Елена Живова
Дарья
Даша сидела на кухне за ноутбуком, зашивала Женечкины колготки и разговаривала по скайпу со своей двоюродной сестрой, которая несколько дней назад родила первенца и только вчера вернулась из роддома.
– Лена, успокойся. Ничего страшного не происходит.
– Но стоит мне развернуть его, как у меня начинают руки трястись – он такой крошечный! – в голосе Лены явно слышались истерические нотки.
– Да пойми ты, наконец, что ребенок на это не рассчитан! Ему передается твое состояние. Успокойся немедленно и пойми, что он пришел в этот мир и должен получить адекватную поддержку. Для его физического, да и психического развития, нормального развития, необходима мать-ведущая, уверенная в себе. Не мать-служанка, не мать-тиран, а мать-ведущая, понимаешь?
– Я понимаю, но что мне делать? Что? У него между ног все красное и на лице сыпь!
– Ты имеешь в виду, белые точки?
– Да, такие малюсенькие!
– Это норма, они исчезнут через некоторое время, ни в коем случае ничем не мажь и не выдавливай. Поняла?
– Да, – всхлипнула Лена.
– Теперь насчет покраснения. Запиши название крема, он продается в аптеке.
Дверь в кухню приоткрылась, и в проем протиснулись сразу 3-е возмущенных детей:
– Мам! Он мне мешает! – громко заявил восьмилетний Данила.
– Это он мешает, я первый взял эти кубики! – перебил его пятилетний Вова.
– Это мои, мне их дядя Слава подарил, – рассердился Данила и чуть было не толкнул Вову, но мать перехватила его руку и спросила у молчащей четырехлетней Гали:
– А у тебя что случилось?
– Нисего.
– Ничего – это уже хорошо. Сейчас будем сухарики к чаю жарить. С маком и с сахаром. Хочешь хлеб на сухари порезать? – спросила она дочь.
– Да! – обрадовалась Галя.
– И я хочу! – крикнул Вова.
– И я! – сказал Данила, но Даша ответила ему:
– А ты иди и играй в свои кубики, подаренные дядей Славой, из которых ты давно вырос, и поэтому вполне мог бы отдать их младшему брату. И подумай над тем, что нельзя жадничать.
Данила, надув щеки, вышел из кухни.
Даша посмотрела в монитор и попросила:
– Подожди еще полминутки, Лен. Ладно?
– Конечно. Я вообще не представляю себе, как ты все успеваешь. Я вот с одним даже поесть и в душ сходить не могу. Только и успеваю, что кормить и сцеживаться, кормить и сцеживаться…
– Что?! Зачем сцеживаться? Кто тебя этому научил? – возмутилась Даша, положив половину позавчерашнего батона хлеба на разделочную доску.
– Так в роддоме всех заставляют сцеживаться, – начала оправдываться Лена, – говорят, мастит будет…
Даша достала два маленьких металлических детских ножика с тупыми концами и протянула их детям:
– Режьте!
Вова с Галей обрадовано засуетились у стола, а Даша подошла к ноутбуку, села, и взяла в руки недоштопанные колготы.
– Мастит будет, – уверенно произнесла она, – если начнешь сцеживаться. Понимаешь, изначально молока приходит столько, сколько нужно для ребенка. У каждой мамы именно то количество и качество молока, которое необходимо ее ребенку. И в этот процесс нельзя вмешиваться.
– Надо же, а я не знала. И ты никогда не сцеживалась?
– Имела глупость, когда родился старший, послушала участкового педиатра, после чего как раз и заработала мастит, из-за которого количество молока уменьшилось в разы. Если бы не специалист по грудному вскармливанию, то был бы Андрей искусственником, – ответила Даша, закончив зашивать колготы.
Дверь снова открылась и в кухню медленно вошла девятилетняя Женя. Лицо ее было торжествующим.
– Что случилось? – слегка испугалась Даша.
– Коля вырезал самолетики и случайно ножницами разрезал подушку! И пух летает по всей спальне для мальчиков! Даже на люстре! – сообщила она таинственным полушепотом.
– А почему тебя это так радует? – удивилась Даша.
