Марина Богданова
Незаменимых людей нет? Лично я знаю двоих, и один из них - моя собственная сестра. В своей фирме она человек незаменимый. Только круглые дураки (иначе говоря, ценные кадры), будучи в декретном отпуске, соглашаются пахать по субботам, тратить нервы и силы за дополнительную горстку сребреников и сомнительные корпоративные идеалы. В такие субботние дни ее место в семье занимает второй незаменимый человек - я. Мы с племяшками втроем замечательно живем - варим суп, гуляем, играем, а потом наступает вечер...
Сестра приходит домой, усталая, замотанная, с пачкой документов на проверку - дня ей не хватило. И все домашние, включая меня, кошек и рыбок, жмутся к стенкам, чтобы пропустить жертву рабочего дня к тапочкам, ванной и чаю. Все, да не все. Ее младший сын несется к маме с душераздирающим воплем малютки-привидения, забирается на ручки и горько выплакивает обиду. "Ничего не понимаем, - говорят домашние, - только что сидел, смотрел телевизор, сплошное счастье было у ребенка!" А мелкий, уютно угнездившись, добывает Светкину грудь и взахлеб утешается. Раньше чем через полчаса им из кресла не вылезти - Федор не допустит. И я его очень понимаю - он не видел законной матери весь день, он имеет право проверить, не подменили ли родного человека, не скисло ли молоко. После ритуального кормления Федора с нами снова наш общий любимец, жизнерадостный ласковый мальчик. Федьке уже полтора года, он кормится грудью только перед сном, но тут никто не возражает. Светкин рабочий "загул"- это для него самая настоящая разлука, даже если рядом родной брат и любимая тетка.
В детстве нас с сестрой отправляли к бабушке на дачу, и мама приезжала вечером в пятницу. Я изо всех сил старалась не заснуть до ее приезда. А воскресенье - был мой черный день. Мама уезжала на работу, и нельзя было плакать, чтоб ее не расстраивать, а не плакать с самого утра никак не получалось. Светка шипела "ты что, маму не любишь?!" От этих слов я вообще рыдала навзрыд. Бабушка только вздыхала, мама нервничала, сердилась, все шло наперекосяк. Светка была уже большая, осенью - в первый класс, значит, мне было года три. Когда мама приезжала, у меня начиналось счастье, только мамы было всегда мало. Хотелось ее трогать, прижиматься к ней, утащить ее сумочку, примерить ее городские туфли, а бабушка и Светка говорили потом, что я была жутко избалованная и требовала себе все внимание. И только и делала, что плакала, особенно когда мама приезжала. Мне было очень жалко себя без мамы, это я отлично помню, и делиться ею не хотелось ни с кем. Пусть бы они забрали себе и черешню, и карамельки, только бы оставили мне мою маму.
Предыдущее лето Светка провела со своим старшим сыном Игорьком и Федькой на даче безвылазно, а этим летом начальник слезно просил ее полторы недели поработать, пока не пройдет аврал. Светка поохала, но, конечно, согласилась. На семейном совете решили, что эти полторы недели город без меня обойдется, а я за это время отдохну от своих бесконечных статей, и Федьку заодно окончательно отлучат от груди.
На даче, среди клубники, любящей бабушки и сверстников в песочнице Федька проявлял чудеса покладистости. Он ходил за бабушкой хвостиком, играл в ладушки, лепил куличики и о маме, казалось, почти не вспоминал. Ночная бутылочка с молоком отлично заменила материнскую грудь, мальчик, по настоянию бабушки, даже вылез из памперсов, по вечерам, конечно, скисал и куксился, но в целом все было нормально. Мы с Игорьком развлекались на речке и копали огород, пока бабушка пестовала младшенького внучка, и эта идиллия продолжалась целую неделю. А потом из города вернулась уставшая, но заметно похорошевшая и соскучившаяся мать-трудоголик. Накануне ее приезда Игорь весь день объяснял Федору, что завтра приедет мама. Федька радовался слову "мама", вместе с братом рисовал плакат "Добро пожаловать" (мазюкал кисточкой в указанных местах), собирал ягоды для компота и пирога, хохотал и гонялся за бабушкиным котом. Завтрашняя встреча должна была пройти на высшем уровне. Бабушка готовилась предъявить обоих внуков, румяных, загорелых и умненьких. Младший при этом уже умел ходить на горшок и безболезненно отлучился от груди, а старший читал целыми предложениями и считал до ста.
