О празднике Богоявления
Праздник Богоявления Господня в наше время в Православной церкви ассоциируется почти исключительно с событием Крещения Господа нашего Иисуса Христа на Иордане от Иоанна Крестителя. Причем под Богоявлением понимается, конечно, не только Явление Христа народу после 30-летнего пребывания в безвестности, но и первое в истории нашего спасения откровение миру внутренней жизни Пресвятой Троицы через звук Отеческого гласа, свидетельствующего о Небесном Сыновстве Христа и видение нисхождения Святого Духа на главу Крещаемого Христа в виде белокрылого голубя. Однако такое понимание Богоявления было не всегда и до сих пор не является единственным и повсеместным в христианском мире.
Мы не знаем в точности ни когда Христос родился, ни когда он крестился. С точки зрения некоторых авторитетных библеистов, эти великие события нашего спасения вряд ли происходили зимой. Но еще с 46 года до н.э. по указу Юлия Цезаря новолетия в Римской империи стали исчислять с 1 января — дня инаугурации очередной пары римских консулов. Христианская церковь развивалась в гражданских реалиях Римской империи, поэтому и церковный год начинался первоначально с 1 января.
6-й день года был для христиан днем особым: это был день сотворения человека Адама, день его скоропостижного падения, и это был день спасения падшего Крестной жертвой Христа. "Иже в шестый день и час на Кресте пригвоздивый дерзновенный Адамов грех... " — часто повторяем мы во время Великого поста. Но если человек был сотворен и спасен в 6-й день, то вполне логичным было предположить, что Спаситель, точный день Рождества и Крещения был почему-то утрачен человеческой памятью, родился и вышел на общественное служение тоже в 6-й день.
Тем более, что в древности событие Крещения Господа и выхода Его на общественное служение, казалось более значительным, чем Его Рождение. Для иудеев, тем более для христиан рождение по плоти не было каким-то особенно радостным событием, поводом для торжества, ведь жизнь всякого человека, приходящего в этот мир, состоит из цепи больших или меньших страданий, неизбежно оканчивающихся смертью и полной неизвестностью того, что ожидает нас после смерти.
Мы рождаемся для того, чтобы умереть, и Христос родился в этот мир, чтобы умереть Крестной смертью, но Крестился он для того, чтобы принять на себя миссию спасения человеческого рода, завершающейся Его Воскресением, Вознесением и всепревосходящей вечной славой.
Ведь и доныне люди, выросшие в традиционном церковном укладе, нередко не имеют обычая праздновать свои дни рождения, а празднуют только дни именин, которые, как бы не затемнялся вторичными пониманиями смысл этих дней, по сути являются днями Крещения. Это действительно, величайший день нашей жизни, ибо, если мы рождаемся для того, чтобы умереть, то крестимся для того, чтобы жить вечно.
Но в языческим мире широко было распространено празднование дней рождения, но не простых смертных, а блаженных и бессмертных богов, правда, почему-то нередко оказывавшихся рабами обычных человеческих страстей. Но раз язычники верили, что их боги тем не менее бессмертны и блаженны, то вполне закономерно было праздновать их дни рождения — ведь их рождение было началом блаженного бессмертия.
Впоследствии к этим богам языческих баснословий стали причислять и римских императоров, которые согласно гражданской римской религии, после смерти входили в сонм бессмертных богов, поэтому стало закономерным праздновать и их дни рождения.
Но не только император, но и любой сколько-нибудь значительный властитель живет в фимиаме непрестанной лести со стороны людей, находящихся от него в зависимости или желающих подействовать на власть имущего с целью стяжания тех или иных благ. И естественно, что среди пожеланий, которым льстецы осыпали власть имущих одним из самых частых было пожелание быть подобными богами, т. е. бессмертными и блаженными. А значит и да будет благословен и препрославлен день рождения такого властителя, день, когда он вступил на путь жизни, чтобы сделаться бессмертным и блаженным богом.
