Мария Мельникова
Вспоминать о воскресной школе всегда радостно — ведь время, проведённое в ней, стало лучшей частью моего детства.
Девяностые годы, наполненные страхом и незащищённостью, коснулись и раскололи детство на две части. Я много боялась, слишком часто сталкивалась со смертью, внезапной и жестокой. Эта же гнетущая беспросветность преследовала меня и в школе: за то, что я всё время «отбиваюсь от коллектива», не вступаю вместе со всеми в различные секты и сомнительные кружки, надо мной открыто издевались педагоги, делая посещение уроков невыносимым.
Я очень счастлива, что в те же годы существовала и другая часть жизни: Спасо-Парголовский храм на горке среди деревьев-великанов, искрящийся любовью отец Василий Лесняк и хор Ирины Ивановны Ивановой в воскресной школе. Это помогло мне уцелеть.
Однажды после Литургии мама привела меня в воскресную школу на прослушивание в хор. Я страшно испугалась и не хотела идти. Меня насильно затолкали в кабинет к Ирине Ивановне, и тут я узнала, что жизнь может быть праздником!
С того дня я жила от воскресения до воскресения, от хора до хора. Каждая спевка — праздник, каждый праздник — чудо!
Вообще музыкальное чудо всегда находилось рядом с Ириной Ивановной, и мы были этому свидетелями. То, что бесслухие и безголосые дети начинали петь под её руководством, уже было совершенно обычным делом, но каков был наш восторг, когда на спевку приходил полосатый кот Васька, садился на стул рядом с пианино и чисто-чисто пел с Ириной Ивановной гамму, поднимаясь по тону от нижнего «до» к верхнему! Потом, никогда не возвращаясь обратно «до, си, ля…», он уходил, и спевка наша продолжалась…
С каждым воскресеньем детей в хоре становилось всё больше. Мы все были вовлечены в музыку и в дружбу, а потом и в пение на Литургиях. Ездили вместе в паломнические поездки, пели в разных церквях, монастырях, на могилках святых подвижников. Кроме музыки Ирина Ивановна преподавала нам урок живой веры и любви. И всё время придумывала для нас сюрпризы, которые и запечатлелись в памяти как картинки счастливого детства.
Помню, как мы всем хором стояли возле паперти храма и поджидали отца Василия. Когда батюшка вышел, мы окружили его хороводом и запели: «Каравай, каравай, кого любишь, выбирай». Отец Василий улыбнулся тогда и ответил: «Я люблю вас всех, ну а Бога больше всех». И это было абсолютной правдой — он любил всех людей, а Бога ещё больше…
Батюшку ждали разные люди с разными проблемами и вопросами, а мы его окружили, и были счастливы, что эту минуточку он находился с нами…
А птички, которых мы выпускали на Пасху! Каждый год Пасхальный праздник заканчивался песенкой про птицу, которая очень хочет свободы. Ирина Ивановна доставала из клетки невольницу, и та с радостным чириканьем выпархивала из её рук.
Храм, воскресная школа и хор стали для меня той чудесной свободой, куда у меня была возможность выпорхнуть из клетки чужой, бездуховной жизни, в которой приходилось жить.
