедовали пророки, изменит человеческое сердце, сделает его достойным вечности. Но для того, чтобы это случилось, Христа необходимо услышать и принять всем сердцем, как единственного Учителя и Спасителя.

Довольно странно на первый взгляд выглядят слова Спасителя из Евангелия от Матфея: «Ученик не выше учителя… Довольно для ученика, чтобы он был, как учитель его…» (Мф. 10, 24). Каждый современный человек скажет, что всякий творчески подходящий к своему обучению ученик должен стараться превзойти своего учителя, потому что в противном случае будет не возможен никакой прогресс. Но именно здесь, говоря об учительстве, Господь хочет показать, что Он тот, Кто пришел возмещать Истину не от Себя, но от Отца Своего Небесного. Именно в этом смысле евангелист Иоанн предлагает нашему вниманию следующие слова Спасителя: «Иисус, отвечая им, сказал: Мое учение – не Мое, но пославшего Меня; Кто хочет творить волю Его, тот узнает о сем учении, от Бога ли оно, или Я сам от Себя говорю» (Ин. 7, 16). Стремление к совершенству по Небесному Отцу предполагает бесконечный процесс, возможно уходящий за пределы земной жизни. Но здесь важно еще и другое. Христос настаивает на том, что Он говорит не от Себя. Это принципиальнейший момент всякого христианского учительства. Тот, кто стремится познать волю Божию, всегда почувствует некое психологически обостренное желание у обучающего навязать свое собственное видение проблемы, готовность обидеться при малейшем намеке на недоверие. Такой учитель или не до конца знает предмет суждения, или слишком убежден в своей собственной непогрешимости. «Говорящий сам от себя ищет славы себе, – говорит Христос, – а кто ищет славы Пославшему Его, Тот истинен, и нет неправды в Нем» (Ин. 7, 18).

Только после этих предварительных замечаний можно подходить к толкованию следующего места из Евангелия от Матфея: «А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель – Христос, все же вы – братья; И отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах; И не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник – Христос» (Мф. 23, 8–10).

Главный учитель в любой благополучной семье – отец. И, как мы уже говорили, с древнейших времен учительство преподавалось всегда от отца к сыну. В древней литературе появился своеобразный жанр сборников нравоучительных поучений: в Египте это «Поучение визиря Птаххеттепа своему сыну», в Библии, в Притчах, со второй главы автор обращается к слушающим со словами «сын мой!», а 4-я глава начинается возгласом: «Слушайте, дети, наставление отца…» (Прит. 4, 1). Можно еще вспомнить и произведение Аристотеля «Этика к Никомаху». Так вот, Христос учреждает только одно истинное учительство: то, которое своим источникам имеет волю Божию и которое приводит человека ко спасению.

Всякий человек в Церкви, облеченный правом учить, обращается к слушающим его от имени Церкви, главой которой является Христос. В этом отношении интересно проанализировать формулу, которая отражает власть римского папы и выработана после I и II Ватиканских соборов. Она звучит примерно так: «Римский Первосвященник, когда высказывается по вопросам веры и нравственности ex catedra (т. е. от имени Церкви), – безошибочен». Для нас, православных христиан, не только римский епископ является наместником Христа на земле, но и каждый епископ, занимающий свою кафедру, восседающий во время богослужения на горнем месте, являет собой (символизирует) Христа и проповедует от Его имени. На этом настаивал еще святой Ириней Лионский. Кроме того, епископ имеет власть делегировать свое право проповедовать от имени Церкви священнослужителям и даже, в особых случаях, мирянам. Возникает вопрос: как же быть с теми епископами, священнослужителями и мирянами, которые впадали и, к сожалению, впадают в ересь? Ведь на протяжении двух тысячелетней истории Церкви таких случаев было достаточно много? Понятно, что на ошибки мирян указывают епископ или священник, на ошибки священника – епископ, а на ошибки епископа – собор епископов. Но в истории Церкви были и неправедно судившие по различным вопросам соборы. На их ошибочность указывала живущая внутри Церкви Благодать Истины Христовой. Церковь Сама в Себе преодолевала и преодолевает ереси и другие внутри церковные недуги.

