Евангелие от Марка начинается словами: "Через несколько дней опять Он пришел в Капернаум и слышно стало, что Он в доме". А вы припомните, как в Евангелии говорил Господь о городе Капернауме, где Он часто бывал, где Он часто учил и говорил чудеса. Господь о Капернауме сказал: "И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься".
Почему Капернаум вознесся до неба? Почему так сказал Господь о Капернауме? Потому что в нем обитал Господь. Капернаум как будто превратился в небо, потому что в нем обитал именно Тот, Кто обитает на небе, как мы говорим. Но Господь говорит и предупреждает, что ты, хотя до неба вознесся, потому что в тебе обитал Владыка неба и земли, низвергнешься до ада. И вот здесь говорится "через несколько дней пришел в Капернаум".
Тут появляется вопрос: что значит "через несколько дней?" Причем, характерно, что русский текст отличается от славянского: в славянском не сказано "через несколько дней", а сказано слово "паки" — "вниде паки в Капернаум". Русский текст говорит "через несколько дней" и невольно наводит на мысль: а что было до этого? Через несколько дней после чего? А там за несколько дней до этого было исцеление прокаженного, который просил Спасителя об исцелении. Господь его исцелил, но сказал: "Пойди покажись (как всегда говорил) священнику, чтобы он засвидетельствовал о твоем исцелении, но никому ничего не рассказывай". А тот пошел и стал всем разглашать об этом. Господь, конечно, знал, что он из благодарности, от радости не удержится от разглашения, но Он дал ему это повеление, чтобы дать пример никогда о добрых делах своих не разглашать, а всячески их скрывать, насколько это возможно.
Господь о многих Своих чудесах так говорил, хотя знал, что фактически этого не сделаешь, но принципиально Он вопрос ставил именно так. Помните, как Он воскресил дочь Иаира? Помните девочку? Об этом знал весь город, что она умерла и что Он её воскресил. Это невозможно было утаить, и однако же, Господь сказал родителям, чтобы никому об этом не рассказывали. Просто, чтобы научить нас тому, что добрые дела нужно, по возможности, скрывать, а не разглашать о них. Интересно, как Митрополит Филарет Московский, в одной из своих проповедей, заметил, что человек, который делает добро, но старается, чтобы о нем узнало как можно большее множество людей, похож на курицу, которая яйцо снесет и кудахчет, чтобы все узнали, что она снесла яйцо.
Так через несколько дней, после этого исцеления прокаженного, Господь пришел в Капернаум и слышно стало, что Он в доме. Тотчас собрались многие, так что и у дверей не было места, и Он говорил им слово. Так было в первое время деятельности Спасителя. Гремела всюду слава о Его мудрости, а главное о чудесах, которые Он творил. Поэтому народ к Нему так и стремился. А не помните ли вы, когда произошел переломный момент, когда некоторые уже оставили Его, не стали с Ним ходить? Припомните, когда Он сказал после Своей беседы о Хлебе Небесном: "Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь во Мне пребывает и Аз в нем" — Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь будет иметь вечную жизнь, а если не будет вкушать Плоти Сына Человеческаго и пить Его Кровь, то не будет жизнь иметь в себе. Евангелист Иоанн, который об этом сообщает, тут же отмечает, что иудеи стали спорить между собою: "Как Он может дать нам Тело Свое есть?" Апостолы тоже этого понять не могли, но они это приняли смиренной верой и поэтому и удостоились в свое время быть первыми причастниками. Но те, которые слышали Спасителя и грубо буквально понимали, т.е. не поняли, что тут дело о некоторой высокой Тайне, смутились и отошли от Него. Это был переломный момент, когда некоторые стали Его оставлять.
Здесь пока народ к Нему неудержимо стремился. И вот сказано, что даже невозможно было к Нему пройти, настолько Он был окружен народом, когда учил. Но произошло такое событие: пришли к Нему с расслабленным, которого несли четверо. Как по нашему назвать этот недуг расслабления? Паралич, конечно. Как вы сами знаете, часто паралич человека постигает за грешную невоздержанную жизнь, часто за развратную жизнь: расслабление всех сил и души и тела. Вот его несли четверо. Не имея возможности приблизиться к Нему из-за многолюдства, они раскрыли кровлю дома, где Спаситель находился. Раньше, в те времена Евангельские, дома крыли особыми черепицами, которые одна к другой прикладывались и которые было легко разобрать. Вот тогда они это и сделали, не имея возможности приблизиться к Нему из-за многолюдства. Была такая теснота, что и одному, вероятно, было почти невозможно пройти, а тут еще нести человека: четверо несут еще одного на переносной постели. Они раскрыли кровлю дома, где Он находился и, прокопавши ее, спустили постель, на которой лежал расслабленный.