– Настя с Машей раздели Павлика, посадили его на беленькую пеленку, обсыпали перьями и фотографируют на свои телефоны! – сказала Женя.
– Ну, надо же. А что делает папа? – спросила Даша. Она закончила зашивать колготы и взяла в руки маленькие штанишки, от которых оторвалась пуговица.
– А папа достает пылесос, что ему еще остается? – пожала плечами Женя.
– Ясно. Передай, пожалуйста, Коле, чтобы он убрал все до последней пушинки. И скажи ему: за то, что он взял ножницы без разрешения и пользовался ими в спальне, я лишаю его вечернего просмотра мультфильмов и шоколадки.
– Хорошо, – обрадовалась Женя и стрелой выскочила из кухни.
В этот момент возмущенно заплакала Галя.
– Вова, ну-ка отдай ей хлеб, который она режет! – потребовала Даша.
– Я все нарезал, теперь ей помогать хочу! – строго сказал Вова.
– Ты ей не помогаешь, а мешаешь. Видишь, как аккуратно и мелко она режет. А у тебя ломти очень крупные, займись лучше ими. Режь мельче. Хорошо?
– Хорошо, – согласился Вова и продолжил свою нехитрую работу.
– Лена, ты еще тут? – вернулась к разговору Даша.
– Я тут. Ну и весело у тебя!
– Купи слинг. Я бы отдала тебе свой, но он тебе по размеру не подойдет. Купи, или закажи по Интернету, и носи в нем малыша. Удобств масса: во-первых, ты будто бы возвращаешься в состояние беременности, когда малыш всегда рядом, и нет повода для беспокойства за него, во-вторых, руки твои свободны – ты можешь готовить, убираться, гладить и прочее. В-третьих, в слинге можно даже покормить ребенка, если он захочет кушать, не отрываясь от собственных дел. В-четвертых, ты можешь с ребенком в слинге ехать куда угодно и на сколько угодно, и пройдешь где угодно – в этом несомненное преимущество слинга перед коляской.
– Но коляску мы уже купили, – сказала Лена.
– Отлично! Без коляски – никак, если ты идешь в супермаркет. Ты же не будешь, как верблюд, тащить на себе и сумки с продуктами, и пачку подгузников, и слинг с малышом? Поняла?
– Поняла, – улыбнулась Лена.
– Вижу, что ты успокоилась. Звони, если что, – сказала Даша, и уже хотела было отключить связь, как увидела возле Лены знакомое лицо ее мамы.
– Дашенька, здравствуй! – помахала рукой тетя Катя.
– Привет, теть Кать! – ответила Даша.
– Ой, а кто это у тебя там? – спросила она.
Даша развернула монитор ноутбука и ответила:
– Это Галя с Вовой. Хлеб режут для сухарей.
– Надо же, какие большие стали! Ой, как это – режут? Они же еще маленькие?
– Теть Кать, это специальные детские ножики, они безопасны. Детей к хозяйству надо приучать как можно раньше. В 10 лет уже будет поздно.
– Дашенька, так они у тебя больше накрошили, чем порезали… будешь все убирать.
– Когда ребенку 3, 4, 5, 6 лет, за него хочется все делать самой, потому что проблем от его деятельности, разумеется, будет в разы больше, чем ожидаемой помощи. Но когда ребенок становится старше, он привыкает, что за него все делают. Он видит, что его мать – служанка, и относится к ней соответствующе.
– Ах, Дашенька! Как же ты права! Моя Леночка такая лентяйка, все время ждет, когда я все сделаю сама. Даже замуж вышла, а трусы свои все мне кидает, чтобы я постирала – самой машину лень загрузить! – пожаловалась тетя Катя на дочь.
– Мам! – обиженно толкнула тетю Катю Лена.
– Дашенька, ты молодец! Скажи, в какой книге ты эту методику воспитания нашла?
– Без книг, теть Кать. На собственном опыте. Раньше, наверное, все эти тонкости воспитания передавались из поколения в поколение. А теперь инструменты абортмахеров истребили многодетность, так что все традиции и мудрости потеряны и забыты. Видите, ваша Лена не может самостоятельно справиться со своим собственным ребенком, а если бы у нее были младшие братья и сестры, то подобной проблемы не возникло бы.