Однако необходимо подчеркнуть, что в данном случае имеются в виду некоторые основные истины веры и нравственности, вне которых неправедно учащий оказывается вне Церкви. Жизнь же богата различного рода оттенками, правильные решения по которым будут зависеть от многочисленных сопутствующих обстоятельств. Эти обстоятельства бывают сложно разрешаемыми не только для простого неискушенного верующего, но и для священнослужителя. На этой почве очень часто рождаются различного рода психологические и духовные проблемы во взаимоотношениях между членами приходов и священнослужителями. Таким образом, представляется совершенно ошибочным переносить в мирскую жизнь практику монастырского руководства или духовного сопровождения опытным монахом начинающего инока. Причем и здесь необходимо подчеркнуть, что такое сопровождение осуществляется опытным монахом не самовольно, но по благословению настоятеля монастыря. В мирской жизни такого рода духовное попечение невозможно, так как никакой священник не способен каждый день анализировать все мысли и поступки своих прихожан, как бы опытен он ни был. Кроме того, если монах, принимая постриг, отрекается от своей воли, то в мирской жизни обязанностью священника является не подчинение себе воли другого, своего прихожанина, а, наоборот, помощь ему в навыке принимать самостоятельные ответственные решения в жизни. Поэтому сам священник прежде всего должен быть примером в вере и жизни, как об этом и говорит в Послании к Тимофею апостол Павел: «Никто да не пренебрегает юностью твоею; но будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте». Для того чтобы безошибочно учить от имени Церкви, священнослужитель должен быть целиком погружен в жизнь Церкви, Ее скорби, учение. Постоянно иметь пред лицем своим образ Живого учащего Христа, вникая в евангельские истины посредством совокупного церковного опыта. Потому так современно звучат и сегодня для каждого молодого пастыря слова апостола Павла, обращенные к Тимофею: «Доколе не приду, занимайся чтением, наставлением, учением. Не неради о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе по пророчеству с возложением рук священства. Вникай в себя и в учение, занимайся сим постоянно; ибо так поступая, и себя спасешь и слушающих тебя» (1 Тим. 4).

Ключевыми здесь являются слова «вникай в себя и в учение». Всякий верующий, и особенно, конечно, священнослужитель, должен быть обеспокоен своей внутренней жизнью и жить верой и учением Церкви. Это было и остается особенно важным еще и потому, что после Воскресения Христова мир переживает последние времена, и хотя о сроках конца мира мы ничего не знаем, но понятно, что он неминуемо приближается, а не отдаляется. А потому все более актуальными для нас становятся предостережения апостола Павла: «Дух же ясно говорит, что в последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам-обольстителям и учениям бесовским. Чрез лицемерие лжесловесников… запрещающих вступать в брак и употреблять в пищу то, что Бог сотворил, дабы верные и познавшие истину вкушали с благодарением» (1 Тим. 4). Очень показательной является практика акцентированного внимания на определенных второстепенных, а в некоторых случаях и надуманных проблемах в ущерб главному. В некоторых случаях это приводит и к совсем нехристианской практике жизни, замыкающейся на обрядоверии. Опасность здесь заключается в том, что абсолютизация внешней формы обряда совершенно выхолащивает его содержание и погружает верующего в языческую ментальность. Опять же приходится вспоминать слова апостола Павла: «Негодных же и бабьих басней отвращайся, а упражняй себя в благочестии».

Хочется все же закончить доклад словами ветхозаветного пророка Иеремии: «И уже не будут учить друг друга, брат – брата и говорить: „познайте Господа”, ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого…» (Иер. 31, 34). Познание Бога через Иисуса Христа – главная цель жизни христианина и учительства в Церкви. Бог познается не только через осмысление творения и Откровения, Он познается и через передачу и осмысление Предания Церкви, через осмысление исторических уроков и жизненных противоречий. Христианину, таким образом, есть чем заниматься в жизни. И в этом контексте учительство в Церкви приобретает огромное значение для осуществления главного смысла существования истории вообще – спасение человека через приобщение его к вечному Царствию Воскресшего Христа.