Светка приехала с утренней электричкой, мы с Игорьком, взяв велосипеды, встретили ее на станции. Гордо везя тяжелые сумки на багажнике, подошли к дому, а там бабушка и Федор должны были выйти навстречу, чтобы Федька вручил маме букет полевых цветов. И тут началось. Федька бросил букет и... спрятался за бабушку. Торжественная встреча пошла насмарку. Весь этот день у нас на руках было чудовище. Федор ныл, плакал, отказывался есть суп, орал и капризничал. Попробовали уложить спать - нет, и спать тоже не хочет. Маму то хватал за руки, то отталкивал и сам отворачивался, так что бабушка, в конце концов, замахала на нее руками и выгнала из спальни. Игорь предлагал убить свинского братца, а Светка чувствовала себя предателем и нервно курила на веранде. Я уверяла ее, что малыш всю неделю был просто паинькой и только сейчас на него что-то нашло. Впрочем, через какое-то время Федор все-таки уснул и, конечно, написал в постель. Проснулся он теплым, мягким и хнычущим. И первое, что сделал, увидев маму, просиял, залез к ней на ручки и достал грудь. Молоко у Светки еще не кончилось, а теперь, похоже, не кончится до зимы.
На следующий вечер, уложив Федьку и поцеловав Игорька, Светка уехала в город. Утром мой младший племяш пошел искать маму, похныкал немножко, нарвался на старшего брата, и Игорь устроил Федьке настоящее промывание мозгов. Последний аргумент "ты что, маму не любишь?" напомнил мне мое далекое детство и сразу все расставил на места. Конечно, он любит маму. Очень любит, настолько, что его крохотное сердце не в силах справиться со своей слишком большой любовью. Я взяла Федьку в охапку и прошептала ему: "Она вернется, маленький! Вот увидишь, мамы всегда возвращаются!"
Сестра приходит домой, усталая, замотанная, с пачкой документов на проверку - дня ей не хватило. И все домашние, включая меня, кошек и рыбок, жмутся к стенкам, чтобы пропустить жертву рабочего дня к тапочкам, ванной и чаю. Все, да не все. Ее младший сын несется к маме с душераздирающим воплем малютки-привидения, забирается на ручки и горько выплакивает обиду. "Ничего не понимаем, - говорят домашние, - только что сидел, смотрел телевизор, сплошное счастье было у ребенка!" А мелкий, уютно угнездившись, добывает Светкину грудь и взахлеб утешается. Раньше чем через полчаса им из кресла не вылезти - Федор не допустит. И я его очень понимаю - он не видел законной матери весь день, он имеет право проверить, не подменили ли родного человека, не скисло ли молоко. После ритуального кормления Федора с нами снова наш общий любимец, жизнерадостный ласковый мальчик. Федьке уже полтора года, он кормится грудью только перед сном, но тут никто не возражает. Светкин рабочий "загул"- это для него самая настоящая разлука, даже если рядом родной брат и любимая тетка.
В детстве нас с сестрой отправляли к бабушке на дачу, и мама приезжала вечером в пятницу. Я изо всех сил старалась не заснуть до ее приезда. А воскресенье - был мой черный день. Мама уезжала на работу, и нельзя было плакать, чтоб ее не расстраивать, а не плакать с самого утра никак не получалось. Светка шипела "ты что, маму не любишь?!" От этих слов я вообще рыдала навзрыд. Бабушка только вздыхала, мама нервничала, сердилась, все шло наперекосяк. Светка была уже большая, осенью - в первый класс, значит, мне было года три. Когда мама приезжала, у меня начиналось счастье, только мамы было всегда мало. Хотелось ее трогать, прижиматься к ней, утащить ее сумочку, примерить ее городские туфли, а бабушка и Светка говорили потом, что я была жутко избалованная и требовала себе все внимание. И только и делала, что плакала, особенно когда мама приезжала. Мне было очень жалко себя без мамы, это я отлично помню, и делиться ею не хотелось ни с кем. Пусть бы они забрали себе и черешню, и карамельки, только бы оставили мне мою маму.
