Архимандрит Тихон (Агриков)
«Все народы, Тобою сотворенные, приидут и поклонятся пред Тобою, Господи, и просла¬вят имя Твое,Ты велик и творишь чудеса»
(Пс. 85: 9-10).
Их было восемь человек: отец Брахмагун, мать Ригведа, дети Пуруша (девочка) — 15 лет, Росана — 12 лет, Тамала — 10 лет, Джив (мальчик) — 9 лет, Рита — 6 лет и Кена — 2 годика. Шесть малышей, а седьмым Ригведа ходила уже 6 месяцев. Малая и ста¬рая хижина не могла вместить всей семьи, так что де¬ти на потолке — крыше. Беднота была ужасная. Иной день вовсе нечего было есть, тогда дети питались корнями тростника и корой тропических деревьев. Вари¬ли также листья и траву и пили зеленый бульон.
Несмотря на такие условия жизни Брахмагун (в крещении Бреслав) и его жена Ригведа (Раиса) никог¬да не жаловались на свою судьбу. Они были такие дружные и взаимно верные, что по нраву похожи на малых детей.
Правда, когда они еще не были крещены, поступ¬ки их были суровыми и жестокими. Однако, Сама Де¬ва Богородица привела их к святой истине. После то¬го, как бедную сестру Ригведы Гану в самый свадеб¬ный день тигр утащил в густые заросли и там ее съел, оставив одни серебряные запястья и ожерелье, Брах¬магун и Ригведа решили идти в Христианскую церковь и окреститься.
Ужасная трагедия с Гану и поныне не выходит из их памяти. В самый день свадьбы случилось это несчас¬тье. Брахмагун и Ригведа были у них на свадьбе. Жених Гану был молодым охотником. Он страстно любил свою невесту Гану. Но вот, когда они проводили своих гостей и остались в хате вдвоем, ночью в открытое окно прыг¬нул тигр и, схватив Гану за правую руку, выскочил с нею на улицу и скрылся в лесу.
Пока жених заряжал ружье, зверь уже грыз бед¬ную Гану. Ночь была темная. По следам крови он, наконец, добрался до логова зверя, но было уже слишко поздно. Тигр был большой и голодный. Он набросился на Гану и всю ее объел. Косточки белели на зеленой траве и серебряные запястья, как венец мученический, сияли при лунном свете. Вот все, что осталось от кра¬савицы Гану. Рискуя собой, муж успел выстрелить в тигра, но рана была не смертельная. Сытый зверь не стал бросаться на ее мужа, но злобно зарычал и скрыл¬ся в зарослях.
Бедный и несчастный муж! Что он только пере¬жил, видя пред собой одни косточки любимой моло¬дой жены!.. Как он оглашал темную ночь диким отча¬янным криком. Говорили, что он сошел с ума и не воз¬вращался более в село. Говорили также, что он пошел по следу раненого зверя, чтобы отомстить ему за бед¬ную Гану. Разные ходили слухи по селу, а старенький священник этого села говорил, что он видел обоих во сне, и Гану, и ее мужа. Они явились к нему в белых одеждах со светлыми лицами и сказали, чтобы люди крестились, потому что некрещеные там находятся в ужасном мраке.
Вот сестра Гану Ригведа с мужем Брахмагуном пер¬вые и крестились. Они были очень рады этому обраще¬нию. Потом, когда у них стали рождаться дети, они их всех окрестили.
Самую старшую Пурушу назвали Параскевой, Росану — Раисой, Тамалу — Татьяной, мальчика Джива – Дмитрием, Риту — Анной и самую маленькую Кену — Катериной.
Много было у Ригведы детей, и она их всех любила и была для мужа верной и любимой помощницей.
— Ты что все ходишь невеселый, — спрашивала Ригведа мужа, — или болит что?
— Нет, Ригведа, — отвечал он мягко, — у меня ни-чего не болит.
— А чего же ты вот третий день такой темный?
— Рождество Христа скоро будет, — сказан он.
— Вот и хорошо, — весело согласилась Ригведа, — в церковь пойдем.
— В церковь пойдем обязательно, но вот ребятиш¬ки у нас... — и муж не договорил, замялся.
