Наталия Климова
Пришли как-то монастырские братья к авве Артемону — жаловаться на послушника Елиму, который их праздными разговорами искушал.
— Это невозможно терпеть! — гневался один брат. — Только я в келье затворюсь, чтобы Богу помолиться, как тут же Елима наш приходит. Да ладно бы по делу! А то сядет у порога и начинает рассказывать, какое сегодня небо хмурое, каких птиц он на крыше видел, о чем другие братья разговаривали… И так каждый день, отче! Сегодня прогонишь его, а завтра он, как ни в чем не бывало, опять приходит!
Авва печально покачал головой и спросил юного послушника:
— Правду ли твой брат говорит, Елима?
— Правду, отче, — без смущения признал тот. — Каюсь, грешен я. Никак сию страсть побороть не могу. Молюсь Господу, чтобы избавил меня от нее, но Бог не внемлет…
— Авва, ты скажи ему, что есть вещи, которые человек сам должен преодолевать, — возмутился другой брат. — А то хорошо устроился: сам трудиться не хочет, а только чудес от Спасителя ждет!
И снова авва Артемон обратился к своему послушнику:
— Так ли это, Елима, что ленишься сам со своей страстью бороться?
— Нет, отче. Тут уж моя совесть чиста. Я борюсь, но пока ничего не выходит. Хочу не грешить, и не могу! Наверное, придется братьям смириться и немощи мои носить, по слову Христа.
Вздохнул старец и пошел в глубь виноградника, где так любил прятаться от дневного зноя. Иноки двинулись за ним следом, недоумевая, куда он их ведет. Вскоре авва остановился у самого чахлого растения, которое уже несколько лет не позволял выкорчевывать, и улыбнулся:
— Вот тебе, Елимушка, лекарство от твоей страсти. Каждый раз, когда захочется тебе поговорить, срывай эти ягоды да кушай, пока желание болтать не исчезнет.
— И все? — обрадовался Елима.
— Не палками же бить тебя, — пожал плечами старец. — Жуй ягодки да помалкивай.
Осмелел молодой послушник и дерзнул просить о том, чтобы сделать свое наказание еще легче:
— Отче, а можно мне с других растений плоды вкушать? А то здесь они совсем кислые!
— Вот этого никак нельзя, — засмеялся авва Артемон.
Разошлась братия, а Елима принялся собирать ягоды. Наверное, поговорить ему очень хотелось…
День прошел, другой. Потом и третий минул. Иноки тем временем облегченно вздохнули: никто их больше от богоугодных дел не отвлекает. Молодой послушник же все свое время проводил в винограднике. Наконец, на четвертый день вернулся Елима в свою келью, и словно подменили его: слова лишнего не скажет, ни к кому в гости не приходит и даже к себе не зовет! Подошел к нему после службы авва Артемон и спрашивает:
— Как же так, Елимушка? Ты ведь сам говорил, что не можешь не грешить. А мне братья сказали, что поборол ты страсть…
— Ах, отче! — воскликнул послушник. — От твоего кислого винограда у меня сначала оскомина появилась, потом живот заболел, а на третий день так худо стало, что… Перестал я, в общем, пустословить! И больше ни за что на свете не буду, только бы мне этот кислый виноград больше не есть!
— Вот оно как, — пробормотал старец, — значит, может человек страсть побороть, если захочет?
— Может, отче, — смущенно ответил послушник.
И пошли они гулять вместе. Каждый молча молился, славя Бога. Благодать, да и только! Правда, когда до виноградника дошли, Елима в келью решил вернуться. Мало ли, вдруг старец еще какой-нибудь грех в нем найдет…