Предыдущее лето Светка провела со своим старшим сыном Игорьком и Федькой на даче безвылазно, а этим летом начальник слезно просил ее полторы недели поработать, пока не пройдет аврал. Светка поохала, но, конечно, согласилась. На семейном совете решили, что эти полторы недели город без меня обойдется, а я за это время отдохну от своих бесконечных статей, и Федьку заодно окончательно отлучат от груди.
На даче, среди клубники, любящей бабушки и сверстников в песочнице Федька проявлял чудеса покладистости. Он ходил за бабушкой хвостиком, играл в ладушки, лепил куличики и о маме, казалось, почти не вспоминал. Ночная бутылочка с молоком отлично заменила материнскую грудь, мальчик, по настоянию бабушки, даже вылез из памперсов, по вечерам, конечно, скисал и куксился, но в целом все было нормально. Мы с Игорьком развлекались на речке и копали огород, пока бабушка пестовала младшенького внучка, и эта идиллия продолжалась целую неделю. А потом из города вернулась уставшая, но заметно похорошевшая и соскучившаяся мать-трудоголик. Накануне ее приезда Игорь весь день объяснял Федору, что завтра приедет мама. Федька радовался слову "мама", вместе с братом рисовал плакат "Добро пожаловать" (мазюкал кисточкой в указанных местах), собирал ягоды для компота и пирога, хохотал и гонялся за бабушкиным котом. Завтрашняя встреча должна была пройти на высшем уровне. Бабушка готовилась предъявить обоих внуков, румяных, загорелых и умненьких. Младший при этом уже умел ходить на горшок и безболезненно отлучился от груди, а старший читал целыми предложениями и считал до ста.
Светка приехала с утренней электричкой, мы с Игорьком, взяв велосипеды, встретили ее на станции. Гордо везя тяжелые сумки на багажнике, подошли к дому, а там бабушка и Федор должны были выйти навстречу, чтобы Федька вручил маме букет полевых цветов. И тут началось. Федька бросил букет и... спрятался за бабушку. Торжественная встреча пошла насмарку. Весь этот день у нас на руках было чудовище. Федор ныл, плакал, отказывался есть суп, орал и капризничал. Попробовали уложить спать - нет, и спать тоже не хочет. Маму то хватал за руки, то отталкивал и сам отворачивался, так что бабушка, в конце концов, замахала на нее руками и выгнала из спальни. Игорь предлагал убить свинского братца, а Светка чувствовала себя предателем и нервно курила на веранде. Я уверяла ее, что малыш всю неделю был просто паинькой и только сейчас на него что-то нашло. Впрочем, через какое-то время Федор все-таки уснул и, конечно, написал в постель. Проснулся он теплым, мягким и хнычущим. И первое, что сделал, увидев маму, просиял, залез к ней на ручки и достал грудь. Молоко у Светки еще не кончилось, а теперь, похоже, не кончится до зимы.
На следующий вечер, уложив Федьку и поцеловав Игорька, Светка уехала в город. Утром мой младший племяш пошел искать маму, похныкал немножко, нарвался на старшего брата, и Игорь устроил Федьке настоящее промывание мозгов. Последний аргумент "ты что, маму не любишь?" напомнил мне мое далекое детство и сразу все расставил на места. Конечно, он любит маму. Очень любит, настолько, что его крохотное сердце не в силах справиться со своей слишком большой любовью. Я взяла Федьку в охапку и прошептала ему: "Она вернется, маленький! Вот увидишь, мамы всегда возвращаются!"