Из Писания Нового Завета мы знаем только об одном дне праздновании дня рождения, о котором повествуется с явным неодобрением — "рождестве безстудного Ирода", (напр. Мф. 14, 6-11) закончившегося весьма печально — беззаконной казнью "большего всех рожденных женами" и вечным посрамлением дерзнувшего сотворить такое чудовищное беззаконие.
Однако для справедливости скажем, что с течением времени отношение христиан к своим дням рождения стало меняться — ведь в их сознании стала утверждаться мысль, что раз мы крещены, значит и рождение становится путём не к смерти, а к вечной жизни. Уже Праведный Иоанн Кронштадтский не видел ничего дурного в праздновании человеком своего дня рождения, и считал празднование дня рождения, особенно какой-нибудь круглой даты, более серьезным поводом для торжества, чем празднование круглой даты нахождения, например, в какой-либо высокой должности. Интересно, что единственной, казавшейся Кронштадтскому пастырю положительной чертой Ирода было то, что он праздновал свой день рождения.
Но Христос ведь родился не только не в императорском дворце, но даже и не в доме сколько-нибудь значительного вельможи, а в семье самого простого человека, плотника, и рождающемуся Ему не нашлось места даже в человеческой хижине, а только в загоне для скота. Единственно, что выделяет его Рождение из прочих так это только крайнее убожество обстановки. В нем не было никаких поводов для прославления этого самого события.
Но прославлению события Рождества Христова как такового много способствовало принятие Церковью учения о Приснодевстве Матери Христа и само ее титулование Богородицей и следовательно, об особом отличном от нашего образа его рождения. Тем самым рождение Человека Христа стала Рождением Бога, и с точки зрения ментальности обращенных в христианство язычников его необходимо было торжественно праздновать.
Но что учение о Приснодевстве Матери Иисуса не было известно первым поколениям христиан, свидетельствует отрывок из 4-й главы послания апостола Павла к Галатам, читаемый на Божественной Литургии 1-го, самого торжественного дня празднования Рождества Христова, в котором говорится: "Бог послал Сына своего, Который Родился от ЖЕНЫ... (Гал., 4,4). Да, именно так от жены, а не от Девы, тем более не от ПрисноДевы, не от Богородицы.
Знал ли апостол Павел сказания Евангелистов о Рождестве Христовом остается загадкой, во всяком случае, во всем сохранившемся корпусе Посланий Апостола Павла нет ни намека на них. По-видимому, Павел не считал рождение от жены, т.е. обыкновенное, подобное всем нам рождение препятствием для спасительной миссии Христа. И мы, тем не менее, не видим в этом высказывании Павла ни малейшего привкуса неблагочестия, раз даем ему из года в год, из века в век важнейшее место в одном из самых значимых и торжественных богослужений церковного года. И Христос ведь называл свою Мать Женщиной, (напр.Ин.2,4,19,26) и мы тоже обыкновенно не видим в этом ничего непочтительного.
Согласно, вере ранних христиан, выраженном в том же читаемом на праздник Рождества отрывке из Послания апостола Павла к Галатам, Бог послал своего Сына, когда наступила полнота времени, т.е. приблизился конец видимого и временного мира. И близость 2-го Пришествия Христа и кончины лежащего во зле мира была общим ощущением и надеждой христиан апостольских времен.
Но, так или иначе, по причинам, ведомым только Богу, мир продолжил своё существование. И нужно было как-то, объяснить, в чем же состояла спасительная миссия Христа, если лежащий во зле и лжи мир, как ни в чем не бывало, продолжает существовать, и гнать поборников истинной веры.
Появилось много разных умников, которые в своем, может быть первоначально и бескорыстном желании познать истину, стали усложнять и запутывать простоту евангельской истины различными доводами, почерпнутыми из языческой философии. Одни считали Его Рождение каким-то призрачным, что Христос человек якобы только по виду, другие же, наоборот считали Его обычным человеком из плоти и крови. И те, и другие сходились в том, что главным событием земной жизни Христа было его Крещение на Иордане, после чего Он принял на себя миссию спасения людей.