— Что же ребятишки, — подхватила Ригведа, — они тоже пойдут.
Брахмагун подошел ближе к Ригведе, нежно обнял ее темную точеную шею и тихо сказал:
— У богатого Апиона дети будут радоваться елкой, а у нас?..
Ригведа, наконец, поняла мужа, она немного заду-малась, и муж видел, как из ее больших коричневых глаз выкатились две крупные слезинки и быстро-быстро покатились по лицу. Ему стало ее очень жаль, ведь она, бедная, со своими малышами совсем замучилась и изве¬лась. И еще скоро будет ребенок...
— Ригведа, — тихо и решительно сказал Брахмагун.
— Ты что? — испуганно отозвалась Ригведа.
— Я тебе обещаю, что у наших детей будет елка! — голос мужа звучал тихо и жестко.
Ригведа знала своего мужа. Он такой решительный и смелый! Если он захочет, то ни перед чем не остано¬вится. Брахмагун был самым смелым и ловким охотни¬ком, и чуткое сердце жены догадалось, что в нем про¬снулась прежняя удаль, и он замыслил что-то недоброе.
— Бреслав! — тихо и ласково сказала она, — я знаю, что ты все можешь, но помни, — и она нежно поцело¬вала его в щеку, — помни, что ты — христианин.
— Да, — сказал Брахмагун, — если бы я не знал Христа, я разбил бы этому богачу Апиону голову, и у на¬ших детей была бы елка.
— Какая? Кровавая? — спросила Ригведа.
Муж низко склонил свою голову, ему стало стыдно за свою резкость и жестокость. Он раскаивался в своем злом намерении и уже не знал, куда себя деть.
Ригведа поняла, что теперь муж будет ее вдвое боль¬ше мучиться — за бедность детей и за свое нехорошее намерение. Теперь ей стало жаль его, и она, потянув его за руку, сказала:
— Бреслав, ты не скорби, елка будет у наших детей.
Он встрепенулся, и глаза его заблестели радостной надеждой.
— Ригведа, — сказал он, — я знаю, что ты зря не скажешь.
— Нет, не скажу, — ответила она.
Но Бреслав не успокоился. Ему пришла тревожная мысль, где и как она сможет достать елку к Рождеству. Неужели она сама пойдет к этому проклятому Апиону и даст себя ему... Он хотел бы предотвратить тяжелое бесчестие своей жены, поэтому решился прямо спро¬сить ее об этом. Но Ригведа ласково и нежно взглянула ему в глаза и сказала:
— Друг мой, — если ты Бреслав, то я — Раиса! Христос нас сделал иными людьми. Ему слава и благо-дарение вовеки!
После этого разговора Ригведа стала задумчивее и молчаливее. Она часто куда-то уходила и обязательно брала с собой 9-летнего Джива, которого она очень лю¬била: ведь он был у нее единственный сын. Бреслав не мог не заметить того, что Ригведа с Дживом куда-то уходят, но спрашивать ее стеснялся. Когда он хотел уз¬нать у Джива, куда они ходят с матерью, то хитрый малыш просто ответил: «Мама знает, куда мы ходим, а я не знаю».
Отец пытался у девочек узнать тайну, но находчи¬вый мальчик ответил сестрам: «Ваше дело камыши тас¬кать и ссориться между собой, а где мы бываем с мамой, я вам не скажу».
Фактически же Ригведа с сыном уходила молиться в ближайшие кусты, где у них была спрятана маленькая икона Божией Матери.
Праздник Рождества Христова подходил все ближе и ближе. Отец не мог утаить своей радости от детей. Он им как-то потихоньку сказал, что на Рождество Христо¬во у них будет елка. Бедненькая Рита даже заплакала от радости, а Пуруша, Тамала и Росана подбежали, обня¬ли отца и поцеловали его.
Ригведа с Дживом в это время молились в своем тайнике.
— Дева Пречистая, — шептала мать пред иконочкой Царицы Небесной, — Ты видишь, какие мы бед¬ные. Нет у нас ничего, одна бедность и недостаток. Но мы не жалуемся на это, нам так хорошо. Но вот деток жалко, они ничего не видят. Полураздетые, полуголод¬ные. Дай им радость праздничка Христова, пожалей бедненьких нас...