Если даже они и не успели и не смогли оттуда сверху Спасителю что-то сказать, то во всяком случае, сам поступок, такой решительный, ясно свидетельствовал о том, что люди с крепкою верой пришли к Нему. Поэтому не сказано, чтобы они о чем-то просили, а про Спасителя просто сказано, что Иисус, видя веру их, не спрашивая ни о чем, говорит расслабленному: "Чадо, прощаются тебе грехи твои". Они пришли, чтобы Он его исцелил, а Он заботится об его грехах. Почему так: как будто бы речь не на тему! Почему о грехах Он говорит? Болезнь, вообще, есть всегда результат греха, — иногда прямого, а иногда косвенного. Но все равно: будь человек безгрешен, он бы не болел, а грешная природа этим грехом расслабляется и поэтому становится доступной для болезни. Тут точно несомненно, что эта болезнь прямо за грехи его постигла. Почему Господь и врачует самый корень болезни. Это единственный правильный способ лечения: прежде, чем устранять последствие, устранить его причину.
Я помню, когда я был еще светским молодым человеком, я всегда говорил, что если я тяжело заболею, то прежде, чем приглашать ко мне врача, необходимо совершить надо мной таинство соборования-елеосвящения. До этого таинства я лечиться у врача не стану. Дело в том, что, по верованию Церкви, таинство елеосвящения, в частности, не только призывает милость Божию на телесный недуг человека, но ему прощаются забытые грехи. А кто не может припомнить, не может их принести сознательно покаянию, то благодать таинства очищает его душу от этой скверны. Так Господь врачует причину, после чего легко врачевать и последствие. Господь говорит: "Прощаются тебе твои грехи".
Не раз мы с вами в Евангелии читали о том, как Господь говорил: "Прощаются тебе грехи". И почти всегда какие были последствия? Его враги всегда тут присутствовали и всегда обвиняли Его в богохульстве. Помните, как-то к Нему пришла женщина, которая оплакивала свои грехи так, что слезы лились на Его Ноги, и она отирала их своими волосами. Помните, когда Христос сказал, что "прощаются тебе грехи твои", сразу евангелист отмечает, что сидевшие кругом сами про себя говорили: "Кто же Он такой, что грехи прощает?"
Так и здесь, когда Господь даровал этому несчастному прощение от грехов (а Его слово есть и дело, раз Он сказал, значит кончено, грехов больше нет — они прощены), тут сидели некоторые из книжников и помышляли в сердцах своих, что Он так богохульствует: кто может прощать грехи, кроме Одного Бога? (Сами не зная того, что они это слово "богохульство" неправильно употребили, а в том, что никто грехи не может прощать, кроме Бога — они правы). Сами того не зная, они произносили, собственно, исповедание в Него, как Бога. (Они, конечно, не только об этом не думали, но и не хотели бы никогда с этим согласиться). Иисус, тотчас узнав Духом Своим, что они так помышляют в себе, сказал им: "Для чего так помышляете в сердцах ваших? — Что легче: сказать ли расслабленному: 'прощаются тебе грехи' или сказать: 'встань, возьми твою постель и ходи'". Что легче? По-человечески говоря, сказать: "Встань, возьми постель твою и ходи", а он не встанет и не пойдет?! Значит, по человечески говоря, как думали и книжники и фарисеи, что "встань, возьми твою постель и ходи" это — труднее, а сказать: "прощаются грехи" — легко. А по настоящему, по духовному, по христиански, конечно, легче сказать второе, потому что все-таки врачи, как-то врачебную силу потребляющие, к тому же и направляют — тот, кто не мог встать, встал и пошел. А прощать грехи никакой доктор не может — в духовном смысле. Но Господь как бы говорит: "По вашему так, и вот, применяясь к вашим понятиям, я и делаю то, что по вашему труднее".
Он говорит, чтобы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, говорит расслабленному: "Тебе говорю: встань, возьми постель твою, иди в дом твой". Расслабленный тотчас встал, взял постель, вышел перед всеми, как будто никогда не болел, так что все изумились и прославили Бога, говоря, что "никогда ничего такого мы не видели". В таких случаях самый факт всегда приводил книжников и фарисеев в молчание, потому что возражать нечего.
Не так давно, в один из субботних дней, читалось Евангелие о том, как Господь однажды, в субботний день, был в синагоге. А вы знаете, вероятно, что книжники и фарисеи всегда к Нему придирались, когда Он творил добро в субботу, в народе. Там был человек, имеющий иссохшую, парализованную руку. Она висела, как плеть, потому что она отнялась, а так как он ею никогда не работал, то все мышцы отмерли. И вот такой несчастный однорукий был с народом. Это было в субботу. Господь его подозвал и обратился к врагам Своим, которые за Ним смотрели во все глаза, чтобы обвинить Его в нарушении субботы, говорит им: "Спрошу Я вас, — этим обращая внимание на них и всех остальных, кто был в синагоге. — Что нужно делать в субботу: добро или зло? Спасти человека или погубить? Пользу ему принести или вред?" Это один из вопросов, на который ответить легко. Но таково было их злобное упорство, что они молчали. Тут в Евангелии говорится, что Господь посмотрел на них "с гневом". (Это единственный раз. Есть еще случай, но там, все таки сказано не гнев, а "негодование", это несколько другое, скорее недовольство. Вы помните, когда было негодование? Когда апостолы некстати проявили свою заботу о Нем, с детьми. Спаситель очень любил детей. Сам будучи абсолютно чист, безгрешен, Он Своей чистой душой, чистейшей и святейшей, как бы отдыхал с этими чистыми маленькими созданиями. Апостолы, посвоему заботясь о нем, запрещали матерям подводить к Нему детей под благословение. Как сказано в Евангелии, Иисус, увидя это, "вознегодовал"). Единственный раз в Евангелии прямо сказано так, но добавлено сразу: "воззрев на них с гневом, скорбя об ожесточении их сердец". Он сказал человеку тому: "Протяни руку твою", — и тот сведенную руку протянул хорошо.