Быть может, почти полная неизвестность Христа до Крещения на Иордане была причиной того, что главное содержание Богоявления стали видеть в Крещении. Но если начинать миссию Христа с Крещения, то остается неясным, кем же был Христос и мог ли Он нас действительно спасти.
Церковь всегда верила, что Христос есть един Господь, т. е. Сам Бог, и именно поэтому "нет никакого другого Имени, Которым мы могли бы спастись" (Ср. напр. Деян. 4, 12,10,43). И именно поэтому христиане первых веков предпочитали мучительную и позорную смерть возданию даже формального почитания иному земному богу, т. е. императору, богу, хотя и могущему послать на смерть, но бессильному от смерти избавить.
Церковь всегда жила непоколебимой верой, высшей всех доводов рассудка, всех сомнений сердца, что Христос есть СЫЙ, т. е. Сущий, т. е. Яхве, т. е. Единый Истинный Бог, как мы до сих пор слышим в возгласе, завершающем Всенощное бдение, "Сый благословен Христос Бог наш", и только поэтому Он может даровать нам действительное спасение от смерти душевной и телесной. В этой вере вся сила Церкви, главная причина устойчивости Церковного корабля среди всех вековых бурь мира сего.
Отступая от этой веры хотя на йоту, церковь начинает размываться миром. Установление особого праздника Рождества Христова потому и потребовалось, чтобы утвердить в сознании верных истину, что Бог родился на земле, как подобный нам во всем человек, кроме греха. Грех ведь не принадлежит к человеческой природе, а является какой-то особой природой, паразитирующей на природе человеческой и съедающей ее постепенно до полного прекращения в ней видимой жизни, наподобие раковой опухоли.
И хотя Христос родился как действительный человек, нужно было понять, каким образом Он мог прийти в мир без греха, если грех неизбежно передается от одного поколения к другому через зачатие и рождение, и составляет неизбежный удел каждого человека, какую бы напряженную борьбу он не вёл с самим собой. Таким откровением свыше и было Пророчество Исаии о Деве, (Ис.,7,14) имеющей принять во чреве и родить Сына.
Смысл этого пророчества Исаии оспаривается иудеями, но если родит даже не бесплодная старица, но просто молодая женщина, как читают это место иудеи, то в чем же здесь они видят знамение от Бога, как уже в древности вопрошали хулителей Святые отцы. Не считают ли те же хулители из иудеев и их последователей атеистов, что Рождение от Духа Святого это не что иное, как эвфемизм, замещающий нечто неудобосказуемое.
Но для нас Рождение от Духа Святого и Девы, оставшейся навеки Девой, является важнейшим пунктом нашего догматического и нравственного предания. Оно явилось стеной и оградой от размывания учения и жизни Церкви стихией восточных культов, важнейшей характерной чертой которых является почитание чувственной страсти во всех ее формах. Рождающая ПрисноДева против моря нерождающей похоти, в котором погрязает мир от древних язычников до наших дней, — вот скала превознесенная и неприступная для волн пенящегося своими срамотами житейского моря, на которой зиждется Церковь Христова.
А что опасность захлестывания христианства стихией исполненной чувственности "духовности" не была мнимой, говорит существование таких осужденных Церковью сообществ, как николаиты и др., которые первоначально сами воспринимали себя как церковные общины. Но чтобы стало с Церковью, если бы подобные взгляды получили в ней место. Она бы стала одним из греховных человеческих культов, обреченных на исчезновение.
Но, тем не менее, долгим был путь, приведший к утверждению Рождества Христова как отдельного праздника от Богоявления. Ведь еще в 4 веке Григорий Богослов назвал свое Слово, открывающееся стихами, известными сегодня каждому православному: "Христос рождается, — славьте, Христос с небес — встречайте, Христос на земле, — возноситесь", Словом на Рождество Христово или Богоявление.