Она заплакала и склонилась к земле. Джив тоже стал плакать. Ему было жаль мать свою, так она сильно плакала. Мальчик прижался к ней, и слезы горячие-горячие бежали по его лицу и даже обжигали щеки.
Ригведа почувствовала, что мальчик весь дрожит от нервного расстройства. Она поднялась с земли и взяла Джива на руки. «Не плачь, дитя мое, — сказал она ласково, — Дева Мария придет к нам Сама».
Наступил канун Рождества Христова. Везде у до¬мов бегали и суетились люди. Особенная суета была у богача Апиона. Там носили покупки, новые игрушки, какие-то ящики, мешки, только у хаты Ригведы было тихо и нерадостно... Она сама заболела, хотя ходила на своих ногах. С мужем и детишками была тиха и лас-кова. В глазах её горел огонек веры и нерушимой на-дежды. Она чего-то ждала и была уверена в своем ожидании. Даже что-то новое, торжественное появи¬лось в ее выражении. Она готовила себя к какой-то не-обычайной встрече.
После полудня праздничного кануна старшая девочка Пуруша где-то услышала, что у богача Апиона нео¬жиданно заболел маленький сын. Он учился в школе вместе с Дживом, хотя они никогда не дружили. Ра¬дость предпразднества в доме Апиона сменилась печа¬лью. Мальчик был при смерти. Горячка жгла его ужас¬но. В семье не знали, что делать. У бедной хаты Брахмагуна сделалось еще тише. Дети говорили шепотом. Только один Джив все рассказывал, что Альбон (забо¬левший сын Апиона) его, Джива, знает, и он когда-то Альбону списывал задачку.
Настал вечер кануна Рождества Христова. На тенистые улочки и дома спустились сумерки.
Днем вся семья Брахмагуна была в церкви Божией а вот вечером собрались все вместе и сели за стол. Только один Джив был, как всегда, весел, а все остальные — печальные и тихие.
Маленькая Кена прижалась к матери с правой стороны, Джив — с левой, четыре девочки, худенькие, смугленькие, сидели рядочком. Отец — с краю стола, повесив голову.
Вдруг Джив насторожился. «Мама!» — испуганно вскрикнул он, и все от неожиданности вздрогнули. «Ты что, дитя мое?» — спросила мать, глядя на мальчика. Но Джив вперил свой взор в передний угол. Он был бледный и напряженный.
— Ма-ма, — тихо прошептал мальчик, не сводя своего взора с переднего угла, — мама, — повторил он еще тише.
Все устремили взор в передний угол. Девочки в один голос вскрикнули от испуга...
В переднем углу, где была на стене повешена маленькая икона, во всей своей красоте стояла белая жен-щина. На своих руках она держала младенца. Женщи¬на прямо смотрела на бедную семью. То она глядела на бедную мать, отца, то переводила свой взор на детей. Но что это было за взор! Сколько теплой ласки, любви, милосердия, материнского участия было в этих больших лучистых глазах. Они как бы говорили: «Вот Я пришла к вам. Вы просили Меня, вот Я и пришла со Своим божественным Младенцем. Вы бедны, но Я вас
сделаю счастливыми; вы голодны — Я вас напитаю; вы печаль¬ны — Я вас обрадую»...
Когда прошел первый испуг, все поняли, что перед ними стоит Дева Мария, Которая пришла навестить бедную семью со Своим Божественным Сыном. Ригве¬да первая опустилась на колени, и все сделали то же. Вся семья ощущала дивную радость в сердце. И все на-слаждались созерцанием Небесной Гостьи. Куда делась гнетущая печаль?! Лица у всех сияли радостным благо-говением. Никто не смел двинуться с места. Невозмож¬но было оторвать своего взора от Доброй Гостьи. Она стояла, живая, светлая, добрая, прекрасная и простая.