– Ладно, Дашенька, я побежала! Пока-пока!
– Моя мама как всегда, везде влезет, – недовольно поморщилась Лена.
– Видишь, от темы ушла… – задумчиво сказала Даша.
– Да, помню, как мы с тобой отговаривали ее от аборта 4 года назад. Я до сих пор плачу, – всхлипнула Лена, – все вспоминаю, что у меня мог бы быть братик или сестричка.
– Утешься, – теперь у тебя есть сынок. А насчет твоей мамы… мы сделали тогда все, что могли, – грустно сказала Даша.
– Кажется, малыш закряхтел! Я побежала! – всполошилась Лена.
– Беги. И звони, если что, в любое время, – улыбнулась Даша.
Валерия
Мультик про паучка уже закончился, когда Лера дозвонилась до Наташи.
– Наташ, привет, у меня Тришка заболел. Надо лекарства купить, и продуктов заодно. У меня только овощи есть и молоко, которое по утрам тетя Надя приносит. Можешь сходить в супермаркет и аптеку? Я тебе список по смс скину, а когда принесешь, то деньги верну.
– Лерунь, я не могу – мы сейчас после занятий убираем церковный двор к Празднику, староста попросил. А потом уже темнеть начнет, ты же знаешь, мне к дому через гаражи идти – страшно…
– Понятно, – упавшим голосом ответила Лера.
– Давай до завтра, а? Завтра я тебе все куплю, – пообещала Наташа.
– После работы? – уточнила Лера.
– После. Часам к 5-ти уже у тебя буду, ладно?
– Ну… ладно. Спасибо, до завтра, – ответила Лера и нажала «отбой».
«Проси помощи!» – вспомнила она слова отца Петра.
Да, кажется, прав был отец Петр – надо было какое-то время пожить у свекрови. Она хоть и не жалует нас, но искренне заботится, и с тем, чтобы оставить малышей на полчаса и сбегать в аптеку, проблем бы точно не возникло. Позвоню ей еще раз, – решила Даша и набрала номер.
Но мобильный телефон Нины Викторовны был недоступен, а домашний не отвечал.
– Смотрит сериалы, наверное, – сказала Лера Спишке. Он поднял правую бровь и улыбнулся маме.
Температура у Триши вновь подскочила – 38,8. Надо снова сбивать. На обтирание у Леры уже не осталось сил. Она открыла холодильник и вынула Панадол. Осталось ровно на одну дозу. Температура Тришу вроде бы не беспокоила – он не капризничал, и Лера решила протянуть еще немного времени и дать сыну лекарство перед сном – тогда оно должно подействовать до утра, и мальчик хотя бы поспит.
Через 2 часа Лера дала Трише жаропонижающее и уложила его, а еще через полчаса дал себя укачать неугомонный Спиша. Лера уснула вместе с ним, как была, в сарафане и шлепанцах, даже не умывшись.
Они спали так крепко, что не услышали, как перезванивала Нина Викторовна, увидевшая отобразившийся на телефоне не отвеченный вызов Леры.
Нина Викторовна
Слушая долгие гудки, Нина Викторовна вспоминала Тришу. Он был так похож на Артема! Такой же упрямый, деловой, самостоятельный, но добрый. Лера говорила, что у него температура. Как он там, интересно?
– Ниночка! Завари чай, пожалуйста!
– Мама, может, не надо? Опять полночи в туалет бегать будешь, – взмолилась Нина Викторовна.
Арине Сергеевне уже исполнилось 88 лет, и в последнее время ее мучили болячки: артрит, ревматизм, давление, а недавно, ко всему прочему, начались проблемы с памятью – бывали дни, когда Арина Сергеевна не узнавала никого, даже родную дочь.
– Кто ты? Куда вы меня привезли? – плачущим голосом спрашивала старушка свою единственную дочь.
– Мама, ты что?! Это я, Нина! – с обидой и удивлением говорила маме Нина Викторовна.
– Нина? – задумчиво и сердито повторяла Арина Сергеевна, глядя на дочь.