Лишь только после 3 Вселенского собора 431 года, осудившего Нестория, умалявшего Божественную природу Христа, и считавшего, что Иисус стал Христом в момент Сошествия на Него Святого Духа на Иордане, и не желавшего называть Его Мать Богородицей, именем, которое к этому времени было уже в ходу у христиан, стали праздновать Рождество Христово отдельно от Богоявления в восточной части империи. Окончательное утверждение учения о действительнсти человеческой природы Христа, способствовало тому, что главным торжеством в христианстве после Пасхи должно было стать Рождество Христово.
Христос с Рождения был уже и совершенным Богом, и совершенным Человеком. Крещение Христово — таинственнейшее событие миссии Христа, о котором рассуждая, даже Григорий Богослов в конце концов честно признается в том, что не может понять зачем Иисусу нужно было креститься, Крещение Господне в сущности ничего нового не придало и не могло придать Христу, чем Он не был бы воплотившись. Хотя Его спасительная миссия по видимости началась с Крещения, но это не значит, что она не совершалась в течение ЗО лет, о которых мы ничего не знаем, кроме одного эпизода, рассказанного Евангелистом Лукой.
Весь цикл Рождественских праздников — Рождество, Обрезание, Крещение, Сретение имеют целью утвердить в умах и сердцах верных, что Христос и Истинный Бог и Совершенный человек.
Ведь утверждение учения о человеческой природе Христа, (для провозглашения которого и был установлен весь цикл Рождественских праздников, каждый из которых может сам по себе называться Богоявлением), провозглашенное 4 Вселенским собором, очень трудно давалось церковному сознанию.
Трудно было прочувствовать различие между природой и личностью, или ипостасью, понять, что во Христе сосуществуют две совершенные природы, не становящиеся, тем не менее, двумя личностями или ипостасями. Как понять, что человеческая природа во Христе является совершенной, но тем не менее не имеет Личности или Ипостаси, и хоть природы две, действующие как бы отдельно в соответствии с принципами своего устроения, но Личность во Христе одна Божественная, включающая, или как говорят, воипостазирующая в себя всю человеческую природу.
С другой стороны, каким великим откровением это должно быть для всех нас, когда мы узнаем, что наша человеческая природа может найти свою часть в Божественной Личности, и сколь прекрасна эта природа, могущая соединиться с Божественной в единую личность или ипостась.
И, тем не менее, принятие учения о двух природах в Единой Личности Христа было очень трудным для Церкви. После 4 Вселенского собора крупные церковные сообщества отделились от Церкви, считая, что Собор восстановил несторианство, учение как бы о двух Христах, отчасти потому, что различие между понятиями природы и личности было практически невозможно передать при переводе на негреческие языки.
И до сих эти Церкви — армянская, коптская, абиссинская отделены от Православной Церкви и празднуют Рождество и Богоявление в один день как выражение в принципе правильного учения, вполне разделяемого и православными, что един Христос был Тот, Который родился и Который Крестился.
Интересно, что и Матерь Церквей, Иерусалимская Церковь, никогда не впадавшая в ересь, дольше других сопротивлялась разделению этих праздников, и только при императоре Юстиниане Великом в 6 веке она согласилась праздновать Рождество и Крещение отдельно.
В наше время праздник Крещения скорее рассматривается как отдание Рождества, и если бы не возбуждала бы почти всех Богоявленская или Крещенская вода, которой традиционно приписывают чудодейственную силу, праздник Богоявления несомненно остался бы в тени Рождества.
Хотя он имеет совершенную подобную структуру Празднику Рождества, точнее оба эти праздника имеют структуру, восходящую к структуре первого, главного и на протяжении длительного времени единственного христианского праздника — Светлого Воскресения Христова, единственного события в собственном смысле превратившего ветхий мир в новый.
