Ниц простертые, унылые,
Безнадежные, бескрылые,
В покаянии, в слезах, -
Мы лежим во прахе прах.

На окраине, позабито, сердце доброе жило-было.
Злой дорогою потерялось, а обратную — позабыло,
Сиротливо сжалось плача, миллионом искр зазвенело,
И рассыпалось, расколось. Все затихло. И онемело.

Кругом бело. Земля принарядилась:
Пушистой шубкой снежною укрылась,
Как Марьюшка - искусница, снежинки
Соткали соснам легкие косынки,

За Никольскою церковью
Речка и овраг…

Чем докучают будни? Не трудом —
Обыденностью, ветхостью теченья.
И гонит серость, но не в Божий дом —
Кого в кабак, кого — на приключенья.

И в беде, и в горести
Спрашиваю Бога:
– Отчего же, Господи,
Злых людей так много?

Чем еще Ты решил потрясти?
Какие еще проведешь во мне битвы?

Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.

Брызгая лужами у ворот,
Ветер мчит босиком по улице.
Пригорок, как выгнувший спину кот,
Под солнцем в сонной дремоте щурится.