– Да, мама, да! – нетерпеливо отвечала Нина Викторовна.
Подруга Нины Викторовны, Оксана Томилина, давно предлагала ей положить маму в больницу.
– Не могу, Оксана! Это же моя мама! – говорила Нина Викторовна подруге.
– Положи недели на три. Ее там подлечат, а ты отдохнешь, – настаивала подруга.
Нина Викторовна молчала. Ей не хотелось, чтобы с мамой произошла такая же история, как с матерью Оксаны. Оксана положила по знакомству свою маму в одну из московских больниц с переломом шейки бедра, но забрала в ужасном состоянии: старушка то безумствовала, то дремала, успокоенная таблетками, а еще через полгода умерла – заснула после обеда, и больше не проснулась.
Но иногда Нина Викторовна просто выходила из себя – ей надоедало быть прислугой.
Она с громким стуком поставила старое, надтреснутое блюдце со стоящей на нем чашкой из тонкого фарфора на комод. Чай пролился.
– Что же ты у меня такая неаккуратная, чай пролила. И ставь осторожнее, не то разобьешь! И вообще, говорила тебе, не трогай этот сервиз! – проворчала Арина Сергеевна.
Нина Викторовна промолчала. Она не стала напоминать маме, что от этого сервиза осталось одно-единственное блюдце…
– Этот сервиз нам с твоим отцом на десятилетие свадьбы подарил сам Кузин! Помнишь дядю Костю Кузина? Ты его почему-то не жаловала, – скрипучим голосом упрекнула дочь Арина Сергеевна.
– Да, помню, конечно, – ответила Нина Викторовна и нахмурилась.
Этот бойкий и веселый мужчина, друг ее отца, соблазнил Нину, когда ей было всего 17 лет. В тот момент ей, находящейся вместе с родителями на даче их знакомого, знаменитого профессора, отмечавшего юбилей, было весело и интересно, как никогда. Не привлекая внимания взрослых, занятых общением друг с другом, она выпила вина, и не заметила, как оказалась вдвоем с дядей Костей в одной из многочисленных комнат. Ей давно нравился этот моложавый крепкий мужчина. Когда он начал обнимать ее, Нина решила, что отныне у него и его жены все кончено, и, разумеется, вскоре она и дядя Костя будут вместе навсегда. Когда он целовал ее, Нина мечтала о том, какое свадебное платье она оденет – несколько дней назад она вместе с двоюродной сестрой ходила в магазин «Весна», где сестра выбирала наряд для своей свадьбы. Там Нина и себе присмотрела очень красивое платье: пышное, кружевное, с танкетками…
Но все закончилось ужасно – дядя Костя, вернувшись к гостям, не обращая на Нину никакого внимания, сел рядом с женой, поцеловал ее в щеку, после чего налил всем водки и предложил очередной тост…
А ей потом пришлось делать аборт на 6-ом месяце беременности. Родители так и не узнали, кто был отцом ее ребенка, и продолжали дружить с дядей Костей, как ни в чем не бывало.
– Чай горчит, – сказала Арина Сергеевна, оттолкнув рукой чашку.
– Я добавила тебе травки, от давления. Врач прописал, – твердо сказала Нина Викторовна.
Она знала, что мать терпеть не может этот травяной сбор, но специально заварила его. Ведь после бесконечных ночных походов в туалет у Арины Сергеевны начиналась бессонница, и Нине Викторовне приходилось не спать вместе с ней, то подавая маме Корвалол, то открывая окно, то закрывая его, а к утру, после бессонной ночи, давление подскакивало уже у обоих…
– Нина, завари, пожалуйста, нормальный чай… что-то мне нехорошо…
Не слушая ворчание матери, Нина Викторовна еще раз набрала телефонный номер Леры, но снова в ответ раздались лишь длинные гудки.
Валерия
Лера проснулась от сильной боли внизу живота и осторожно, чтобы не потревожить младшего сына, спящего рядом с ней, села.
Часы показывали половину двенадцатого. Она встала, подошла к Трифону и потрогала его лоб. Температура снова поднимается, кажется, уже опять не меньше, чем 38.