И когда весь страх пропал, осталась только одна радость, Джив тихонько спросил свою мать: «Мама, это Дева Мария? Она нам елку принесет?» Было заметно, как Матерь Божия перевела Свой тихий взор на Джива, и черты Ее светлого лица стали еще добрее. В это время Богомладенец Христос поднял Свою маленькую ручку и благословил всех присутствующих. Тихая дым¬ка подернулась в углу, она будто густела, и видение ста¬ло бледнеть и таять.
— Мама, мама, — закричал Джив, — Она уходит! — и ребенок заплакал. И когда в углу осталась одна полу¬тьма, в дверь кто-то осторожно постучал...
Все стояли на коленях и были под впечатлением блаженного видения. В дверь снова постучали. Ригведа пошла открыть. И вот, новый крик удивления вырвался из ее груди. Все вскочили и увидели, что на пороге сто¬ял богач Апион. Он нес в руках маленькую елку, кото¬рая сияла разноцветными игрушками и сладостями, по¬зади его шла девочка лет десяти — его дочка. Она не¬сла корзину с подарками.
— Брахмагун, — входя в хату, сказал Апион, — вот это твоим бедным детям. Завтра Рождество, а мой сын Альбон сильно болен.
Едва Брахмагун нашелся что ответить, как Анион с девочкой уже вышли из хаты.
Дети, смотря на красивую елку, не верили своим глазам. Отец от радости утирал слезы. Ригведа сияла торжеством победной веры. Она взяла убранную елочку и поставила ее на стол. Затем и корзину с подарками поставила на стол.
— Дети, — сказала она радостным голосом, — вот Дева Мария принесла вам все это. Будем благодарить Ее и нежно любить.
— Я люблю Деву Марию, — закричал Джив.
Мать взяла один пакет пряников и дала своему любимцу.
— Джив, — нежно сказала она, целуя его черную головку, — это ты, милый, вымолил все у Девы Марии.
— Нет, мама, — сказал разумный мальчик, — Она самая добрая, вот и принесла нам.
Девочки Кена, Рита, Тамала, Росана, Пуруша — все получили по большому пакету гостинцев и радова-лись от всего сердца. Отец, видя все это чудо, взволно-ванно подошел к Ригведе и, взяв ее за руку, сказал: «Ригведа, я знал, что твоя вера сильней моей храброс¬ти. Дева Мария с младенцем Христом и за океаном творит чудеса»...
(Пс. 85: 9-10).
Их было восемь человек: отец Брахмагун, мать Ригведа, дети Пуруша (девочка) — 15 лет, Росана — 12 лет, Тамала — 10 лет, Джив (мальчик) — 9 лет, Рита — 6 лет и Кена — 2 годика. Шесть малышей, а седьмым Ригведа ходила уже 6 месяцев. Малая и ста¬рая хижина не могла вместить всей семьи, так что де¬ти на потолке — крыше. Беднота была ужасная. Иной день вовсе нечего было есть, тогда дети питались корнями тростника и корой тропических деревьев. Вари¬ли также листья и траву и пили зеленый бульон.
Несмотря на такие условия жизни Брахмагун (в крещении Бреслав) и его жена Ригведа (Раиса) никог¬да не жаловались на свою судьбу. Они были такие дружные и взаимно верные, что по нраву похожи на малых детей.
Правда, когда они еще не были крещены, поступ¬ки их были суровыми и жестокими. Однако, Сама Де¬ва Богородица привела их к святой истине. После то¬го, как бедную сестру Ригведы Гану в самый свадеб¬ный день тигр утащил в густые заросли и там ее съел, оставив одни серебряные запястья и ожерелье, Брах¬магун и Ригведа решили идти в Христианскую церковь и окреститься.
Ужасная трагедия с Гану и поныне не выходит из их памяти. В самый день свадьбы случилось это несчас¬тье. Брахмагун и Ригведа были у них на свадьбе. Жених Гану был молодым охотником. Он страстно любил свою невесту Гану. Но вот, когда они проводили своих гостей и остались в хате вдвоем, ночью в открытое окно прыг¬нул тигр и, схватив Гану за правую руку, выскочил с нею на улицу и скрылся в лесу.
