Марина Алёшина
Пёс наблюдал с интересом, как над конурой прибивали надпись. Желтая краска горела ярко, чтоб издалека можно было прочесть: «Осторожно, злая собака».
Прохожие, раньше — равнодушные, теперь стали раздражать пса: от них липкими волнами разливался страх. И он обозлился, всё чаще выставляя клыки, заходясь лаем до хрипоты.
— Прибить бы, экая мразь! — бросали на ходу местные грамотеи, издалека завидев надпись. А умник, прослывший учёным, возвестил, что обозлившаяся собака неисправима.
Ночами пёс, облаяв всех, и сорвав в хрипоту голос, тосковал по человеческой ласковой руке… Но надпись висела над его конурой и не давала подойти никому.
А луна улыбалась с неба, словно бы что-то предвидя.
На нее он и смотрел в тот вечер, устав от собственной злости. Шаги показались необычными, неуверенными. Он гавкнул два раза, как положено, а потом затих.
Кто-то смотрел через калитку.
— И тебе, старина, не дает она спать? — добродушно спросил человек у пса, кивая наверх.
Пёс поднял голову, как будто поняв, к луне, и она отразилась в зрачках.
— Эх, бедолага! — человек открыл калитку, протянул руку без боязни, — такой же одинокий, да? Видишь, мне не о ком заботиться..
Они помолчали. Пёс сидел спокойно, как домашний.
— Пойдешь со мной? — спросил человек словно бы самого себя, а пёс несмело вильнул хвостом.
Они вышли через калитку на дорогу.
А луна улыбалась…
Гравий не шумел под их ногами. Ветер утих.
Так они и шагали в тишине — счастливый пёс, и местный дурачок, единственный человек в посёлке, который не умел читать.