Митрополит Антоний Суржский
Когда я только что священником стал, пришла одна старушка из старческого дома и говорит:
- Батюшка, вот я четырнадцать лет занимаюсь Иисусовой молитвой, всё время твержу, а никогда не ощутила, что Бог есть. Что мне делать?
Ну, я сказал:
– Обратитесь к кому-нибудь, кто молиться умеет!
Она говорит:
– Знаете, я всех ученых спрашивала, да вот мне говорят, что вы только что рукоположены, может, ничего не знаете, а от сердца скажете...
Я подумал: «разумная старушка в каком-то смысле» и говорю:
- Знаете, я вам тогда от сердца и скажу: когда Богу вставить слово, коль вы всё время говорите?
– А что мне делать?
Я сказал:
– Вот что делать. Приди к себе в комнату, закрой дверь, поставь кресло поудобнее: так. чтобы свет падал хорошо, чтобы и лампада была видна с иконой, сядь и пятнадцать минут вяжи перед Лицом Божиим, только не думай ничего благочестивого и не молись...
Старушка моя говорит:
- Злочестиво же так поступать!
Я ответил:
- Попробуй, коли меня спрашиваешь, который не знает...
Она ушла.
Через какое-то время пришла снова, говорит:
- Знаете что, на самом деле выходит!
Я спрашиваю:
- А что выходит?
Она рассказала:
- Вот что вышло. Я заперлась; был луч света в комнату, я зажгла лампадку, поставила кресло так, чтобы вся комната была видна, взяла вязанье, села и подышала, посмотрела, – и давно я не замечала, что комната моя теплая и уютная. Лампадка горела; сначала волнения всякие еще не утихли, мысли бегали; потом я начала вязать, мысли стали утихать. И вдруг я услышала тихое звяканье моих спиц. От этого звяканья я вдруг заметила, как тихо вокруг меня, а потом почувствовала, что эта тишина совсем не потому, что шума нет, а что она какая-то – как она сказала – густая; это не пустота, а что-то. Я продолжала дальше вязать, и вдруг мне стало ясно, что в сердцевине этой тишины Кто-то: Бог…