Пока жених заряжал ружье, зверь уже грыз бед¬ную Гану. Ночь была темная. По следам крови он, наконец, добрался до логова зверя, но было уже слишко поздно. Тигр был большой и голодный. Он набросился на Гану и всю ее объел. Косточки белели на зеленой траве и серебряные запястья, как венец мученический, сияли при лунном свете. Вот все, что осталось от кра¬савицы Гану. Рискуя собой, муж успел выстрелить в тигра, но рана была не смертельная. Сытый зверь не стал бросаться на ее мужа, но злобно зарычал и скрыл¬ся в зарослях.
Бедный и несчастный муж! Что он только пере¬жил, видя пред собой одни косточки любимой моло¬дой жены!.. Как он оглашал темную ночь диким отча¬янным криком. Говорили, что он сошел с ума и не воз¬вращался более в село. Говорили также, что он пошел по следу раненого зверя, чтобы отомстить ему за бед¬ную Гану. Разные ходили слухи по селу, а старенький священник этого села говорил, что он видел обоих во сне, и Гану, и ее мужа. Они явились к нему в белых одеждах со светлыми лицами и сказали, чтобы люди крестились, потому что некрещеные там находятся в ужасном мраке.
Вот сестра Гану Ригведа с мужем Брахмагуном пер¬вые и крестились. Они были очень рады этому обраще¬нию. Потом, когда у них стали рождаться дети, они их всех окрестили.
Самую старшую Пурушу назвали Параскевой, Росану — Раисой, Тамалу — Татьяной, мальчика Джива – Дмитрием, Риту — Анной и самую маленькую Кену — Катериной.
Много было у Ригведы детей, и она их всех любила и была для мужа верной и любимой помощницей.
— Ты что все ходишь невеселый, — спрашивала Ригведа мужа, — или болит что?
— Нет, Ригведа, — отвечал он мягко, — у меня ни-чего не болит.
— А чего же ты вот третий день такой темный?
— Рождество Христа скоро будет, — сказан он.
— Вот и хорошо, — весело согласилась Ригведа, — в церковь пойдем.
— В церковь пойдем обязательно, но вот ребятиш¬ки у нас... — и муж не договорил, замялся.
— Что же ребятишки, — подхватила Ригведа, — они тоже пойдут.
Брахмагун подошел ближе к Ригведе, нежно обнял ее темную точеную шею и тихо сказал:
— У богатого Апиона дети будут радоваться елкой, а у нас?..
Ригведа, наконец, поняла мужа, она немного заду-малась, и муж видел, как из ее больших коричневых глаз выкатились две крупные слезинки и быстро-быстро покатились по лицу. Ему стало ее очень жаль, ведь она, бедная, со своими малышами совсем замучилась и изве¬лась. И еще скоро будет ребенок...
— Ригведа, — тихо и решительно сказал Брахмагун.
— Ты что? — испуганно отозвалась Ригведа.
— Я тебе обещаю, что у наших детей будет елка! — голос мужа звучал тихо и жестко.
Ригведа знала своего мужа. Он такой решительный и смелый! Если он захочет, то ни перед чем не остано¬вится. Брахмагун был самым смелым и ловким охотни¬ком, и чуткое сердце жены догадалось, что в нем про¬снулась прежняя удаль, и он замыслил что-то недоброе.
— Бреслав! — тихо и ласково сказала она, — я знаю, что ты все можешь, но помни, — и она нежно поцело¬вала его в щеку, — помни, что ты — христианин.
— Да, — сказал Брахмагун, — если бы я не знал Христа, я разбил бы этому богачу Апиону голову, и у на¬ших детей была бы елка.
— Какая? Кровавая? — спросила Ригведа.
Муж низко склонил свою голову, ему стало стыдно за свою резкость и жестокость. Он раскаивался в своем злом намерении и уже не знал, куда себя деть.
Ригведа поняла, что теперь муж будет ее вдвое боль¬ше мучиться — за бедность детей и за свое нехорошее намерение. Теперь ей стало жаль его, и она, потянув его за руку, сказала:
— Бреслав, ты не скорби, елка будет у наших детей.
Он встрепенулся, и глаза его заблестели радостной надеждой.
— Ригведа, — сказал он, — я знаю, что ты зря не скажешь.
— Нет, не скажу, — ответила она.