Это пяти-, а в случае Богоявления, четырехдневное предпразднство есть несколько сокращенное повторение Страстной седмицы с канонами и трипеснцами на повечериях, составленными в точности по образцу канонов и трипеснцев, читаемых на утренях Страстной седмицы. Это последование Великих, или Царских часов, составленных точно по образцу Царских часов Великого Пятка. Нельзя не упомянуть и о последованиях Литургий Навечерия Рождества и Крещении, совершаемых после вечерни с чтением многих паримий — отрывков из Ветхого Завета, в которых Церковь видит прообразование празднуемых событий, совершенно подобных по своему чину Литургии Великой Субботы, которую тоже можно назвать Литургией Навечерия Пасхи, поскольку вечерня с чтением паримий, после которого совершается Литургия Великой Субботы, как и Литургии Рождественского и Крещенского сочельника являются вечернями уже самых Великих дней.
В древности был еще один смысл праздника Богоявления, который стал почти невидимым в современной практике Восточной Православной Церкви, но получил своё развитие в практике Церкви Западной. Это празднование в честь поклонения волхвов.
В современной практике православной церкви воспоминание поклонения волхвов совершается одновременно с празднованием Рождества Христова. Кроме отрывка из 2-й главы Евангелия от Матфея об Ироде и волхвах, читаемого на Литургии в самый первый день праздника, наиболее ярким воспоминанием о поклонении волхвов являются тропари: "Тайно родился еси в вертепе.".. и "Воссиял еси от Девы, разумное Солнце Правды", чтение которых сопровождаемое торжественным пением стихов "Жизнодавче, слава Тебе… и "С Ними же (т.е.с волхвами) помилуй нас!" при отверстых царских вратах разделяет чтение групп ветхозаветных отрывков — паримий.
Напротив, в Западной Церкви поклонение волхвов стало основным содержанием праздника Богоявления. Такое развитие имеет свою логику. Поклонение волхвов — это великое событие истории нашего спасения. Ведь это первый несомненный случай обращения языческого мира ко Христу, задолго до царя Авгаря, задолго до миссии Апостола язычников. В то время как иудеи, ожидавшие веками Спасителя, ради спасения Которых Господь воплотился прежде всего, не нашли для приема своего явившегося Спасителя лучшего места, чем загон для скота, ничего же не знающие об Истинном Боге звездопоклонники преодолевают многодневный и несомненно, нелегкий, сопряженный со многими опасностями путь, чтобы поклониться Неведомому им Рожденному в вертепе и принести ему драгоценные дары.
Это событие действительно можно назвать Богоявлением, потому что Бог явился не ведающим Его. Не прообразование ли это всей последующей истории христианства? Не повод ли это для глубокого праздничного осмысления и созерцания? Тем более, что несомненно, что волхвы пришли к вертепу не в самый день Рождества Христова, а значительно позже. Поэтому завершение праздником Поклонения волхвов или Богоявления Святых дней Боговоплощения придает большую однородность Святым дням, обращая всё наше внимание на Родившегося в вертепе Богомладенца. Правда, при этом на Западе происходит умаление праздника Крещения Господня, который отмечается либо в неделю по Богоявлении, либо как завершающий восьмой день Богоявленской октавы, на нашем языке в отдание Богоявления.
У нас же в Православии Крещение Господне по прежнему признается величайшим событием истории нашего спасении, новой великой ступенью непостижимого умаления Господа, начавшегося его Зачатием в день Благовещения и завершившегося Крестной Жертвой.
Праздник Крещения Господня заставляет нас вспомнить и о великом значении нашего собственного крещения, в котором каждый из нас сделался святым, носителем Образа и подобия Божия, причастником Небесного Царства святых, о чем мы так часто и так глубоко порой забываем. Крещение Господне побуждает нас вспомнить о могущественном действии духа Святого в жизни материального мира, Духа Святого, способного сделать обычную водопроводную воду, которую без дополнительной очистки многие гнушаются пить, источником воды, вводящей в бессмертную и вечную жизнь.