Евангелист говорит, они пришли в бешенство и вышли оттуда, совещаясь, что бы им сделать. А почему они в бешенство пришли, как вы думаете? Дело вот в чем: они обвиняли, что Он добро делает в субботу как какие-то задания. А даже и в субботний день, можно ли человеку запрещать, как они делали? Что Он или этот человек сделали такого, разве этим могли они нарушить субботний покой? Придираться не к чему: нельзя что ли свободно руку согнуть? Не придерешься ни к чему — вот это их в бешенство и привело. Они вышли и просто не знают, что им с Ним делать. Когда Он сказал там человеку: "Встань, возьми постель твою и иди", — это привело их к толкованию, что этим Он нарушает субботний покой, что человек трудом занимается, неся постель, а тут что? Руку протянуть — какой же это труд? И сколько бы раз они ни привязывались к Спасителю, всегда бывали с позором посрамлены. Господь даже их щадил, Он их самолюбие щадил. Когда Он давал им такой отпор, что им некуда было деваться, то всегда это делал в возможно более мягкой форме, щадя уже их самолюбие, но все-таки всегда они были посрамлены.
Помните рассказ, как к Нему грешницу привели и говорят, что "Моисей нам сказал побивать таких камнями, а Ты что скажешь?" Если бы Он сказал: "Ну, что ж, раз так закон говорит, то делайте", то сразу бы Ему сказали: вот Он какой жестокий! А если бы сказал "нет", то нужно Его Самого камнями побить, потому что закон нарушает. А вы Его бесподобный ответ помните? "Кто из вас без греха — тот первый брось в нее камень!" Что получилось? Они один за другим ушли. Не только их совесть обличила (и это было!). Они попали в совершенно безвыходное положение: кто же мог бы взять камень и бросить, ведь они же друг друга знали хорошо и всегда могли бы сказать: "Как ты берешь камень, разве ты безгрешен?!" Никто этого не мог сделать, ибо у каждого было много грехов на его совести. По преданию, когда Господь наклонился и писал на песке, то Он писал те грехи каждого, которые были хуже. Я помню, когда-то в юности я видел картину из жизни Спасителя. Конечно, это не одобрительно, потому что кто берет на себя роль Спасителя — он ведь кощунствует. Но вообще картина была. Она была не русской продукции, а западной, и как они умели, так и поставили. И вот, я помню этот момент, когда к Нему привели эту несчастную, которая выражала ужас. И как Господь написал их грехи и как первый же фарисей, услышавши такой ответ, смутился и отошел, так же и другие. По преданию Господь писал грехи их всех. И они это видя, обличаемые совестью, как сказано в Евангелии, разошлись и, наконец, осталась только эта бедная женщина, согрешившая, и остался Тот Один, Кто имел бы право камень бросить в нее, но Он камня не бросил, а сказал: "Я тебя не осуждаю — иди, но впредь не греши".
Обратите внимание, когда они все разбежались, и она могла уйти. Ведь ей, только что захваченной на таком скверном грехе, несомненно, было мучительно стыдно стоять около Него. Она знала Его чистоту и святыню и однако, она не уходит. Не уходит, потому что после того кошмара и ужаса, какой она пережила, когда ей было трудно, она почувствовала себя так хорошо и легко около Него. Весь ужас и кошмар миновал! Она почувствовала, что никакая опасность ей не грозит и ей просто хорошо быть около Него.
Вот сколько раз они ни пытались ставить Ему ловушки, Господь, без всякого усилия, легко их отстранял. Архиепископ Иннокентий Херсонский, знаменитый русский проповедник, говорит: "Так и чувствуется Тот, Кто весь мир из ничего создал!" Это по поводу знаменитого ответа Спасителя, когда Ему сказали: "Давать нам подати или не давать?" Тут уж им казалось, что они в совершенно безвыходное положение поставили Спасителя. А Спаситель спокойно ответил: "Давайте кесарево — кесарю, а Божие — Богу". Святитель Иннокентий говорит в восторге перед этим ответом: "Ответ сотворен из ничего. Как Господь воздвиг мир из ничего, так и тут". Как будто нельзя было найти никакого удовлетворительного ответа. Он так просто не только ответил всем Своим врагам, а положил правило твердое на всю жизнь для всех: "Дадите кесарево — кесарю, а Божие — Богу!" Недаром евангелист говорит: "Они, услышавши это, удивились и ушли". Аминь.