Но Бреслав не успокоился. Ему пришла тревожная мысль, где и как она сможет достать елку к Рождеству. Неужели она сама пойдет к этому проклятому Апиону и даст себя ему... Он хотел бы предотвратить тяжелое бесчестие своей жены, поэтому решился прямо спро¬сить ее об этом. Но Ригведа ласково и нежно взглянула ему в глаза и сказала:
— Друг мой, — если ты Бреслав, то я — Раиса! Христос нас сделал иными людьми. Ему слава и благо-дарение вовеки!
После этого разговора Ригведа стала задумчивее и молчаливее. Она часто куда-то уходила и обязательно брала с собой 9-летнего Джива, которого она очень лю¬била: ведь он был у нее единственный сын. Бреслав не мог не заметить того, что Ригведа с Дживом куда-то уходят, но спрашивать ее стеснялся. Когда он хотел уз¬нать у Джива, куда они ходят с матерью, то хитрый малыш просто ответил: «Мама знает, куда мы ходим, а я не знаю».
Отец пытался у девочек узнать тайну, но находчи¬вый мальчик ответил сестрам: «Ваше дело камыши тас¬кать и ссориться между собой, а где мы бываем с мамой, я вам не скажу».
Фактически же Ригведа с сыном уходила молиться в ближайшие кусты, где у них была спрятана маленькая икона Божией Матери.
Праздник Рождества Христова подходил все ближе и ближе. Отец не мог утаить своей радости от детей. Он им как-то потихоньку сказал, что на Рождество Христо¬во у них будет елка. Бедненькая Рита даже заплакала от радости, а Пуруша, Тамала и Росана подбежали, обня¬ли отца и поцеловали его.
Ригведа с Дживом в это время молились в своем тайнике.
— Дева Пречистая, — шептала мать пред иконочкой Царицы Небесной, — Ты видишь, какие мы бед¬ные. Нет у нас ничего, одна бедность и недостаток. Но мы не жалуемся на это, нам так хорошо. Но вот деток жалко, они ничего не видят. Полураздетые, полуголод¬ные. Дай им радость праздничка Христова, пожалей бедненьких нас...
Она заплакала и склонилась к земле. Джив тоже стал плакать. Ему было жаль мать свою, так она сильно плакала. Мальчик прижался к ней, и слезы горячие-горячие бежали по его лицу и даже обжигали щеки.
Ригведа почувствовала, что мальчик весь дрожит от нервного расстройства. Она поднялась с земли и взяла Джива на руки. «Не плачь, дитя мое, — сказал она ласково, — Дева Мария придет к нам Сама».
Наступил канун Рождества Христова. Везде у до¬мов бегали и суетились люди. Особенная суета была у богача Апиона. Там носили покупки, новые игрушки, какие-то ящики, мешки, только у хаты Ригведы было тихо и нерадостно... Она сама заболела, хотя ходила на своих ногах. С мужем и детишками была тиха и лас-кова. В глазах её горел огонек веры и нерушимой на-дежды. Она чего-то ждала и была уверена в своем ожидании. Даже что-то новое, торжественное появи¬лось в ее выражении. Она готовила себя к какой-то не-обычайной встрече.
После полудня праздничного кануна старшая девочка Пуруша где-то услышала, что у богача Апиона нео¬жиданно заболел маленький сын. Он учился в школе вместе с Дживом, хотя они никогда не дружили. Ра¬дость предпразднества в доме Апиона сменилась печа¬лью. Мальчик был при смерти. Горячка жгла его ужас¬но. В семье не знали, что делать. У бедной хаты Брахмагуна сделалось еще тише. Дети говорили шепотом. Только один Джив все рассказывал, что Альбон (забо¬левший сын Апиона) его, Джива, знает, и он когда-то Альбону списывал задачку.
Настал вечер кануна Рождества Христова. На тенистые улочки и дома спустились сумерки.
Днем вся семья Брахмагуна была в церкви Божией а вот вечером собрались все вместе и сели за стол. Только один Джив был, как всегда, весел, а все остальные — печальные и тихие.
Маленькая Кена прижалась к матери с правой стороны, Джив — с левой, четыре девочки, худенькие, смугленькие, сидели рядочком. Отец — с краю стола, повесив голову.