Она пошла на кухню, налила себе воды, и вдруг почувствовала, как по ее ногам хлынуло что-то горячее. Увидев кровь, она сначала не поверила, а потом, постояв несколько минут, упала на холодный кухонный пол, и заплакала.
– Сонечка, моя девочка, почему? За что? Я ведь тебя так ждала, – всхлипывала Лера. Руки ее тряслись.
– Что мне делать, что? – повторяла она, стоя под душем полчаса спустя, и смотрела вниз, туда, где вода, стекавшая с нее, смешивалась с кровью.
Через некоторое время Лера все-таки попыталась взять себя в руки. Она решила вызвать такси и съездить в единственную круглосуточную аптеку, находящуюся в другом конце поселка на территории больницы.
– Сонечка, я спасу тебя! Должны же быть какие-то таблетки! – прошептала Лера, выходя из дома и тихо, чтобы не проснулись малыши, закрыла дверь ключом.
Через 15 минут она стояла у прилавка, где сонная, но ярко накрашенная Вера Игоревна, провизор, строго говорила ей:
– Тебе срочно нужно в лечь стационар!
– Я понимаю, но сейчас у меня нет такой возможности! – пыталась объяснить ей Лера.
– Я ничего не продам тебе. Звони свекрови, оставляй ее с детьми, и ложись в больницу!
Дрожащими руками Лера набрала номер Нины Викторовны. Мобильный отключен, домашний, судя по тому, что автоответчик не включается, тоже.
Секунду подумав, Лера сказала:
– Не дозвонилась – оба телефона выключены. Вера Игоревна, продайте то, что мне сейчас необходимо, пожалуйста, а утром я дозвонюсь Нине Викторовне, и лягу в больницу!
Вера Игоревна покачала головой с торчащими на ней выбеленными, будто мочалка, волосами, и скрылась за шкафом.
Лера, согнувшись, держала рукой низ живота, но нудная, ноющая боль не хотела отпускать ее.
– Но-шпа, свечи с Папаверином, Дюфастон, Транексам. Утром срочно иди к врачу.
– Спасибо! Еще что-нибудь от кашля и от температуры, детское, можно?
– Настойка с алтейным корнем, Панадол, свечи с Анальгином. Все?
Лера, держа в одной руке пакет с лекарствами, а другой рукой придерживая живот, осторожно пошла к ожидающему ее такси.
– Слава Богу, что деньги, которые оставил Артем, еще не кончились, – прошептала она.
Когда Лера открыла дверь, то поняла, что, к счастью, малыши не просыпались. Она приняла лекарства и приготовила бутылочку с кипяченой водой, добавив туда немного меда, для Спиши, и заварила слабый чай для Трифона.
Захныкал Спиша, и Лера, быстро сунув сыну бутылочку, прижала к нему подушку. Сонный малыш взял одной рукой бутылку, а другой начал поглаживать подушку, которую перепутал с мамой. Через несколько минут он задремал. Тем временем Лера взяла на руки проснувшегося Трифона, и унесла его на кухню, чтобы он не разбудил малыша. Она измерила сыну температуру и напоила его чаем. Жаропонижающее не понадобилось – температура была 37,7.
Остаток ночи Лера то дремала, то бегала по очереди к сыновьям: успокаивала их, меняла подгузник Спише, выпившему 2 бутылки, а около 6-ти утра Трифону пришлось-таки дать лекарство – температура снова подскочила до 39,5.
В половине седьмого Трифон уснул, а через 20 минут окончательно проснулся Спиша.
К этому времени живот у Леры болел уже нестерпимо и, хотя она в глубине души понимала, что сохранить ребенка уже нельзя, все же надеялась на чудо.
Согнувшись пополам, она набрала телефонный номер свекрови.
– Лерочка, это ты? Как Триша?
– Спит.
– Лерочка… Арина Сергеевна в больнице. Под утро увезли. Инсульт. Сейчас собираюсь к ней.
Поговорив со свекровью, Лера ничком упала на ковер и зарыдала, чувствуя, как из нее выходит маленький горячий комочек.
Конец.