Вдруг Джив насторожился. «Мама!» — испуганно вскрикнул он, и все от неожиданности вздрогнули. «Ты что, дитя мое?» — спросила мать, глядя на мальчика. Но Джив вперил свой взор в передний угол. Он был бледный и напряженный.
— Ма-ма, — тихо прошептал мальчик, не сводя своего взора с переднего угла, — мама, — повторил он еще тише.
Все устремили взор в передний угол. Девочки в один голос вскрикнули от испуга...
В переднем углу, где была на стене повешена маленькая икона, во всей своей красоте стояла белая жен-щина. На своих руках она держала младенца. Женщи¬на прямо смотрела на бедную семью. То она глядела на бедную мать, отца, то переводила свой взор на детей. Но что это было за взор! Сколько теплой ласки, любви, милосердия, материнского участия было в этих больших лучистых глазах. Они как бы говорили: «Вот Я пришла к вам. Вы просили Меня, вот Я и пришла со Своим божественным Младенцем. Вы бедны, но Я вас
сделаю счастливыми; вы голодны — Я вас напитаю; вы печаль¬ны — Я вас обрадую»...
Когда прошел первый испуг, все поняли, что перед ними стоит Дева Мария, Которая пришла навестить бедную семью со Своим Божественным Сыном. Ригве¬да первая опустилась на колени, и все сделали то же. Вся семья ощущала дивную радость в сердце. И все на-слаждались созерцанием Небесной Гостьи. Куда делась гнетущая печаль?! Лица у всех сияли радостным благо-говением. Никто не смел двинуться с места. Невозмож¬но было оторвать своего взора от Доброй Гостьи. Она стояла, живая, светлая, добрая, прекрасная и простая.
И когда весь страх пропал, осталась только одна радость, Джив тихонько спросил свою мать: «Мама, это Дева Мария? Она нам елку принесет?» Было заметно, как Матерь Божия перевела Свой тихий взор на Джива, и черты Ее светлого лица стали еще добрее. В это время Богомладенец Христос поднял Свою маленькую ручку и благословил всех присутствующих. Тихая дым¬ка подернулась в углу, она будто густела, и видение ста¬ло бледнеть и таять.
— Мама, мама, — закричал Джив, — Она уходит! — и ребенок заплакал. И когда в углу осталась одна полу¬тьма, в дверь кто-то осторожно постучал...
Все стояли на коленях и были под впечатлением блаженного видения. В дверь снова постучали. Ригведа пошла открыть. И вот, новый крик удивления вырвался из ее груди. Все вскочили и увидели, что на пороге сто¬ял богач Апион. Он нес в руках маленькую елку, кото¬рая сияла разноцветными игрушками и сладостями, по¬зади его шла девочка лет десяти — его дочка. Она не¬сла корзину с подарками.
— Брахмагун, — входя в хату, сказал Апион, — вот это твоим бедным детям. Завтра Рождество, а мой сын Альбон сильно болен.
Едва Брахмагун нашелся что ответить, как Анион с девочкой уже вышли из хаты.
Дети, смотря на красивую елку, не верили своим глазам. Отец от радости утирал слезы. Ригведа сияла торжеством победной веры. Она взяла убранную елочку и поставила ее на стол. Затем и корзину с подарками поставила на стол.
— Дети, — сказала она радостным голосом, — вот Дева Мария принесла вам все это. Будем благодарить Ее и нежно любить.
— Я люблю Деву Марию, — закричал Джив.
Мать взяла один пакет пряников и дала своему любимцу.
— Джив, — нежно сказала она, целуя его черную головку, — это ты, милый, вымолил все у Девы Марии.
— Нет, мама, — сказал разумный мальчик, — Она самая добрая, вот и принесла нам.
Девочки Кена, Рита, Тамала, Росана, Пуруша — все получили по большому пакету гостинцев и радова-лись от всего сердца. Отец, видя все это чудо, взволно-ванно подошел к Ригведе и, взяв ее за руку, сказал: «Ригведа, я знал, что твоя вера сильней моей храброс¬ти. Дева Мария с младенцем Христом и за океаном творит чудеса»...